Пиратское фэнтези - Вандермеер Джефф - Страница 9

Они дрейфовали пять дней и наконец заметили на горизонте парус.

— Может, попробовать подать сигнал? — предложил юный Джон, приподнялся в лодке и хотел снять красный шейный платок и помахать им, но не удержал равновесия, и лодка в очередной раз едва не опрокинулась.

Дулли выругался, а Джессап схватил единственное весло и огрел недотепу.

— Сиди уж, придурок!

Лодка у них была не слишком-то мореходная. Они сделали ее сами из поваленного дерева, трудились над ней тайком, по ночам, мечтая о том, как сбегут с Барбадоса и заживут жизнью свободных людей на каком-нибудь другом острове. Когда лодчонка перевернулась в первый раз, они потеряли все продукты и питьевую воду. Во второй — одно весло. Поэтому сейчас они находились в затруднительном положении и не были расположены к мотовству.

Джон взглянул на Джессапа, потирая затылок.

— Но это же корабль, — сказал он. — Как же тогда они нас заметят?

— Они так далеко, что нипочем нас не разглядят, — вздохнул Джессап. Голос у него охрип от жажды. — Или поплывут сюда, или не поплывут. Или повезет, или нет.

— Можно помолиться Всевышнему, — предложил Джон.

— Я устал молиться Всевышнему! — Дулли выпрямился и наградил товарищей по несчастью свирепым взглядом. — Сорок лет только и делаю, что молюсь! «Миленький Христос, пусть меня не поймают! Миленький Христос, пусть меня не сошлют на каторгу! Миленький Христос, порази, пожалуйста, молнией вон того надсмотрщика, чтоб его!» Можно подумать, Он меня хоть раз услышал, хоть раз ответил!

Глаза у него опять вспыхнули, и Джон испуганно сглотнул, но Джессап (возможно, потому, что крепко держал весло) рявкнул:

— А ну, прекрати, олух недоделанный! Нечего тут богохульствовать!

— Да ну?.. — завизжал Дулли. Он запрокинул голову. — Эй, там, наверху, ты слышишь меня? Засунь мои молитвы знаешь куда?! Наше вам с кисточкой, сэр Господь Всемогущий, мерси боку! С сегодняшнего дня я молюсь сатане, слыхал? Я теперь его, сатаны! Ура сатане! Хвала сатане!

Разглагольствовал он с таким жаром, что раскачал лодку, перевалился за борт и исчез под водой почти без всплеска. Мгновение спустя Дулли вынырнул поодаль, с другой стороны, отплевываясь и отдуваясь. Прозрачную голубую воду бесшумно прорéзал большой плавник, и Дулли снова ушел под воду, испустив отчаянный вопль. Дальше были одни пузыри и кровавая вода. Оставшиеся двое сидели, как нетрудно догадаться, очень смирно.

Лишь спустя довольно продолжительное время Джессап решил, что уже можно плыть дальше, однако взялся за весло крайне осторожно, Джон помогал ему, загребая воду руками. Еще часа через два судно повернуло и двинулось к ним, и Джон не позабыл возблагодарить Всевышнего.

Их спасительницей оказалась бригантина совсем без кормовых надстроек, длинная и низкая, имевшая вид запущенный и грязный. Флагов на ней не было. Несколько матросов, облокотившись о борт, безразлично наблюдали, как лодка подплывает к кораблю.

— Что это за судно? — крикнул Джессап.

— «Мартин Лютер», — ответили ему.

— Откуда вы?

— Из моря.

— Господи Иисусе, — пробормотал Джессап, и Джон покосился на него, не понимая, к чему это он. Джессап пожал плечами. — Ладно, деваться некуда, — добавил он и подхватил сброшенный с борта трос.

Когда Джессап выбирался из лодки, та, как назло, снова перевернулась, но Джон успел выпрыгнуть из нее и уцепиться за планшир. Так он и болтался у борта, пока пара хохочущих матросов не ухватили его за руки и не втащили на палубу.

Ощутив под ногами твердые доски, Джон огляделся, надеясь увидеть бочку с водой. Он только раз в жизни плавал на корабле — когда его перевозили на Барбадос. То, что «Мартин Лютер» ощетинился разномастными пушками, а оснастка была великолепна, несмотря на царившие на судне грязь и беспорядок, ни о чем ему не говорило. На палубу вышел человек, и по богатству его платья в сравнении с одеждой матросов Джон заключил, что это важная персона.

