Три руки для Скорпиона - Нортон Андрэ - Страница 36

Обессиленные отчаянием, полные страха, мы опустились на землю. Силла негромко заплакала — но не от страха, а от чувства утраты, из-за неспособности хоть что-то увидеть впереди.

Она наклонилась и подобрала с земли острый обломок камня. Повертев камень в руках, она воткнула его острым концом в клочок земли шириной в ладонь.

Силла произносила эти строки и при этом рисовала на земле древние символы, вызывая каждый из них к жизни.

Камень был воткнут в землю. Силла могла получить ответ, но могла и не получить. Так всегда бывало, ибо великие труды происходят в другое время и в другом месте, а такие деяния всегда уходят корнями в наш мир. Только Силой мог ответить тот, кому мы были небезразличны, если такое существо сочло бы нас достойными его стараний.

Наше время и время, текущее в ином измерении, — не одно и то же. Мы могли ждать ответа всего лишь на протяжении одного едва заметного движения часовой стрелки — а могли и дни напролет. Наша мольба могла и вовсе остаться без ответа.

Силла закрыла глаза, но оставалась начеку и держала наготове каменное острие. Неожиданно камень задвигался. Это были не слова, не древние рисунки. Я подсела как можно ближе к ровному клочку земли.

— Ягарги! — воскликнула я, узнав очертания листика растения, вычерченного камнем.

Силла в изнеможении опустила руку. Казалось, все ее силы ушли в эти извилистые линии. Она открыла глаза и посмотрела.

— Ягарги, — эхом отозвалась она. — Сила играет с нами.

В голосе Силлы прозвучала горечь. Я сглотнула подступивший к горлу ком и ощутила вкус желчи. Ягарги — это растение было оружием темных. Оно брало того, кто им пользуется, в плен, освободиться из которого было невозможно. Если это растение находили в наших родных краях, его уничтожали огнем, и всякого, кто все же предпочитал воспользоваться ягарги, считали мертвым при жизни. Преступника сажали в клетку, выставляли на всеобщее обозрение и не давали ему ни пищи, ни воды. А когда этот человек умирал, его выкидывали как мерзкий мусор.

Это наказание считалось самым суровым в нашей стране, но подвергали ему людей не без причины. Порабощенные ягарги становились существами Тьмы. Некоторые говорили, что они и вправду мертвы. Хотя эти несчастные продолжали ходить и разговаривать, их внутренняя сущность исчезала.

Каждый травник хорошо знал этот яд, знал и признаки одержимости ягарги. Последним словом при обвинении человека в пристрастии к ягарги всегда было свидетельство травника. Дело было в том, что у того, кто начинал пить сок ягарги, жевать листья этого растения или измельченный в порошок корень, внезапно пробуждался дар — дар и необузданная жажда Силы.

— Я не призывала Тьму… — в отчаянии проговорила Силла и воткнула заостренный камень в самую середину нарисованного на земле листика. — Это проклятое место!

Она повела головой из стороны в сторону, словно хотела увидеть, где же то Зло, с которым она должна была столкнуться лицом к лицу.

Но ведь она произнесла верные слова зова. Разве я не вторила ей эхом? Приверженцы Света не могут вызвать ничего темного, произнося строки, обращенные к Свету. Следовательно, в том, чему мы обе стали свидетельницами, крылся более глубокий смысл. Там… нет! Я не могла в это поверить! Мы бы с самого начала поняли, что наша сестра запятнана пристрастием к ягарги, потому что тогда бы и наш с Силлой дар пострадал — ведь мы трое были едины.

Я порывисто поднялась. Мешок, в котором лежали целебные снадобья, валялся на том месте, где я оступилась и упала. Мою ногу от ступни до бедра пронзила жгучая боль. Ступать было трудно, но это не остановило меня.

Я потащила мешок за собой по земле. Время от времени мне приходилось яростно дергать за лямку, когда мешок цеплялся за камни. Силла встала и принялась топтать землю в том месте, где появился злосчастный рисунок. Она словно боялась, что проклятое растение в любое мгновение прорастет в этом месте.

Силла посмотрела на мой мешок. Я устроилась около скалы.

