Первая печать - Осояну Наталия - Страница 22

…и, похоже, именно это должно было сейчас произойти.

Дом вдруг наполнился странными звуками – шорохами, скрипами, разноголосым бормотанием невидимых существ, как будто каждая из обитавших в нем вещей задрожала в испуге. Охранная печать, нарисованная на потолке, ожила: огромный глаз завертелся с бешеной скоростью, и в его непроницаемо-черном зрачке мелькнул пламенный отблеск.

– Тише, тише… – проговорил Теймар, явно обращаясь не к Фиоре и не к Кьярану. – Я не обижу тебя, успокойся.

Он шагнул к стене, но не стал чертить на ней знак, как было утром на мосту, а приложил правую руку – и все. Охранный глаз поморгал и закрылся с громким лязганьем.

Наступила тишина.

– Ну вот, – улыбнулся Кьяран. – Все хорошо!

Фиоре взглянула на своего опекуна и с удивлением поняла, что он лишь притворяется слегка обеспокоенным, но на самом деле ничуть не боится ни грешника, ни выходок домашнего дьюса. На лице Кьярана застыло любезно-гостеприимное выражение, и все же из-под него так и рвалось на волю неуемное любопытство – дар и проклятие книжника, обреченного всю жизнь иметь дело со смертоносными созданиями. В самом деле, разве мог золотоглазый парень оказаться более опасным, чем запертый в книге тысячелетний дух, яростный и нечеловечески кровожадный?..

– Ансиль скоро придет готовить обед, – сказал Кьяран. – Мне нужно закончить одно дело, а ты, Фиоре, пока что развлеки гостя!

С этими словами он взлетел по лестнице на второй этаж, и вскоре сверху раздался скрежет, хорошо знакомый Фиоре, – это двигался сундук с книгами. Еще послышались тихие голоса; один принадлежал Кьярану, а вот другой…

«Малыш Геррет гостит у деда, – подумала она. – Значит, Сола может объявиться в любой момент, как только ей расскажут о грешнике и о том, куда он направился. Плохо!»

– Красивый дом, – задумчиво проговорил Теймар, не замечая, что его спутница помрачнела и нахмурилась. – Когда-то и я в таком жил.

Ей показалось, что воспоминание было для него неприятным.

– Ты не покажешь мне, где обитают книги?

О-о, этого вопроса она ждала…

Книги занимали в доме куда больше пространства, чем казалось поначалу.

Таково было свойство всех книжных лавок: они выглядели с первого взгляда маленькими и невзрачными, а на поверку за заурядной внешностью скрывался мощный дьюс, которому ничего не стоило расширить две-три комнаты, отведенные под книгохранилище, или даже создать дополнительный этаж, надежно запертый от всех, кто не относился к ближнему кругу друзей и родных хозяина. Дьюс, подчинявшийся Кьярану, устроил в доме целых два тайных этажа: один был полуподвальным – там хранились самые древние и опасные книги, закованные в цепи, – а другой располагался между первым и вторым. Чтобы попасть на него, нужно было на седьмой ступеньке лестницы остановиться и повернуться вокруг своей оси – тогда-то и открывался путь в святая святых.

В верхнем книгохранилище сутки напролет был ясный полдень, но свет солнца приглушали витражные стекла в окнах, за которыми почти ничего не удавалось разглядеть. В детстве Фиоре могла часами сидеть то на одном, то на другом подоконнике, расплющив нос и щеку о стекло: там, по другую сторону, виднелись лишь смутные тени крылатых существ. Кьяран клялся, что сам ничего не знает – дескать, он в таком виде получил лавку от своего предшественника и не смог открыть ни одно из окон, как ни пытался, – и все же Фиоре надеялась, что когда-нибудь ей удастся попасть в мир за цветным стеклом. Что до витражного узора, то он был бессмысленной мешаниной цветных пятен, от которой иногда кружилась голова: аквамарин и аметист, умбра и кармин, кобальт и бирюза сочетались друг с другом и с двумя десятками прочих цветов, отбрасывая причудливые отблески на каменный пол.

