Далеко ли до Сайгатки? - Перфильева Анастасия Витальевна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/44
• Следующая

— Потом опять прямо! — крикнула Варя, прячась за кустом.

За ёлками кто-то кашлянул и мелькнула коричневая тень.

— Дедушка! — закричал Вадим. — Дедушка, нашёл?

— Душу вынула, — ответил маленький, худенький старичок с белой бородкой, раздвигая ветки. — Душу она из меня, проклятая, вынула!

Он держал за ошейник и тащил за собой упиравшуюся козу. Коза трясла бородой и ворочала глазами. Старичок хлестнул её хворостиной, она сделала скачок и вдруг побежала.

— Послушайте, — сказала Варя, появляясь из-за кустов, — давайте я её поведу?

— Пожалуйста! — обрадовался старичок. — Она мне все суставы вывернула!

— Это не вы потеряли? — спросила Наташа, снимая с ветки клетчатый носовой платок.

— Я, конечно, я. Ах она вредная!.. — Старичок сложил платок и начал им обмахиваться, как веером. — Куда? Куда?

Коза, увидев Варю, сделала новый скачок и галопом понеслась в чащу. Но Варя ловко накинула на неё одеяло, и коза забарахталась под ним.

— Прекрасно! — одобрил старичок. — А теперь, уважаемые, разрешите пригласить вас к нам выкушать молочка.

— Куда к вам?

— К нам домой, разумеется. Вадим, показывай дорогу. Позвольте узнать ваши имена?

— Меня зовут Варвара, — сказала Варя. — А её Наташа. Что же, мы согласны.

Порядок обратного шествия был такой: впереди шла коза, покрытая, как попоной, сложенным одеялом, за ней — торжествующая Варя; рядом ковылял Вадим, прижимая к груди калоши. Последними шли Сергей Никанорович с Наташей. Они очень весело о чём-то разговаривали.

— Так, значит, вы будете жить на даче Ольги Васильевны и Бориса Матвеевича? — спросил Сергей Никанорович, ставя на стол под липой глиняный кувшин с молоком. — А он по-прежнему в экспедиции?

— По-прежнему, — сказала Наташа. — Только теперь в Сайгатке.

Сергей Никанорович тоже сел на скамейку. Утреннее солнце лежало на посыпанной песком дорожке. По чисто вымытому столу бегали светлые пятна.

— Так, так. Ну, а сама Ольга Васильевна, надеюсь, в добром здоровье?

— В добром. Она была в городе, потом рассердилась на Варьку и куда-то уехала.

Наташа поболтала ногами и согнала с кувшина жёлтую осу.

— Замечательный человек ваша бабушка Ольга Васильевна! Мне довелось познакомиться с ней ещё в восемнадцатом году на Каме. И вы обе, следовательно, приходитесь ей внучатыми племянницами?

— Ага. Племянными внучатницами! — И Наташа закатилась таким смехом, что коза, обнюхивавшая рядом траву, сердито обернулась. — Наша мама — бабушкина племянница.

Сергей Никанорович посмеялся тоже, потом тщательно размешал ложкой сливки и разлил молоко в четыре блестящих стакана. В каждом из них тотчас отразилось и поплыло маленькое солнце. Потом он нарезал целую гору душистого чёрного хлеба и крикнул в сторону дома:

— Вадимка, довольно совещаться. Веди гостью завтракать!

Вадим показался в окне. Волосы его были растрёпаны, щёки горели, очки съехали на нос.

— Дедушка, — сказал он прерывающимся голосом. — Первое: сегодня мне не придётся идти за щавелём, я буду очень занят. Второе: наш котёнок нашёлся, он поселился у них на чердаке. Третье: с завтрашнего дня…

— Та-та-та! — замахал Сергей Никанорович руками. — С каких это пор ты стал так разговаривать? «Первое, второе…» Насчёт щавеля, это мы ещё посмотрим. А сейчас — прошу к столу!

В то же самое воскресное утро, пока Варя с Наташей, забыв о Марье Николаевне, попивали у своих новых знакомых козье молоко, с поезда у разъезда Овражки сошла молодая женщина. Она была в коричневой кожаной куртке, через плечо крест-накрест висели полевая сумка и фотоаппарат. Шапку она держала в руках, а вьющиеся, небрежно сколотые волосы то и дело падали ей на плечи. Дойдя по тропинке до дороги, ведущей к дачному посёлку, женщина сказала вслух: «Как будто сюда» — и пошла быстрее.

Поравнявшись с прудом, она подняла с земли два плоских камня и запустила их в воду. Потом сунула руки в карман и весело засвистела.

