Первая печать - Осояну Наталия - Страница 20

– Я слушаю, – пробормотала девушка.

– Давно хотел тебе сказать, дитя, – начал торговец без тени прежней враждебности, чем немало удивил свою собеседницу, – что кое-кто в квартале подметил одну неприятную закономерность: туман над мостом собирается именно в те дни, когда Кьяран вызывает тебя к себе по утрам. Тебе это не кажется странным?

– Нет, не кажется, – ответила она и машинально потянула рукава вниз. – Просто случайность… ничего более.

– Так я и думал. Мне стоило большого труда убедить кое-кого в том, что это обычное совпадение. Но если оно станет необычным… ты понимаешь, о чем я?

«…Фиоре странная, – внезапно всплыли в памяти слова, подслушанные много лет назад. По спине прошел холодок, ладони моментально покрылись липким потом. – Она не такая, как другие дети. Кьяран должен был бы это понимать, но его ослепила любовь. Или, может быть, все дело в магии фаэ?..»

– Я не знаю, о чем вы говори… – начала девушка, и тут грешник перебил ее:

– Не люблю быть невежливым, но этот разговор лишен смысла, – произнес он немного насмешливо. – Я запечатал мост, он не будет призывать фаэ тумана, по крайней мере, в течение ближайших тридцати лет. Его дьюсу не справиться с моей печатью.

– Призывать фаэ? – переспросил растерянный Эльер. – Ты не мог бы… пояснить?

– Пятнадцать лет назад, когда мост был построен, его одушевил очень сильный дьюс, – сказал Теймар. – Примерно в полтора раза сильнее, чем требовалось. Такое случается нередко, но заканчивается хорошо лишь в том случае, если рядом оказывается умелый печатник, потому что дьюсы выше двенадцатого уровня не просто разумны – они коварны, опасны, своенравны, да к тому же весьма болезненно воспринимают заточение в какой-нибудь рукотворной вещи и всячески пытаются вырваться на волю. Впрочем, для этого нужен где-то двадцать пятый или даже тридцатый уровень, поэтому дьюс-неудачник, исчерпав свои возможности, переходит к мелким пакостям – в надежде, что люди устанут и решат сами от него избавиться…

Эльер вскочил, с грохотом опрокинув стул.

– Он сбрасывал прохожих в пропасть! Это, по-твоему, мелкие пакости?!

– Вы ошибаетесь, почтеннейший, – невозмутимо ответил грешник. Его спокойствие вынудило торговца взять себя в руки. Эльер потер ключ-кольцо, и стул, повинуясь приказу хозяина, сам вернулся на прежнее место. Теймар продолжил: – Он никого не убивал сам, а призывал фаэ – и те расправлялись с одинокими путниками, чья воля оказывалась достаточно слаба. Готов спорить, странные песни в тумане слышали многие, но большинству хватило благоразумия не прислушиваться… а милейшей Фиоре сегодня повезло, что я оказался рядом.

– Спасибо… – прошептала донельзя смущенная девушка.

– Ну хорошо, – проворчал Эльер, не глядя на своего гостя. – Мой черед рассказывать. Видишь ли, чужеземец, пятнадцать лет назад на наш город обрушилась страшная беда, но мало кто тогда знал, что злоключения Эйлама только начинаются. Едва успели мы наскоро отстроить полуразрушенные дома и привести в порядок дороги, как появилась новая напасть – сонная болезнь, о которой рассказывал твой друг… хоть я и не припомню, чтобы кто-то ею страдал до того. Из детей десяти-двенадцати лет от роду каждый второй уснул, чтобы больше никогда не проснуться.

Эльер вдруг закрыл лицо руками и умолк.

– Его сын тоже уснул, – проговорила Фиоре, искоса взглянув на Теймара. – Ему было одиннадцать.

– И как долго длился сон? – спросил грешник, замаскировав безобидными словами совсем другой вопрос: «Как скоро он умер?» Впрочем, его усилия были излишни, о чем Фиоре не преминула сообщить:

– Все спящие живы до сих пор, и им по-прежнему столько лет, сколько было в последний день, проведенный наяву. Будто кто-то остановил для них течение времени…

Теймар покачал головой, но не издал ни звука.

