Генка Пыжов — первый житель Братска - Печерский Николай Павлович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/36
• Следующая

— Так на Падуне же нет никаких башен. Это я только в Братске видел, деревянную…

— Ты, братуха, не чуди, — оборвал меня Аркадий. — Что заставят, то и буду делать. Я и трактористом могу, и экскаваторщиком.

Я хотел тоже рассказать Аркадию о своей жизни, но не успел. Шофер неожиданно остановил машину, вышел из кабины, оглядел нас.

— Держись крепче, — сказал он, — сейчас поедем по кишке.

В этой Сибири сплошные загадки. То собака виляет хвостом, а потом хватает за ногу, то вместо дороги какая— то кишка. Ну что ж, кишка так кишка. Поедем по кишке. Правда, кишка оказалась не совсем такой, как я представлял. Это была всего лишь узкая, извилистая дорога. Она то подходила к самой Ангаре, то вдруг взбегала на высокую, поросшую лесом гору. Справа и слева от кишки темнели поваленные бурей деревья и вывороченные пеньки.

Ехать по кишке было очень трудно. Машину бросало из стороны в сторону. Из радиатора, будто из самовара, вырывались горячие брызги и клубы белого пара. Мы держались друг за друга, чтобы не вылететь из машины вверх тормашками. Ничего себе поездочка: не только без ног — без печенок можно остаться.

Возле небольшой полянки шофер остановил машину. Он с грохотом отбросил крышку капота и вытер замасленной рукой потный лоб.

— А ну, малый, сбегай за водой, — сказал он, — в овражке ручей есть.

Звеня ведром, усатый «малый» отправился по воду, а мы повалились на высокую, густую траву. Вокруг цвели белые с золотыми сердечками ромашки. Мы уже отдохнули, шофер успел выкурить две папиросы, а «малого» все не было и не было.

— Та що вин, провалывся, чи що? — спрашивал сам себя шофер. — Застав дурня богу молытысь…

— А может, он заблудился, ваш малый? — сочувственно спросил отец.

— Це вполне може буть, — спокойно ответил шофер. — В том году пишов одыня дядько в тайгу, скраечку зайшов в неи та й не повернувся. Тилькы кисточкы через мисяц знайшлы. Вовки зъилы.

«Малого» все не было.

Шофер начал беспокоиться. Он достал из кабины ружье, бросил его через плечо и сказал:

— Пойду поищу.

Только он сказал «пойду поищу», в тайге послышался, треск сучьев и на поляну вышел «малый». Лицо у него было бледное, как мел, руки тряслись.

— А где ведро? — строго и с любопытством спросил шофер.

— Ава-ва-ва-ва… — ответил «малый».

Я не сдержался и захохотал. Уж очень смешно он говорил свое «ава-ва-ва». Мой смех, наверно, привел «малого» в чувство. Он недоверчиво и пугливо посмотрел на лесную чащу, откуда только что пришел, и вдруг совершенно отчетливо сказал:

— Медведь!

Я так и присел. Что будет дальше? Может, медведь уже мчится сюда! Страшный, всклокоченный, с раскрытой пастью…

Шофер быстро снял ружье с плеча и бросился в тайгу. Через несколько минут вдалеке один за другим раздались два выстрела.

Все с нетерпением ожидали охотника. Но пришел он с пустыми руками. Не только медведя не убил, но даже не нашел ведра, которое с испугу бросил «малый».

— Ушел, проклятый! — сказал шофер и недовольно полез в кабину.

Прошло еще часа полтора. Дорога побежала вниз. Справа показалась синяя полоска Ангары. Издалека послышался гул знаменитого Падуна. Серые валуны перегородили реку от правого до левого берега. Вода с ревом бросалась на камни, взлетала мелкими слепящими брызгами, пенилась, клокотала и вновь стремительно мчалась вниз. Над Падуном стоял легкий, прозрачный туман, сверкали крыльями чайки. И казалось — ничего больше, только суровый, загадочный Падун, лазурное небо да зеленая, уходящая в бесконечную даль полоска тайги.

Но так нам показалось только в первые минуты. На широкой каменистой гряде, там, куда не забегала быстрая ангарская волна, мы увидели вдруг серые палатки, автомашины, тракторы. А над всем этим, взнесенный в вышину, полыхал красный флаг.

Звеня и прыгая на ухабах, машина мчала нас к Падунскому порогу.

