В объятиях любви - Картленд Барбара - Страница 9
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
— Я надеюсь на тебя, как всегда, Дженкинс.
Дженкинс еще в Ньюмаркете узнал многое из того, что сообщил маркизу Джексон, и он был уверен, что камердинер, приехав сюда, проверит, насколько правдивы все эти рассказы.
Маркиз увидел, что его уже ждет ванна в туалетной комнате, специально подготовленная к его приезду.
Вступая в теплую воду самой благоприятной температуры, он сказал:
— По крайней мере нам предоставлены все удобства. Кто еще будет ночевать в доме?
— Они не скажут мне этого, милорд, но, если вы спросите меня, я скажу, что вас ждет сюрприз.
— Сюрприз? — удивился маркиз.
Дженкинс кивнул.
— Слуги ничего не говорят мне — как я понял, боятся, что я передам вашей светлости. Здесь есть женщины. Я видел их, когда проходил по коридору, и сегодня готовится какое-то представление.
Дженкинс не знал пока больше ничего, но маркиз, одеваясь, подумал, что инстинкт верно подсказал ему принять приглашение герцогини вопреки совету Чарли.
По крайней мере вечер обещал быть необычным, в то время как ужин в Ньюмаркете, хотя и был бы приятным, но ничем не отличался бы от всех раутов, которые он дает в своем доме.
Он повязал галстук самым модным стилем на зависть всем денди.
Он носил не бриджи до колен, но прямые брюки донизу, введенные принцем-регентом, которые маркиз находил более удобными в сельских условиях, нежели шелковые чулки, необходимые к бриджами.
Он был высоким и видным, сам не придавая этому большого значения, и лакеи в холле, выстроившиеся в длинную линию, глядели с восхищением на него, когда он спускался по лестнице.
Он очень удивился бы, если б услышал, как один из них шепнул другому:
— Вот настоящий джентльмен. Ему не место в этой сточной канаве!
— Я согласен с тобой, — тихонько ответил другой.
Теперь в салоне было больше народу, чем когда маркиз появился там, прибыв в дом, и если герцогиня и прежде выглядела фантастично, то теперь она, очевидно, вознамерилась ослепить всех своим великолепием.
Ее платье было сплошь расшито зелеными блестками, цвета теней на ее веках. Оно не только было скандально глубоко вырезано спереди, но и плотно облегало ее, как чешуя, и в любой гостиной его сочли бы чрезмерно вызывающим, если не неприличным.
Когда она входила, шлейф с шелестом скользил за нею, и маркиз думал про себя, как он будет рассказывать Чарли о ее разительном сходстве со змеей. Действительно, лучшего сравнения для нее и не придумать.
На ее рыжих волосах красовалась диадема с изумрудами, с ушей свисали огромные изумрудные серьги, и, видя, как она сверкает при каждом движении, маркиз мог понять, почему мужчинам невозможно было оторвать взгляд от нее, чтобы взглянуть на других женщин в комнате.
Кроме того, глядя на остальных женщин, маркиз заметил, что они разительно отличаются от своей хозяйки, несомненно, уступая ей в красоте.
— Я не буду представлять вас множеству гостей, которых, я уверена, вы уже знаете, — протянула герцогиня тем тихим соблазнительным голосом, который, по его мнению, очень подходил к ее облику. — Вместо этого я хочу представить вам молодую женщину, которая составит вам компанию в этот вечер, позаботится о развлечении вас и будет счастлива исполнить ВСЕ, что вы потребуете от нее.
То, как герцогиня подчеркнула слово «все», подсказало маркизу, что именно она имела в виду, вызвав у него ироническую улыбку.
«Так вот, что здесь происходит», — сказал он себе и подумал, что этого следовало ожидать.
— Это Аспазия Стэнтон, — продолжала герцогиня. — Я надеюсь, вы проведете счастливый вечер вместе.
Говоря это, она подтолкнула Аспазию вперед, но маркиз не увидел, что при этом герцогиня многозначительно сжала пальцы Аспазии, напоминая ей резко и определенно наставления миссис Филдинг.
Аспазия очень испугалась, очень испугалась, но знала, что должна скрывать это, и принудила себя присесть в реверансе, почти с отчаянием глядя на маркиза, пытаясь понять, что он за человек.
Она сама не знала, чего ждала увидеть в нем.
