Пятый всадник - Паттерсон Джеймс - Страница 5

• Предыдущая
• 5/15
• Следующая

– Да уж, я бы сказала. Ладно, надо посмотреть.

Не забыв про саквояж с инструментами, она подошла к машине, быстренько сделала нужные ей снимки, документируя положение жертвы во всех ракурсах, после чего надела прозрачные пластиковые мешочки на кисти рук и ступни молодой женщины и прихватила их скотчем.

– Линдси, – наконец позвала она, – иди-ка взгляни.

Я с грехом пополам втиснулась между судмедэкспертом и дверной стойкой. Клэр вывернула верхнюю губу девушки наизнанку, затем проделала то же самое с нижней, демонстрируя мне посиневшие припухлости, подсвеченные лучом от карманного фонаря.

– Ну, сладкая моя, видишь? Дамочку разве интубировали?

– Да нет, ее вообще не трогали. Ждали тебя.

– Значит, мы имеем дело с травмой-артефактом. Смотри, какой язык. Как будто надорвали.

Клэр провела лучом по рубцу на шее девушки:

– Борозда довольно необычная.

– Я тоже так подумала. Кстати, точечного кровоизлияния в глазах не видно, – кивнула я, демонстрируя кое-какие познания в судебной медицине. – Странно, правда? Будто и не душили вовсе.

– Да здесь, подружка, все странно, – задумчиво ответила Клэр. – Одежда в безупречном порядке. Не часто такое встретишь на трупе. И уж тем более на подброшенном.

– Причина? Время смерти?

– Я бы сказала, около полуночи. Окоченение только-только началось. Что касается всего прочего… Остальное позже, после того, как я осмотрю нашу юную Джейн Доу под более приличным светом, у нас в лавке. – Выпрямившись, Клэр кивнула своему ассистенту: – О'кей, Бобби. Давай вынимать бедняжку из машины. Только поаккуратней, пожалуйста.

Я направилась к краю парковки и с высоты четвертого этажа посмотрела на крыши домов и еле ползущие автомобили на Голден-Гейт-авеню. Совладав, наконец, с собой, позвонила Джейкоби.

– Гуттмана я отпустил, – сказал он. – Наш стоматолог, оказывается, прямиком из аэропорта, с нью-йоркского рейса. А машину оставлял в гараже на время командировки.

– Алиби?

– Сходится во всех деталях. Девушку к нему в салон явно «подсадили»… А как у тебя дела?

Я обернулась, увидела, что Клэр с Бобби успели завернуть труп в простыню и вложили его в пластиковый мешок. Звук застегиваемой полутораметровой молнии чиркнул по нервам, как гвоздь по стеклу. Не важно, сколько раз тебе приходилось видеть процедуру запечатывания жертвы в герметичную упаковку, – ее окончательность и бесповоротность словно бьет под дых.

Даже в собственных ушах мой голос показался угрюмым.

– Сворачиваемся.

Почти шесть вечера. Десять часов с момента обнаружения Девушки-из-«Кадиллака».

В стопке бумаги в центре моего стола – список из 762 позиций, за каждой из которых стоит машина, пересекавшая прошлой ночью шлагбаум парковки Опера-Плаза.

С самого утра мы просеивали регистрационные номера по автомобильной базе данных, но до сих пор не выскочило ни единого красного флажка, нет ни вот такусенькой зацепки.

И с дактилоскопией пролетели.

Судя по всему, наша девушка никогда не попадала под задержание, ее не подбирали в бессознательном состоянии на улице, она не служила в армии и не работала ни на одно правительственное ведомство.

Полчаса назад мы выдали прессе цифровое фото, и завтра утром ее лицо будет смотреть со страниц всех газет, что, впрочем, еще зависит от прочих событий в этом мире.

Я стянула с волос резинку, встряхнула свой «конский хвост» и тяжело вздохнула, разворошив бумаги на столе.

Затем набрала номер Клэр, которая до сих пор не вышла из подвала.

Меня интересовало, не проголодалась ли она.

– Давай внизу через десять минут, – предложила хозяйка нашего морга.

Мы встретились возле парковки на Макаллистер-стрит. Клэр разблокировала замки, и я открыла пассажирскую дверцу «пасфайндера». Сиденье было погребено под дипломатом с криминалистическим набором, пакетом с болотными сапогами, строительной каской, картой Калифорнии и древней 35-миллиметровой «минолтой».

