Секретный мир детей в пространстве мира взрослых - Осорина М. В. - Страница 26

• Предыдущая
• 26/69
• Следующая

Проблема жизненных превращений и ее связь с возможностями творящей воли человека относится к одной из важнейших, глубинных проблем человеческого бытия. На интуитивном уровне ребенок начинает исследовать ее очень рано, на втором-третьем году жизни. Актуальной она остается для человека всегда.

Если мы поищем в детском быту аналоги помойки как места, связанного с изнанкой жизни, ее отбросами, ее потаенной стороной, ее превращениями, то сразу наткнемся на тему уборной, о которой шла речь в предыдущей главе.

Если же мы рассмотрим проблему бренности бытия и смерти, философски осмысливая жизнь человеческого сообщества, то перед нами возникнет тема кладбища, которой мы касались в связи с детскими походами в «страшные места».

Освоение ребенком территории можно рассматривать как процесс налаживания контакта с нею. По сути, это своеобразный диалог, в котором участвуют две стороны — ребенок и ландшафт. Каждая из сторон открывает себя в этом общении; ландшафт раскрывается перед ребенком через многообразие своих элементов и свойств (рельеф местности, находящиеся там природные и рукотворные объекты, растительность, живность и т. д.), а ребенок проявляется в разнообразии своей психической активности (наблюдательности, изобретательском мышлении, фантазировании, эмоциональном переживании). Именно психическая развитость и активность ребенка определяет характер его душевного отклика на ландшафт и формы взаимодействия с ним, которые изобретает ребенок.

Слово «ландшафт» употребляется в этой книге впервые. Оно немецкого происхождения: «land» — земля, а «schaf» происходит от глагола «schaffen» — творить, создавать. Мы будем использовать термин «ландшафт» для обозначения почвы в единстве со всем, что сотворено на ней силами природы и человека. В соответствии с нашим определением, «ландшафт» — понятие более емкое, более нагруженное содержанием, чем пресная плоская «территория», главная характеристика которой — размеры ее площади. «Ландшафт» же насыщен материализованными в нем событиями природного и социального мира, он тварен и предметен. В нем есть разнообразие, стимулирующее познавательную деятельность, с ним можно налаживать деловые и интимно-личные отношения. Тому, как это делает ребенок, и будет посвящена настоящая глава.

Когда дети пяти-шести лет гуляют в одиночестве, они обычно склонны пребывать в пределах небольшого знакомого пространства и больше взаимодействуют с отдельными объектами, которые им интересны: с горкой, качелями, забором, лужей и т. д. Другое дело, когда детей становится двое или больше. Как мы уже говорили в главе 5, объединение с себе подобными делает ребенка гораздо смелее, дает ему ощущение дополнительной силы коллективного «Я» и большей социальной оправданности своих действий.

Поэтому, собравшись группой, дети в общении с ландшафтом переходят к уровню взаимодействия более высокого порядка, чем в одиночку, — они приступают к целенаправленному и вполне осознанному освоению ландшафта. Их сразу начинает тянуть в места и пространства совсем чуждые — «страшные» и запретные, куда без приятелей они обычно не ходят.

«В детстве я жила в южном городе. Наша улица была широкая, с двусторонним движением и газоном, отделявшим тротуар от проезжей части. Нам было по пять-шесть лет, и родители разрешали кататься на детских велосипедах и ходить по тротуару вдоль нашего дома и соседнего, от угла до магазина и обратно. Заворачивать за угол дома и за угол магазина строго запрещалось.

Параллельно нашей улице за нашими домами шла другая — узкая, тихая, очень тенистая. Родители почему-то никогда туда детей не водили. Там молельный дом баптистов, но мы тогда не понимали, что это такое. Из-за густых высоких деревьев там никогда не было солнца — как в дремучем лесу. От трамвайной остановки двигались к таинственному дому одетые в черное молчаливые фигуры старушек. У них всегда были какие-то кошелки в руках. Позже мы ходили туда слушать их пение, А в пять-шесть лет нам просто казалось, что эта тенистая улица — странное, волнующе-опасное, запретное место. Поэтому — притягательное.

Мы иногда ставили кого-нибудь из детей в дозоре на углу, чтобы они создавали иллюзию нашего присутствия для родителей. А сами быстро обегали наш квартал по той опасной улице и возвращались со стороны магазина. Зачем это делали? Было интересно, преодолевали страх, чувствовали себя первооткрывателями нового мира, Делали это всегда только вместе, одна я туда никогда не ходила»'.