– Это все еще не конец, чужеземец, – хриплым голосом сказал Эльер. – Мы просили о помощи герцога Аладоре, даже к императору посылали гонцов, но все безрезультатно. Число спящих росло и росло… Всякий ребенок, которому уже исполнилось десять, мог в любой день закрыть глаза насовсем, а известнейшие лекари и печатники только руками разводили. Казалось бы, что может быть хуже? Мы теперь знаем что. – Он тяжело вздохнул. – Семь лет назад в Эйламе вовсе перестали рождаться дети. Ты понимаешь, что это значит? Наш город обречен на вымирание, и никто даже не может объяснить причину!..

– Я за этим сюда и прибыл, – негромко проговорил Теймар. – Ну, почтеннейший, мне следует покинуть Эйлам? Или все-таки примете помощь от пропащей души, отступника, нелюдя и так далее?

– Из своего квартала я тебя прогонять не стану, – ответил торговец после паузы. – А вот что касается города, тут уж совет будет решать… Он собирается через три дня. До тех пор я бы посоветовал тебе поменьше попадаться на глаза горожанам.

Грешник усмехнулся и кивнул.

– Послушай, я вот тут подумал… – со странной робостью спросил Эльер. – Ты не мог бы… взглянуть на моего сына? Вдруг что-нибудь…

Он не смог договорить. Фиоре понимала, что застарелая ненависть к нарушителям заповеди дала о себе знать: должно быть, в душе Эльера сейчас боролись два несовместимых желания – выгнать грешника взашей или пустить в детскую. «Кто же победит? – подумала она с каким-то странным чувством. – Любящий отец или верный последователь Создателя? Ох, Кьяран бы не сомневался ни секунды…»

– Пока в этом нет нужды, – сказал Теймар, мгновенно избавив Эльера от терзаний, но при этом в очередной раз вызвав у обоих эйламцев изумленные возгласы. – Человеческую душу нельзя скрепить печатью дольше чем на час, поэтому вид спящего ребенка ни на шаг не приблизит меня к разгадке вашей тайны… быть может, потом… Должен сказать, я догадываюсь, какова причина сонной болезни. Проблема в том, что… э-э… с ней никто раньше не сталкивался. Лекарство еще не придумано.

– Не придумано? – севшим голосом повторил Эльер.

– Не падайте духом, почтеннейший. – Грешник сочувственно улыбнулся. – Я ведь не сказал, что оно не существует. Если бы вашу проблему можно было решить на расстоянии, она бы уже ушла в историю, но – увы! А вот скажите-ка, кто из горожан мог бы приютить меня на несколько дней? За плату, естественно.

Эльер и Фиоре испуганно переглянулись, обоим пришла в голову одна и та же мысль: терпения горожан хватит едва ли на несколько дней, и если грешник за это время не сумеет исцелить спящих детей, то ни городской совет, ни какая-то другая сила не спасут его от гнева толпы. Кровопролитие неминуемо… и его истинными виновниками будут они двое. «Но мы не можем сказать правду! – мысленно воскликнула Фиоре. – Это не в наших силах!» Эльер сокрушенно вздохнул, как будто соглашаясь с ее невысказанными словами.

«И кто из нас грешник?..» – промелькнула несмелая мысль.

– Так ты действительно остаешься надолго? – спросила девушка. Золотоглазый кивнул. – Тогда… хм… в моем доме есть небольшая комната. Там хорошо… уютно…

– Меня устроит.

– Что ж, тогда оставайся, – быстро проговорил Эльер и пристально посмотрел на Фиоре, словно умоляя ее не отказываться от своих слов. – Может, оно и к лучшему. А завтра уж поглядим, как все сложится!

«Да, поглядим, – подумала она, чувствуя, как кровь отливает от лица. Нужно было что-то сказать, предупредить золотоглазого чужестранца об опасности, поджидавшей его в ночном Эйламе, но именно это было ей не под силу. – А ведь если все пойдет хуже некуда, я даже не успею попросить у тебя прощения…»

– Мне нужно навестить своего опекуна, – сказала Фиоре, когда они вдвоем вышли из дома Эльера. – Это совсем недалеко. Он просил зайти и будет беспокоиться, если я не появлюсь. Потом вернемся домой, и я покажу тебе комнату.

– Идем к опекуну, – покладисто согласился грешник. – Мне все равно нужно сначала осмотреться и понять, что собой представляют здешние жители. Но если ты не хочешь, чтобы он видел нас вместе, то просто скажи.

– Нет-нет, он как раз очень спокойно относится к… – Она покраснела и замолчала.