Весь этот ворох профессионального инструментария я перенесла с переднего сиденья на заднее и сердито уселась в пассажирское кресло. Клэр бросила на меня оценивающий взгляд и зашлась жизнерадостным смехом.

– Бабочка, поделись шуткой.

– На твоей кошачьей мордочке все написано, – ответила она. – Нет, красавица, не надо для меня третью степень планировать, я и так все отдам.

С этими словами она повертела у меня перед глазами ворохом каких-то бумаг, после чего убрала их к себе в сумку.

Кое-кто думает, что свое прозвище, Бабочка, Клэр заработала потому, что – подобно Мохаммеду Али – она «порхает бабочкой, жалится осой».

Это не так.

Клэр Уошберн носит на левом бедре татуировку в виде золотой бабочки-данаиды.

И сейчас я своим взглядом, как булавкой, пришпиливала эту бабочку к сиденью.

– Я вся внимание-е-е… – зловеще пропела я, Клэр сдалась.

– Да, у нас определенно убийство. Компоновка трупных пятен противоречит сидячей позиции, стало быть, ее переносили. И еще я нашла у нее синяки на предплечьях, груди и ребрах.

– Значит, ее…

– …«заберковали». Ага. Термин знакомый.

Была такая милая парочка в 20-х годах XIX века. Одного звали Уильям Берк, второго – Уильям Хэйр. Подвизались они в весьма своеобразном бизнесе: поставляли трупы для медицинских училищ Эдинбурга. Одно время все ограничивалось мирным гробокопательством, но потом им пришло в голову, что гораздо проще и быстрее добывать свежеиспеченных мертвецов несколько иным способом. Брался живой человек – и оба Уильяма садились ему на грудную клетку.

Между прочим, активно «беркуют» до сих пор. Среди рожениц это распространено настолько, что лучше промолчать от греха подальше. Скажу лишь, что когда младенец не нужен, его кладут между матрасом и кроватной сеткой. И присаживаются сверху.

Если нельзя расправить грудь, значит, не получится дышать. Со вполне понятными последствиями.

Причем на теле жертвы практически не остается следов насилия.

Пока Клэр выезжала задним ходом и разворачивала машину в сторону «Сьюзи», я возилась с ремнем безопасности.

– Линдси, – помолчав, сказала Клэр, – через что эта девочка прошла, даже подумать страшно. Я полагаю, один гад сидел у нее на груди, а второй надел ей на голову полиэтиленовый пакет, подвернул горловину и стянул узелком на шее. Вот откуда такая странная странгуляционная борозда. Допускаю также, что нос и рот ей заодно зажимали ладонью.

– То есть убийц двое?

– Линдси, я просто не знаю, как иначе можно организовать обтурационно-компрессионную асфиксию.

Машина Клэр влилась в плотный вечерний поток автотранспорта. Несколько минут мы просидели молча, чуть ли не физически ощущая, как трагичность ухода молодой женщины из жизни обволокла и нас удушающим коконом.

В голове у меня скакали и прыгали кусочки мозаики.

– Двое убийц, – наконец произнесла я. – Бригадный подряд. По окончании сажают жертву в машину… Смысл? Что они хотели этим сказать?

– Например, «мы – ребята хладнокровные», – предположила Клэр.

– Холоднокровные, точнее. Типа ползучих гадов… А что с изнасилованием?

– Возможные следы уже на анализе, – кивнула Клэр, – а заодно и одежда. Кстати, не самая дешевая, ты заметила?.. Ах да! Лаборатория выявила пятна спермы у нее на подоле.

– И?

– Да нет, характерные при изнасиловании вагинальные ссадины или разрывы отсутствуют, – задумчиво промолвила Клэр. – А вообще-то надо дождаться результатов анализа.

Она притормозила на железнодорожном переезде, и мы стали молча провожать глазами проходящий поезд. Ночь наступала на город Сан-Франциско, и жители торопились домой с работы.

В голове, под стать проходящей электричке, тоже тянулась целая вереница вопросов. Кто она, наша Девушка-из-«Кадиллака»? Кто ее убийцы? Как так вышло, что их пути пересеклись?..

По личным мотивам?

Или ей всего-навсего жутко не повезло?

• Предыдущая
• 5/15
• Следующая