— От ягарги нет противоядия, ты отлично это знаешь.

Она печально усмехнулась. В ее глазах полыхал праведный гнев.

У меня не было с собой невинных целебных трав, знакомых с детства. Золан говорил, что в торбочках, уложенных в мой дорожный мешок, лежат полезные снадобья. Но об их свойствах он говорил немного и поверхностно — на подробные беседы у нас было слишком мало времени. И все же некоторые из растений были, на мой взгляд, родственны тем, что росли в обычном мире, за пределами Потемок. Пришлось удовольствоваться теми скудными разъяснениями, которыми меня одарил Золан.

Разложив перед собой торбочки с травами, я стала брать каждую из них по очереди. Я слегка сжимала торбочку и нюхала ее содержимое. При этом я старательно вспоминала немногочисленные слова Золана, сказанные о том или ином растении. Я сделала небольшой перерыв — сняла сапожок и нанесла целебную мазь на ушибленное место на ступне.

Силла некоторое время молча наблюдала за мной, закрыв свое сознание от мысленных посылов. Затем она взяла кусок веревки, который мы вынули из мешка Золана.

Я закончила проверку целебных припасов и отложила в сторону порошки и мази, бесполезные для того, что я намеревалась сделать. Мой разум отторгал это деяние, но воля была крепка.

Сгущались сумерки. Мы с Сиплой перекусили и попили воды из бурдючков. Я достала из мешка последние торбочки с травами, а Силла, не теряя времени даром, пришивала заплатки на мои сапожки. Иначе мне нечего было и думать о том, чтобы продолжить путь.

Открыв последнюю торбочку, я понюхала ее содержимое. Редко встретишь приятные ароматы. Некоторые из них рождены цветами, другие испускают прессованная кора или смятые листья. Бывает, что чудесно пахнут семена и высушенные плоды. Я сделала глубокий вдох, еще один…

— Бина! — окликнула меня Силла. Ее окрик вернул меня туда, где я сидела — между скалами и лесом.

Я озадаченно заморгала. За час между сумерками и темнотой обычно ложатся тени. Но я видела все вокруг так ясно, словно был полдень.

Силла, сидевшая рядом, наклонилась так близко ко мне, что я чувствовала ее дыхание на щеке. В следующее мгновение она, похоже, ощутила аромат. Силла подняла руку и ударила меня по щеке. В ее глазах застыл ужас.

— Ягарги!

Она потянулась к торбочке, но я резко отдернула руку. Силла не попыталась встать. Она отползла назад, не спуская с меня глаз.

Нет! — крикнула я. — Слушай!

Я попыталась что-то объяснить сестре с помощью посыла, но наткнулась на закрытое сознание. Рука Силлы сжала камень с зазубренными краями, и я поняла: если я не смогу ничего втолковать ей, она воспользуется этим камнем как оружием.

— Силла… Да, это очень похоже на ягарги, но все же это не то растение, которое знакомо нам. Золан поклялся мне, когда я нашла эту торбочку, что оно здесь используется для привлечения Силы, но все зависит от того, как ты потом используешь эту Силу. Сейчас у нас нет иного выбора. Если Там поистине стала одержимой, ее можно освободить только с помощью могущества, к какому мы прежде не прибегали.

Ты призывала Свет, — продолжала я, подняв торбочку с измельченной травой. — Тебе был дан такой ответ. Я не уловила зловония Тьмы, наш с тобой дар не поколебался. Та Сила Света, которой мы принесли клятву с рождения, ответила…

Силла нахмурилась.

— Бина, Зло уже берет власть над тобой!

Я вздохнула. Следовало сделать то, что я должна была сделать, — и притом немедленно.

— О Великая, — проговорила я, обратив взор к небу. Еще ни разу в жизни я так ясно не видела звезды.

Я положила торбочку на землю — в то место, где рука Силлы вычертила рисунок, который она потом затоптала.

— О Великая! — повторила я вновь. — Царица Дня и Ночи, Повелительница рождения и смерти, скажи: что я делаю сейчас — наполняю горечью конец своих дней или беру в руки праведное оружие, служа тебе?