— Это кто? — спросил незнакомец.

— Моряки, потерпевшие крушение, капитан, — сказал кто-то из команды.

Капитан взглянул за борт на лодку, которая уже болталась за кормой. Он хохотнул и плюнул.

— Моряки? На такой дерьмовой лодчонке? Да вряд ли. Это отребье — каторжники. Беглые. Я прав? — Он обернулся и сурово посмотрел на Джона и Джессапа.

— Вы правы, сэр, так и есть, — признался Джессап.

Капитан обошел Джона с Джессапом, осматривая их так, словно они были лошадьми, которых он подумывал купить.

— Сколько там пробыли?

— Два года, сэр, — отозвался Джессап.

— Так долго? И не померли? Лихорадкой болели?

— Да, сэр, — хором ответили они, а Джон добавил: — Извините, сэр, нельзя ли нам попить воды?

Капитан усмехнулся. Он протянул руку, а один из матросов сбегал за кружкой воды и подал ему. Капитан поднес кружку к лицу Джона.

— Вода только для команды. У нас все на счету; мы ничего не покупаем, нам никто не платит. Вы подпишете соглашение, станете матросами и будете получать свою долю — или отправитесь обратно в море. Что выберете?

Джон не понял, о чем это он, а Джессап сказал:

— Мы согласны стать матросами, сэр.

Джон закивал, думая только о воде. Капитан расхохотался и вручил ему кружку. Джон напился вдоволь, и после этого все обращались с ним по-дружески.

Потом им принесли соглашение и прочитали его вслух. Джессап поставил закорючку. Джон написал свое имя, и судовой клерк восхищенно присвистнул. Их увели вниз, где было грязно, зато вольготно и хорошо; им принесли одежду на смену выбеленным на солнце и задубевшим от соли лохмотьям, а еще дали собственные сундучки и гамаки — Джон решил, что это необычайно щедрый дар. Потом он узнал, что эти вещи остались от матросов, умерших от лихорадки, но это казалось уже неважным.

Джону было как-то совестно при мысли о том, что придется стать пиратом, — он думал, что сказала бы его матушка. Но хотя поначалу он с трудом запоминал названия снастей, а когда впервые пришлось залезть на мачту, перепугался до полусмерти, это все равно было в сто раз лучше, чем рубить тростник на удушающей жаре в полях, где кусали мухи и в уши заливался соленый пот. Джону нравилась голубая вода. Ему нравились ром, табак и морской воздух. Ему нравилась свобода.

Хотя он довольно быстро понял, что свобода и пожитки мертвецов — единственное, чего на «Мартине Лютере» было в достатке.

— Такой уж везунчик наш капитан Сталвин, — шепотом сказал Перкин. Он смачно сплюнул, и слюна зашипела и запузырилась на крышке фонаря. — Вот уж точно — мы ничего не покупаем, нам никто не платит. Мы уже два года как плаваем и за это время взяли только один груз сахара, потом еще рабов, но они почти все к тому времени перемерли, и один корабль с фарфором.

— А тот корабль, где было сусальное золото? — напомнил ему Калман.

— Одна коробка сусального золота, — согласился Перкин, — а это сущая ерунда, если его поделить поровну, и моей доли не хватило и на неделю после высадки в Порт-Ройяле!

— А еще «Брендивайн», — добавил Купер.

Раздались неразборчивые проклятия и бурчание.

— А что оказалось на «Брендивайне»? — спросил Джон.

— Полный груз сушеного гороха, — ответил Перкин.

— Было время, когда ты обрадовался бы и горсти сушеного гороха, Джордж Перкин, — заметил Купер. — А еще у него на борту было два барана — забыл?

— Я вот что хочу сказать, если капитану Сталвину в ближайшем будущем не улыбнется удача, мы того и гляди дадим ему отставку, — заявил Перкин.

Капитан Сталвин, понимая всю шаткость своего положения, расхаживал по палубе, словно голодный хищник, и запавшими глазами изучал горизонт. Он никогда не шел одним курсом подолгу — ведь если они неделю плыли на юг и не встречали ни одного судна, команда непременно начинала роптать, и чтобы умаслить ее, капитан отдавал новый приказ, и они сворачивали на запад.