Ей просто внушали вновь и вновь, что она обязана угождать джентльмену, с которым проведет вечер. Она должна занимать и развлекать его. Она должна делать все, что он потребует от нее, и в обмен на это ее дядя сможет остаться в Малом Медлоке.
— Ты не должна говорить о себе, — резко сказала миссис Филдинг. — Польсти джентльмену, с которым ты будешь сидеть. Скажи ему, какой он красивый и умный, и добейся его, стань для него желанной.
Аспазия гадала, что она имеет в виду, но не имела возможности задавать вопросы.
Метод наставления, которым пользовалась миссис Филдинг, пока Аспазию наряжали к вечеру, заключался в многократном повторении, что она должна делать все, чего от нее ожидают.
Когда, по указанию миссис Филдинг, одна из служанок достала из гардероба платье, Аспазия подумала, что еще ни разу не видела такого красивого наряда.
Сшитое из белого тюля и украшенное по подолу и пледам вышитыми букетиками подснежников, оно казалось Аспазии платьем, в котором Персефона могла явиться из тьмы ада, чтобы провозгласить выход Весны.
Однако когда она рассматривала его, ей показалось, что оно неприлично глубоко декольтировано, и она попросила миссис Филдинг немного подшить его спереди, на что женщина лишь рассмеялась.
— Почему ты такая скромная? — спросила она. — У тебя красивая фигура и тебе предстоит услышать это от многих мужчин до того, как ты постареешь.
Аспазия постаралась скрыть свое возмущение. Она никогда не ждала таких слов, более того, считала, что никакая уважающая себя служанка не скажет ничего подобного.
Но миссис Филдинг, хотя и выглядела как служанка, очевидно, занимала положение распорядительницы.
Она то и дело звонила колокольчиком, вызывая служанок, которые спешили выполнить ее приказания, но чем больше она говорила, тем больше Аспазия убеждалась в ее вульгарности. Ее матушка не потерпела бы таких грубостей.
Затем Аспазию погрузили в ванну, которая ей понравилась, потому что была ароматизирована фиалками, и такими же духами натерли ее кожу и обрызгали ее волосы.
— Вы сами делаете такую воду? — спросила она. — Я знаю, что здесь в лесах много фиалок.
— Нам некогда заниматься этим, — ответила миссис Филдинг. — Мы покупаем туалетную воду на Джермин-стрит в Лондоне и платим за нее хорошие деньги.
— Вы очень добры, что даете мне пользоваться ею, — сказала Аспазия.
После купания ей показалось, что запах духов, исходивший от нее, был слишком сильным, и она надеялась, что он постепенно выветрится.
Когда она обсохла, одна из служанок принесла ей пару шелковых чулок. Аспазия воскликнула от восхищения.
Она никогда еще не носила шелковых чулок, и они тесно облегали ее ноги, крепясь выше колен белыми атласными подвязками, украшенными маленькими подснежниками.
— Как очаровательно! — воскликнула Аспазия.
Затем миссис Филдинг забрала у нее банное полотенце, и она почувствовала смущение, стоя обнаженной и оглядываясь вокруг в поисках нижней рубашки.
Но вместо этого, к ее удивлению, служанка принесла белое платье с подснежниками и подняла его над ее головой.
— Но.., я еще ничего не надела под него, — запротестовала она.
— Тебе и не нужно ничего, — сказала миссис Филдинг. — В гостиной очень жарко, и платье лучше сидит, когда ты не обременена сорочкой и нижней юбкой.
Аспазия знала, что ее матушка не позволила бы этого, но миссис Филдинг снова начала наставлять ее относительно поведения в гостиной, и прежде чем она успела сказать что-либо, платье уже застегнули на спине, и лишь посмотревшись в зеркало, она увидела, насколько глубоко оно вырезано спереди.
Она пыталась подтянуть его повыше, но оно слишком плотно сидело на ее талии.
— Пожалуйста, оставь его в покое! — одернула ее миссис Филдинг. — Оно прекрасно идет тебе.
— Но это.., неприлично!
— Чепуха!
Миссис Филдинг не слушала ее, что бы она ни говорила, и Аспазия успокаивала себя тем, что, может быть, поскольку она не очень важная персона, никто не обратит внимания на нее, за исключением, конечно, того неведомого мужчины, с которым она должна будет провести вечер.
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