У крайнего участка она постояла, тщательно осмотрела дачу, смело открыла калитку и пошла по дорожке.

В саду никого не было. Около террасы, прикрытые рогожей, лежали белые клубни. На ступеньке, задрав носы, стояли мокрые детские ботинки.

— Правильно! — сказала женщина. — Сюда.

Черноносая собачонка высунулась из-под террасы и угрожающе тявкнула. Женщина вынула из кармана кусок колбасы и бросила на дорожку, но собачонка и не подумала вылезать. Тогда женщина присела возле сложенных под рогожей клубней, потрогала пальцами нежные зелёные ростки.

— Георгины… — сказала она. — Определённо сюда.

Дверь на террасе скрипнула, вышла Марья Николаевна. За ней шариком выкатился пушистый котёнок.

— Простите. — Марья Николаевна улыбнулась. — Вы к кому?

— К вам, — сказала женщина. — Ай, она меня не съест?

Собачонка всё-таки вылезла из-под террасы.

— Ну что вы! Муха, назад! Простите, а вы, собственно, от кого-нибудь?..

— «От кого-нибудь»! Из Сайгатки, от Бориса Матвеевича Бурнаева. Вот. — Женщина порылась в сумке и вытащила синий конверт. — Я его помощница…

— Да что вы! — закричала Марья Николаевна. — Ну проходите же, проходите… Ох, я рада!.. Девочки мои куда-то запропастились… И давно вы от Бориса Матвеевича?

— Нет, — сказала женщина улыбаясь. — Выехала сразу же после Первого мая. Понимаете, Борис Матвеевич послал меня в Москву по делам нашей геологоразведочной партии. А сюда я приехала, чтобы поискать, не сохранились ли случайно одни старые чертежи. Давайте знакомиться! Меня зовут Вера Аркадьевна Грай.

Марья Николаевна шире распахнула дверь и повела женщину в дом. Муха спустилась на дорожку, обнюхала колбасу, взяла её в зубы и полезла под террасу. Котёнок подумал, поднял трубой хвост и нырнул за ней.

Обратно к себе на дачу Варя и Наташа бежали молча. Чья-то корова, позванивая колокольцем, проводила их удивлёнными глазами.

— Ходу! — крикнула Варя, размахивая одеялом, когда показалась красная крыша их дачи. — Мама, наверное, уже проснулась…

— Мама! — крикнула Наташа. — Мама, ты знаешь, с кем мы только что по…

Женщина, работавшая в саду, обернулась и приложила руку к глазам. Наташа и Варя разом остановились — это была совсем не Марья Николаевна!

— Наконец-то. Вот и они сами, — сказала она. — Очень, очень хороши. Придётся запечатлеть.

Вера Аркадьевна сняла с забора коричневый футляр, вынула и приложила к глазам плоскую чёрную коробку с какими-то блестящими кругами.

— Стойте смирно, — скомандовала она. — Одеяло можно опустить. Так. Великолепный кадр! Спокойно. Внимание. Готово.

— Подождите, — сказала Варя. — Что это вы здесь у нас на даче делаете?

— И где наша мама? — строго добавила Наташа.

Женщина пожала плечами:

— Мама, конечно, ушла вас искать.

— А вот это у вас что? — Варя ткнула пальцем в чёрную коробку.

— Реконструированный аппарат системы Контакс. Поняла?

— Ничего не поняла. А зачем вы нас снимали?

— Чтобы отвезти ваши фотографии вашему дяде, Борису Матвеевичу. — Вера Аркадьевна засмеялась. — Вот что, друзья: давайте лучше не терять времени и к приходу Марьи Николаевны вскопаем эту грядку. А потом будем вместе разбирать шкаф Бориса Матвеевича со старыми чертежами. Идёт?

— Идёт. И вы тогда скажете, кто вы? — спросила Варя.

— И откуда взялись? — добавила Наташа.

— Скажу. Ну, поехали!

Вера Аркадьевна поплевала на руки и так глубоко вонзила лопату в землю, что та хлюпнула. Наташа повесила на забор одеяло с полотенцем. Варя засучила рукава и спросила:

— А нам что, тоже копать или дадите какую-нибудь другую работу?

— Ну, а теперь, — сказала Варя, — рассказывайте.

Они сидели втроём в комнате на полу перед раскрытым шкафом — Вера Аркадьевна, Наташа и Варя. С полок выглядывали набитые чем-то папки, свешивались длинные разрисованные бумажные полосы.

• Предыдущая
• 4/44
• Следующая