Николай II в секретной переписке - Платонов Олег Анатольевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/282
• Следующая

Как всякий монарх, Николай II имел большой Двор и множество придворных. Так было заведено столетиями. Жизнь Двора подчинялась строго соблюдаемому этикету. И сам Государь, и его жена, и дети должны были следовать всем правилам, хотя не любили этой внешней казовой стороны своего положения. Каждый шаг Царя и Царицы контролировался охраной. “Эта охрана, — писала А.А. Вырубова, — была одним из тех неизбежных зол, которые окружали Их Величества. Государыня в особенности тяготилась и протестовала против этой “охраны”; она говорила, что Государь и она хуже пленников. Каждый шаг Их Величеств записывался, подслушивались даже разговоры по телефону. Ничто не доставляло Их Величествам большего удовольствия, как “надуть” полицию; когда удавалось избегнуть слежки, пройти или проехать там, где их не ожидали, они радовались, как школьники”.

Очень важно отметить, что Царь и Царица были заложниками той системы, которая сложилась задолго до них. Из переписки и дневников видно, как одиноко они чувствовали себя в придворной жизни. Искренности, скромности и даже застенчивости императорской четы противостояла, по сути дела, в моральном смысле глубоко развращенная придворная среда. Здесь было множество лиц, желавших угодить Государю, чтобы получить какие-то выгоды, постоянно интриговавшие друг против друга, а в случае неудачи своих интриг всячески клеветавшие на Царя. Конечно, эти люди характерно проявили себя в трудную минуту — после отречения большая часть придворных бежала, никого не предупредив, самым предательским образом повели себя люди, которых Царь и Царица считали своими близкими друзьями. Непорядочно и даже предательски по отношению к Императору вела себя и часть его родственников.

Говоря о родственниках Николая II, членах Дома Романовых, следует с горечью отметить, что большинство из них были людьми очень заурядными, озабоченными личными проблемами и менее всего думающими о России. Многие из них смотрели на царскую чету как на источник высоких должностей, финансовых средств и обделывания выгодных дел. Из переписки видно, какими чужими среди них чувствовали себя Царь и Царица.

Исключение составляли ближайшие родственники Царя — его мать, Мария Федоровна, сестры Ксения и Ольга, брат Михаил. Их отношения с Царем были искренними и сердечными. Но и здесь существовали свои проблемы. Хотя Царица глубоко уважала и любила мать своего супруга, в их отношениях был определенный холодок, усилившийся в период травли Распутина. Ибо силы, которые вели эту травлю, пытались втянуть в нее даже родственников Царя и сумели настроить в определенном духе Марию Федоровну.

Черногорские принцессы — сестры Милица и Анастасия (Стана) Николаевны (в переписке они часто именуются “черными”) вышли замуж за двух братьев Великих князей Петра и Николая Николаевичей. Недалекие, с большими амбициями, эти две сестры стали причиной многих грустных переживаний для Царицы. Если что было не по ним, а Царице претила их взбалмошность и поверхностность, они начинали распространять разные домыслы и слухи, да такие, чтобы обидеть побольней. О Царице они распространяли сплетни, что она пьяница, распутница и даже шпионка, призывали заточить ее в монастырь.

Великий князь Николай Николаевич, масон, женатый на Анастасии Николаевнe, по многим свидетельствам, хороший военный служака и никакой политик, в годы войны в планах российских масонов стал одной из возможных кандидатур на престол в случае смещения Царя.

Слухи об этом ползли упорные, особенно в период, когда он занимал пост верховного главнокомандующего. Да и поступки Николая Николаевича говорили сами за себя. Он, как монарх, приглашает к себе министров, выпускает приказы и обращения по армии, которые пристали только Монарху, всюду распространяются его портреты. Хотя, судя по характеру Николая Николаевича, вряд ли это была его идея, скорей всего, он был орудием в руках своего масонского окружения, и прежде всего, своего личного друга А.И. Хатисова и В.Ф. Джунковского. Как бы то ни было, объективно этот Великий князь занимал позицию, враждебную Царю. В эмиграции Николай Николаевич считал себя главой Дома Романовых и в душе, по-видимому, до конца своих дней не любил Царя, что, в частности, выражалось в его отказе принять следователя Соколова, пытавшегося разобраться в трагедии царской семьи.

