Море Имен - Онойко Ольга - Страница 30

Алей сглотнул.

– Сейчас. Ещё секунду.

Мама смирно кивнула, положив руки на колени. Алей отвёл взгляд: невыносимо было видеть её лицо. Он понимал. Утром этого дня мама плакала от любви к тому, кто десять лет как был мёртв, а вечером…

Алей торопливо начал рассуждать, гоня лишние мысли.

«Я увидел, что случилось, очень чётко увидел, потому что стоял рядом с мамой и ощущал её память. Значит, они с папой поссорились… Неважно. Мне нужно увидеть, что было потом! – и он опомнился, – нет, не увидеть, найти! Блик! Проклятые картинки, они мне сейчас меньше всего нужны! Цепочка, только цепочка, пожалуйста, больше никаких видений!»

Иней Обережь.

Рюкзак.

Дверь.

Знакомая, родная молния хакерской догадки сверкнула позади глаз; Алей встрепенулся. В лихорадке надежды он потянулся за следующим звеном цепочки, едва видным, но по крайней мере точно существующим. «Дверь, – на всякий случай запомнил он. – Это ключевая точка».

Исчезновение, дверь в никуда.

Пустота. Бесконечность.

Вселенная.

Звёзды.

Солнце, солнце за вечной пеленой облаков, над поющими соснами, над тёмной речной водой. Тихо дремлет на зыби зелёная лодка, мягкий мох стелется по корням, пахнет грибами… «Нет! – почти вслух выкрикнул Алей, – только не это!..» Неимоверным усилием он заставил себя отбросить мысли о Старице и переключиться на реальность.

Ясень Обережь.

Степняк, что явился за данью. Как морской царь из сказки, он забрал самое дорогое.

Море.

Алей судорожно втянул воздух сквозь зубы. По коже подрал мороз. Море было второй ключевой точкой, даже более близкой к истине, чем дверь. «Но при чём тут море? – изумлялся Алей, чувствуя всё же некоторое облегчение. – Какое море? Чёрное, Белое? Мы же в Листве. Или это вообще в переносном смысле?» Одинокое слово влекло за собой слишком много метафор.

Целое море вариантов.

Алей выругался. Он был до предела измотан, нервы сдавали, мысли путались, но всё же с таким сложным поиском он действительно не встречался никогда в жизни. Ни один код Предела не был упрятан так надёжно, как элементарная точка на карте, место, куда отец увёз брата… «Да что это за чертовщина!» – в отчаянии подумал он.

Мать взяла его за руку; выпав из сосредоточения, Алей болезненно дёрнулся.

– Алик, – жалобно сказала она, – может, всё-таки в милицию пойдём?

– Что?

– Ты уже двадцать минут стоишь в прострации, – горько сказала Весела. – Смотреть страшно.

– Что? – еле выдавил Алей.

Он никогда раньше не терял чувство времени!

То есть терял, единожды, когда плёл Великую сеть – но это было очень давно, почти в детстве, и это была колоссальная, всеохватная Великая сеть, а не простой территориальный поиск!

Скорбно сдвинув брови, снизу вверх смотрела на него мама.

– Да, конечно, – через силу выговорил он, опомнившись, – идём в милицию.

Утром на работе Алей сидел квёлый, как филин на солнце.

Полночи он провёл в отделении вместе с мамой и отчимом. Шишов почти всё время молчал. Он был где-то не здесь. Алей всё-таки провёл ещё один результативный поиск и выдернул отчима из транса, но если маму у врат сознания ждала нестерпимая боль, то его – невыносимый ужас. Шишов держался на удивление стойко. Боковым зрением Алей замечал, как он дёргается, заслышав малейший шум, как сжимает пальцы до синевы. На вопросы уполномоченного он отвечал односложно. «Что он видел, когда стоял под фонарём? – гадал Алей, поздно ночью шагая к дому. – Не то же, что мама…» Озноб пробирал до костей. Это был холод нервного истощения, а не летней ночи; ночь выдалась всего лишь свежей, но трясло Алея как в крещенский мороз.

«Стекло разбито, – там, у подъезда говорил он Шишову, глядя мимо искажённого страхом лица, – степь распахана, теперь там сады и поля. Стоит город, обнесённый стеной. По асфальту едут машины. Дымят заводы. По орбите летит спутник».

Алей обхватил себя руками за плечи и нахохлился.