Итак, освоение детьми ландшафта начинается с групповых походов, в которых можно заметить две тенденции. Во-первых, активное стремление детей к контакту с неизвестным и страшным, когда они ощущают поддержку группы сверстников. Во-вторых, проявление пространственной экспансии — желания расширять свой мир путем присоединения новых «освоенных земель».

Поначалу такие походы дают прежде всего остроту переживаний, соприкосновения с неизвестным, потом дети переходят к обследованию опасных мест, а затем, и довольно быстро, к их использованию. Если переводить психологическое содержание этих действий на научный язык, то их можно определить как три последовательные фазы общения ребенка с ландшафтом: сначала — контактная (чувствование, настройка), потом — ориентировочная (сбор информации), затем — фаза активного взаимодействия.

То, что сперва вызывало благоговейный трепет, постепенно становится привычным и тем самым снижается, иногда переходя из разряда сакрального (таинственно-священного) в разряд профанного (приземленно-бытового). Во многих случаях это правильно и хорошо — если дело касается тех мест и пространственных зон, где ребенку придется сейчас или потом часто бывать и активно действовать: посещать уборную, выносить на помойку мусор, ходить в магазин, спускаться в погреб, доставать воду из колодца, самостоятельно ходить на купание и т. п. Да, человек должен не бояться этих мест, уметь правильно и по-хозяйски вести себя там, делая то, ради чего пришел. Но в этом есть и оборотная сторона. Ощущение привычности, знакоместа места притупляет бдительность, снижает внимание и осторожность. В основе такой беспечности находится недостаточное уважение к месту, снижение его символической ценности, которое, в свою очередь, приводит к понижению уровня психической регуляции ребенка и недостатку самоконтроля. На физическом плане это проявляется в том, что в хорошо освоенном месте ребенок умудряется пораниться, куда-то провалиться, расшибиться. А на социальном — приводит к попаданию в конфликтные ситуации, к потере денег или ценных предметов. Один из часто встречающихся примеров: падает из рук и разбивается банка для сметаны, с которой ребенок был отправлен в магазин, и уже выстоял очередь, но заболтался с приятелем, они начали возиться и… как сказали бы взрослые, забыли, где находятся.

Проблема уважения к месту имеет еще и духовно-ценностный план. Неуважение приводит к снижению ценности места, сведению высокого к низкому, уплощению смысла — т. е. к развенчанию, десакрализации места.

Обычно люди склонны считать некое место тем более освоенным, чем больше они могут позволить себе там действовать от себя — по-хозяйски распоряжаться ресурсами места и оставлять следы своих действий, запечатляя там самого себя. Таким образом, в общении с местом человек усиливает собственное влияние, тем самым символически вступая в борьбу с «силами места», которые в античные времена персонифицировались в божестве, называвшемся «genius loci» — гений места.

Для того чтобы быть в гармонии с «силами места», человек должен уметь их понимать и учитывать — тогда они станут ему помогать. К такой гармонии человек приходит постепенно, в процессе духовного и личностного роста, а также в результате целенаправленного воспитания культуры общения с ландшафтом.

Драматичность взаимоотношений человека с genius loci часто коренится в примитивном желании самоутверждения наперекор обстоятельствам места и в силу внутреннего комплекса неполноценности человека. В деструктивной форме эти проблемы нередко проявляются в поведении подростков, которым чрезвычайно важно утвердить свое «Я». Поэтому они пытаются покрасоваться перед сверстниками, демонстрируя свою силу и независимость через пренебрежение к месту, где находятся. Например, специально придя в известное своей дурной славой «страшное место» — заброшенный дом, развалины церкви, на кладбище и т. п., — начинают громко кричать, бросаться камнями, что-то отдирать, портить, разводить костер, т. е. по-всякому бесчинствовать, показывая свою власть над тем, что, как им кажется, не может сопротивляться. Однако это не так. Поскольку обуянные гордыней самоутверждения подростки теряют элементарный контроль над ситуацией, она иногда мстит сразу же на физическом плане. Реальный пример: после получения свидетельств об окончании школы ватага возбужденных мальчишек проходила мимо кладбища. Решили зайти туда и стали, похваляясь друг перед другом, залезать на могильные памятники — кто выше. Большой старинный крест из мрамора упал на мальчика и насмерть его задавил.

• Предыдущая
• 26/69
• Следующая