Машина подкатила к большой, слинявшей на солнце палатке. Над входом в палатку висела фанерка с надписью: «Падунское строительно-монтажное управление». Рядом, возле невысокой корявой березки, стояла доска показателей. Доска была разграфлена, как тетрадка по арифметике. Внизу, там, где уже не было клеток, кто-то размашисто написал: «Степка прохвост». Кто такой Степка и почему он «прохвост», я, конечно, не знал.

Добровольцы, а вместе с ними и мы с отцом вошли в палатку. Справа и слева в этой похожей на одноэтажный дом палатке стояли кровати. Посередине, возле железной печки, — некрашеный стол. Из-за стола вышел невысокий коренастый человек в сапогах, галифе и белой запылившейся безрукавке.

— Здравствуйте, — сказал он. — Поздравляю с приездом. Моя фамилия Гаркуша.

У Гаркуши было широкое загорелое лицо и голубые смешливые глаза. Он весело оглядел свое новое войско, то есть нас, и спросил:

— Электрики есть?

Аркадий Смирнов быстро оправил форменку, вышел вперед и щелкнул каблуками:

— Так точно, есть электрики!

— Добре, — похвалил Гаркуша. — А машинисты подъемных кранов есть?

— Есть, есть! — отозвалось сразу два голоса.

Я с нетерпением ждал, когда он скажет. «А плотники есть? Добре». А что, если Гаркуше не нужны плотники и он покажет нам от ворот поворот, то есть скажет: «Убирайтесь откуда приехали!»

Но Гаркуша не забыл и о плотниках. Он сел за стол, повертел в руках длинный красный карандаш и вдруг тихо, как будто бы специально приберегал эти слова на закуску, спросил:

— А может, среди вас и плотники есть?

Теперь уже вышел вперед отец. Он так же, как и Аркадий, щелкнул каблуками и сказал:

— Я плотник восьмого разряда.

Вы бы только видели, что произошло с Гаркушей! Он выбежал из-за стола, взял отца за плечи и стал рассматривать его, как будто бы перед ним был не плотник, а какой-нибудь известный киноартист.

— Восьмого разряда? Та не может же быть!

Электрик, машинист и экскаваторщики смущенно

переглянулись. Гаркуша заметил это. Он приветливо улыбнулся добровольцам и сказал:

— Вы ж поймите, что делается: электрики и машинисты ну прямо как из мешка сыплются, а плотника ни одного, хоть караул кричи! А мне ж дома строить надо. Где я народ размещать буду?

Добровольцы уже хотели браться за чемоданы, но Гаркуша остановил их.

— Куда? — решительно сказал он. — Мне ж каждый человек позарез нужен. Мы из вас таких плотников сделаем, что только ахнете!

Эта история закончилась так: отца назначили бригадиром плотников, все остальные, кроме Аркадия, пошли к нему учениками. Башенный электрик Аркадий Смирнов был принят на Братскую ГЭС трактористом.

Небольшая заминка вышла с жильем. Когда Гаркуша сформировал бригаду плотников и рассказал отцу, с чего начинать, он обратил внимание и на меня.

— Твой? — спросил он отца.

— Мой.

— Н-да… Куда же я вас дену? В палатку поместить? Там целых двадцать человек; за ночь так накурят, что хоть святых выноси. А потом, между нами говоря, ругаются, проклятые. Никак не могу отучить.

Гаркуша задумчиво постучал пальцами по столу, а затем вновь улыбнулся и твердо сказал:

— Пошли к лоцману. По крайней мере, в избе жить будете.

Все вопросы Гаркуша решал быстро и легко. Видимо, никаких непреодолимых препятствий для него не существовало. Он стремительно поднялся, подхватил наш чемодан и, не оглядываясь, зашагал по тропинке к одинокой темной избе, склонившейся над самым берегом Ангары.

Остановились мы около высоких, срубленных из толстых бревен ворот. На одном бревне я сразу же увидел надпись, сделанную мелом: «Степка прохвост». На другом бревне, чуть пониже первого, была еще одна надпись: «Степка балбес». Во дворе этого довольно странного дома заливалась хриплым лаем собачонка.

Гаркуша ударил несколько раз кулаком по воротам. Звякнула щеколда. В воротах показался седой длинноволосый старик. Это, наверно, и был лоцман. Из-за спины лоцмана выглядывал мальчишка моих лет. Голова у него была гладко выбрита и отливала синим глянцем. Мальчишка вопросительно и с недоверием посмотрел на меня темными узкими глазами, а когда я улыбнулся и дружески показал ему язык, он отвернулся.

• Предыдущая
• 8/36
• Следующая