«Маму заклинило на образе папы, – подумал он, – нужно было сказать ей, что он ушёл. Шишова, похоже, заклинило на ковыльной степи, поэтому нужно было распахать степь… и что такого страшного он в ней видел?»

Алей знал, что.

Но ему самому слишком страшно было об этом думать.

О том, каким образом можно загнать человека в подобный транс, он тоже думать боялся.

И без этого хватало бед.

…В переговорке «Аквариум», совершенно прозрачной и оттого действительно похожей на аквариум, стояли фикусы в кадках и лежали надувные мешки вместо кресел. С самого утра переговорку оккупировали двое дедушек. Забавно они смотрелись вместе – старый франт и старый хиппи. На одном мешке, умудряясь даже на таком сиденье оставаться элегантным, устроился Светел Тишин в пиджаке и при галстуке. На втором мешке валялся Мир Сиренин в вышитом балахоне и драных джинсах; седые его патлы падали по плечам из-под хайратника. Умудрённые старцы о чём-то оживлённо беседовали – не иначе о настройках семантического фильтра.

Прошла по коридору Осень, мимолётно кивнула Алею и нырнула в «Аквариум». Дедушки встали, дружно её поприветствовав, Осень закрыла дверь, разговор продолжился…

Вздохнув, Алей уткнулся в код – не предельный, а обычный.

Код не компилировался. Он уже четвёртый час искал, в чём дело. Даже раздражаться устал, только тупо смотрел в монитор, перебирая в голове варианты правок. Варианты были одни и те же, все – опробованные, ни один не помогал. «Не могу найти ошибку в собственном коде, – тоскливо думал Алей. – Не могу найти точку в пространстве. Господи, что со мной…»

Он сходил за кофе, а вернувшись, закрыл окно кода и открыл Горностай.

На форуме кипела привычная жизнь. Муха-на-мотоцикле давала ссылки на статьи по психологии, тесная компания врачей обсуждала влияние гормонального фона на успешность поиска, в разделе «Полигон» Сержант и Азазель азартно ругались с кем-то пришлым. Потихоньку прибавлялось информации в статистике поисков. Мюмзик выложил новую главу своей книги про методики обучения лайфхакеров и методики лайфхакеров в обучении. В миру добрейший Мюмзик был коррекционный педагог, да такой, что все подозревали в нём переступившего Предел, а когда он клятвенно это отрицал, умоляли его Предел себе взломать…

Алей прикрыл глаза.

Ещё никто ничего не знал, а он уже чувствовал себя изгоем.

Брат пропал. Его нужно было найти. Казалось, чего и ждать от хакера Улаана, одного из лучших, как не оперативного поиска. Прежде Алей находил самые немыслимые вещи, почти без вводной информации, за несколько мгновений, максимум – за несколько часов. Он считал себя профессионалом, да что там – он и был профессионалом, он взламывал судьбы, дотягивался до потолка Господня… А сейчас? Он беспомощен. Может только ждать и надеяться на милицию.

Что с ним случилось?

«Я ведь сам собирался прекратить всё это, – вспомнил Алей; сунул в зубы карандаш и прикусил так, что дерево хрустнуло. – Я думал, что не буду заходить на форум, не буду никому ничего ломать и даже с предельным поиском завяжу. Вот оно, пожалуйста. Прежде чем мечтать, подумай, вдруг сбудется. Господи, почему именно сейчас? Почему так не вовремя? Когда Инька пропал, когда Воронов…»

– Шабаш, мужики! – бодро заорал Джипег, – пошли обедать!

– Пошли, – Тифф поднялся с места и растолкал Гифа. – Алик, проснись и пой!

Сладко, с подвыванием зевнул над ухом Ави, а Экзе был на совещании.

– Я попозже пойду, – сказал Алей, выплюнув карандаш. – Не хочу есть.

– Забудешь, – проницательно заметил Джипег. – Вот поэтому тебя ветром и сдувает. Ну сиди, сиди, яйцо высидишь.

И они ушли, смеясь.

Алей забрался на кресло с ногами.

«Ладно, – он повертел несчастный карандаш в пальцах. – Если практическая сметка не работает – мысли абстракциями. Если не работает предельный поиск – подключай логику».

Когда всё это началось?

Первое, что он не смог найти – кодовая цепочка Летена Воронова. Это было в понедельник вечером. За два дня до этого, в субботу, он с лёгкостью нашёл суть его Предела и несколько случаев из его прошлого – значит, в субботу всё ещё было в порядке. Что случилось потом?