Леди Пятница - Никс Гарт - Страница 22

К счастью, Бумаготолкатели хорошо знали свое дело. Быстрое течение подхватило плот и понесло его прочь, отодвинув на несколько сотен метров в канал, так что пристань и чудовище потерялись во мгле.

Поток текстуально заряженной воды нес судно, как заметил Артур, потому, что оно было полностью покрыто разнообразной писаниной, и вообще состояло целиком из записей Дома. Сотни, а может, и тысячи пачек папируса были связаны между собой ленточками, на которых тоже было что-то написано. Прочность плоту придавали укрепляющие рейки, покрытые чем-то, что, наверное, тоже было записями, но на взгляд Артура больше походило на следы короедов.

Весь плот был размером с половину футбольного поля, хотя части его, кажется, погружались в воду глубже, чем надо, а некоторые участки вообще казались затопленными. Внимание Артура, впрочем, привлекла хижина в самой середине. Прочное на вид сооружение, со стенами из мраморных табличек и черепицей из грифельных досок, с трубой, из которой поднимался дымок, а мягкий желтый свет изнутри свидетельствовал, что там есть один или несколько штромовых фонарей.

Артур немедленно направился к этому укрытию, уже даже не пытаясь скрыть, что его трясет. Дрожь поднималась откуда-то изнутри и заставляла сотрясаться и руки, и зубы. Часть ее происходила от холода, часть — от шока. Видел он жуткие вещи в Доме, но кабан-единорог был одним из худших.

"Надеюсь, он не умеет плавать", подумал Артур. "Надеюсь, он не следует за нами…".

— Стоп, — сказал Питер Пиркин, поднимая палец прямо в лицо Артуру. — Ну ладно, вы на плоту, проехали, хоть это и против правил и установлений ассоциации. Но вы точно не войдете в дом собраний.

— Войдем, — просто сказал Артур. Он стряхнул с плеча несколько снежинок и продолжил идти вперед. — Я слишком замерз, чтобы спорить.

— Замерз! Тоже мне холод! — воскликнул Пиркин. — Эх, бывали мы в таких холодных течениях, что только плавающие тексты не давали льду сковать воду, и то только пока плот…

— Отойди, пожалуйста, — стуча зубами, сказал Артур. Пиркин продолжал идти перед ним спиной вперед и теперь стоял, уперевшись в дверь хижины — дверь, сделанную из цельного куска коры с пиктограммами.

— Нет, я просто вынужден… Ох, бросьте. Никому нет дела. Посмотрите на этих моих приятелей из ассоциации — сколько мне от них помощи? Мало того что они не платят взносы, так когда доходит до избавления от неавторизованных пассажиров…

Пиркин махнул рукой в сторону остальных Бумаготолкателей, которые смотрели на происходящее с интересом, но, как они полагали, с безопасного расстояния, опираясь на шесты, которыми отталкивались в мелких водах. Рядом с ними лежали весла с широкими лопастями, которые могли бы послужить неплохим оружием, но никто не пытался даже поднять их. Сьюзи помахала им, и четверо помахали ей в ответ.

— Ну ладно — вздохнул Пиркин. — Вам все равно лучше вылезти из этого мокрого хлама и переодеться в нормальную письменную одежду. Никогда не знаешь, когда можешь оказаться в воде.

— Ты боишься? — спросила Леди Пятница. Она сложила крылья и подошла вплотную. Листок стояла неподвижно, чувствуя себя очень, очень маленькой.

— Да, — прошептала Листок. Свет по-прежнему бил по глазам, не давая посмотреть наверх, в лицо Леди Пятницы.

— Страх, это так интересно, — проговорила Пятница. — В смертных его всегда так много. Он мне нравится, но только в малых порциях. Потому те, кого я вкушаю, должны спать, чтобы страх не заглушил более ранние ощущения. Итак, ты знаешь, зачем я привела тебя сюда, Листок?