Еще в книгохранилище были потолки в два с лишним человеческих роста, бесчисленные стеллажи, чьи полки ломились от теснившихся книг, две стремянки – одна была смирной, а другая обладала характером норовистой лошадки, и ее никогда нельзя было обнаружить на положенном месте, – и печати, печати, печати, по десять-пятнадцать штук на каждой полке. Без них схожие по содержанию книги срастались обложками и обретали истинный разум, а такие дьюсы уже представляли собой угрозу не для квартала – для всего города…

– Кьяран всегда сам водит туда посетителей, так что извини – не могу, – сказала она, а про себя прибавила: «И сейчас, должно быть, Геррет находится именно там».

– По-моему, он не против, – Теймар улыбнулся краем рта. – Или ты боишься меня?

– «Не доверяй грешнику… – процитировала Фиоре, не сумев подыскать достойный ответ. – Ибо он нарушил заповедь великую, превратив свое тело в пристанище для злобного духа, которому нет равных в хитрости и изворотливости…» – тут она умолкла, но Теймар продолжил все с той же полуулыбкой:

– «…Посему тварь двуликую надобно держать подальше от людей, дабы своими греховными речами не смущала она верных Создателю и пакостными делами не искажала замысел Его». Да, все правильно. Но если вы оба и впрямь мне не доверяете, то нужно было распрощаться за порогом. Ты поздновато спохватилась, Фиоре.

На мгновение вернулся страх.

– Ты и впрямь можешь силой получить все, что тебе не дают по доброй воле, – сказала она, смело взглянув ему в лицо. Эта смелость далась дорогой ценой… – Чего же медлишь? Неужто играешь со мной? Или проверяешь меня?

Грешник, рассмеявшись, бросил свой мешок в угол, где стояла подставка для тростей и зонтиков, – почему-то Фиоре показалось, что мешок сам собой отодвинулся ближе к стене, – а потом шагнул вперед, всем своим видом выражая смирение и покорность… хотя нет, в его необыкновенных глазах блестели хитрые искорки. «Он и впрямь проверял, – поняла Фиоре и с негодованием нахмурила брови. – Да кто ему дал право?!»

– Прости, – сказал грешник без тени раскаяния в голосе. – Я не хотел тебя пугать. Мы же поклялись, что не причиним вам вреда. Помнишь?

Эхо появилось опять, и оно точно ей не померещилось. «Мы поклялись»?..

– Хотела бы я знать, что это означает на самом деле, – проговорила Фиоре, и по лицу Теймара пробежала тень. Он как будто призадумался, стоит ли ей что-то объяснить, но принять решение не успел – входная дверь вновь отворилась, и вошла Ансиль.

Сколько Фиоре себя помнила, тетушка всегда выглядела одинаково – что десять-двенадцать лет назад, что сейчас. Невысокая, худощавая, с вечной добродушной усмешкой и сетью тонких морщинок в уголках глаз; густые темные волосы с легкой проседью она собирала в узел на затылке, платья предпочитала простые и обходилась без украшений. Исключение делалось лишь для серебряной цепочки, которую Ансиль надевала по праздникам; Фиоре ничуть не удивилась, узнав, что это давний подарок Кьярана – первый и единственный, оставшийся с тех времен, когда они оба были юными. «Мне не нужен блеск драгоценностей, – говорила Ансиль. – Пусть лучше блестят глаза, да не от слез, а от смеха!» Смеялась она часто, но и слез украдкой пролила немало.

Завидев в прихожей постороннего, Ансиль испуганно ахнула, и ручка тяжелой корзины со снедью тотчас же выскользнула из ее пальцев. Вновь грешнику представился удобный случай продемонстрировать свои способности, но он не стал рисовать печать – просто взмахнул золотой рукой, и корзина опустилась на пол плавно, как будто ее подхватили чьи-то невидимые ладони.

– Я не хотел никого пугать, – он поклонился, чем еще больше смутил Ансиль. – Раз уж так вышло, позвольте мне потом осмотреть корзину – ее печать, кажется, повреждена. Хотя можно все оставить по-прежнему… если, конечно, вас не смутит, что она и дальше будет падать в самый неподходящий момент, пока не сломается окончательно.

– Д-да, конечно… – невпопад пробормотала растерянная Ансиль и взглянула на Фиоре, безмолвно умоляя о помощи. Приветственный ритуал повторился, а к его завершению как раз спустился Кьяран и спас всех от неловкого молчания, пригласив Теймара осмотреть лавку, – так он обычно поступал со всеми посетителями. «Интересно, куда он подевал малыша?» – подумала Фиоре. Когда хозяин и гость скрылись из вида, Ансиль наконец-то перевела дух.