Другой родственник, сыгравший большую роль в падении Царя, был Великий князь Кирилл Владимирович, занимавший пост командира Гвардейского экипажа. Человек двуличный, готовый прислуживаться, когда это касалось его интересов, получить какие-то должности из рук Царя. В трагические дни февраля 1917 года, когда от его решительности много зависело и мятеж мог быть подавлен, принял сторону мятежников и прибыл к их штабу во главе вверенных ему Царем войск, чтобы присягнуть “революции”. Было это за два дня до отречения Царя, и поступок Кирилла Владимировича иначе, как изменой или предательством, не назовешь. Трудно сказать, чем руководствовался Великий князь в своем деянии, возможно, хотел стать революционным императором? Тем не менее, в эмиграции он объявил себя главой Дома Романовых.

Немало беспокойства царской чете доставляли некоторые представители одной из боковых ветвей Дома Романовых — Михайловичи.

Отец Николая II считал Великих князей Михайловичей жидами, так как жена Михаила Николаевича, их мать Ольга Федоровна, была еврейской крови.

Самым вредным среди них, по мнению Царицы, был Великий князь Николай Михайлович, историк, но главное — масон, член тайного французского общества “Биксио”. Вокруг Николая Михайловича постоянно группировались враждебные царской семье силы.

Другим масоном из числа Михайловичей был Великий князь Александр Михайлович, спиритуалист, сам себя называвший розенкрейцером и филалетом. Этот Михайлович был женат на сестре Государя Ксении. От этого брака родилась дочь Ирина, вышедшая замуж за будущего убийцу Распутина Феликса Юсупова, слабонервного неженки, хлыща и фата, лечившегося от психических расстройств.

Ярчайшим представителем выродившейся части Дома Романовых являлся Великий князь Дмитрий Павлович, двуличный, подлый, раздираемый политическими амбициями гомосексуалист. Этот человек постоянно терся при царской чете, вынашивая свои преступные замыслы против искренне доверявших ему Царя и Царицы.

Дмитрий Павлович был в числе участников убийства Григория Распутина, а потом самым низким образом юлил, пытаясь доказать, что он здесь ни при чем.

Вдова Великого князя Владимира Александровича Мария Павловна (старшая),[* Кстати говоря, мать печально известного Великого князя Кирилла Владимировича.] в переписке она именуется Михень, хотела женить своего сына Бориса, уже изрядно потасканного жуира и бонвивана, на царской дочери Ольге. Конечно, царская чета была против такого брака чистой, романтичной, возвышенной девушки с человеком, который по своим жизненным позициям был совершенно противоположен ей. Но его мать проявляла завидное упорство в этом вопросе и неоднократно возвращалась к нему, что не могло не вызвать чувство раздражения, особенно у Царицы.

На фоне двуличия, подлости и интриганства приятно выделялись своей порядочностью и настоящей любовью к России Великий князь Константин Константинович, хороший русский поэт, сумевший воспитать в таком же духе и своих сыновей, а также сын Великого князя Павла Александровича от морганатического брака Владимир Палей, тоже многообещающий поэт.

С родственниками по линии Царицы у царской четы было сравнительно мало контактов, и они почти прервались с начала войны.

В последние годы наступило охлаждение между Царицей и ее старшей сестрой Елизаветой Федоровной (после убийства ее мужа Великого князя Сергея Александровича ставшей настоятельницей общины милосердия). Елизавета Федоровна считала, что Царице не следует видеться с Григорием Распутиным и что вообще она должна выслать его домой. Это ее мнение создавалось не без участия людей, близко к ней стоявших в то время, и в частности, Н.К. Мекк, члена комитета Елизаветы Федоровны, и В.Ф. Джунковского, товарища министра внутренних дел, шефа жандармов. Оба они были активные масоны, проводившие свою линию на дискредитацию царской семьи. Незадолго до убийства Распутина Елизавета Федоровна приезжала к сестре и настаивала на удалении Распутина. После этого разговора Царица велела подать поезд и немедленно отправила сестру в Москву. После убийства Распутина Царица получила перехваченные полицией телеграммы ее сестры, направленные убийцам, в которых та поздравляла их с “патриотическим” актом. Царица была потрясена этими телеграммами.

• Предыдущая
• 9/282
• Следующая