— Нет.

— Я никогда не выпиваю юных смертных. Их жизни так свежи, слишком мимолетны. Старые смертные куда лучше. Как мне нравится жизнь в восемьдесят или девяносто смертных лет, с ее сложным букетом любви и надежды, скорби и радости… Если бы еще вкус продолжался дольше… Ах! Ты застала меня полной смертного опыта, и потому, наверное, часть меланхолии просочилась в мой разум… Мне в самом деле грустно, что жизни, которые я вкушаю, заканчиваются так быстро, и мне приходится делать над собой усилие, чтобы не потребовать сразу же еще…

Она сделала паузу, и, хотя Листок не видела, у нее появилось жуткое подозрение, что Леди Пятница облизывает губы.

— Теперь, что до тебя, моя занятная мисс Листок. Я привела тебя сюда прежде всего потому, что, хотя у меня и есть великолепный план, как избавиться не только от твоего друга Артура, но также и от нескольких других главных неприятностей, я не настолько глупа, чтобы ставить все на его успех. Мои шпионы докладывают мне, что Артур чрезвычайно привязан к своим друзьям, и сделает все, чтобы им помочь. Ты послужишь мне приманкой для ловушки, или условием для переговоров, или заложницей, или еще как-нибудь, как получится. Пока же просто делай, что тебе говорят, и не путайся под ногами.

— А что если нет? — спросила Листок, но снова слова прозвучали вовсе не так решительно. Скорее жалко и безнадежно.

— Ты также не глупа, я думаю, — ответила Пятница. — Так же как я держу тебя против Артура, у меня есть кое-кто, кого можно держать против тебя. Разве нет?

Листок застыла, не в силах представить никакого ответа.

— Разве нет? — резко бросила Пятница. — Кровный родственник, я думаю. Тетя Апельсин, или Яблоко — какое-то фруктовое имя.

— Манго, — прошептала Листок. — Нет… пожалуйста, не переживайте ее.

"Я умоляю", подумала она. Какая-то часть ее сознания все еще не могла поверить в происходящее. "Я умоляю ради жизни Манго, или чего-то вроде".

— О, я все еще ощущаю остроту, — воскликнула Леди Пятница. — Эмоции все еще длятся! Я чувствую себя почти смертной, и это продлится еще минуту… Нет… оно угасает… Аксилрад, мне нужна еще порция… Нет, слишком быстро… я выдохнусь… нужно другое развлечение…

Листок услышала, как разворачиваются крылья, и бросилась вперед, упав на твердый камень.

— Пожалуйста! Не делайте ничего с тетей Манго!

— Манго будет последним фруктом, который я съем, — крикнула Пятница с чистым, заразительным смехом, и, взмахнув крыльями, взмыла в воздух. Листок оставалась лицом вниз, стараясь не всхлипывать; ее рука непроизвольно сжалась на медальоне Морехода, так сильно, что костяшки пальцев цветом сравнялись с китовой костью.

Так она лежала не меньше минуты, чувствуя, как страх понемногу отступает, медленно сменяясь ее обычной храбростью и решимостью. В отсутствие Леди Пятницы она снова могла мыслить, ею больше не владело состояние, которое приближалось к слепой панике намного сильнее, чем когда-либо в ее жизни.

"Пока Пятница не стоит передо мной, я могу быть храброй", подумала Листок, проглатывая всхлип. "Это лучше, чем трусить все время, наверное. Просто нужно держаться от нее подальше…".

— Я же тебе говорил, — произнес Гаррисон. — Теперь-то ты будешь мне помогать, верно?

Листок не ответила. Она медленно поднялась и посмотрела наверх, на балкон на краю кратера, где еще виднелись Леди Пятница и ее свита. Игнорируя Гаррисона, девочка подождала, пока все они уйдут внутрь.

"Если я сейчас сдамся, она все равно переживет тетю Манго. Сдаться — никогда не выход… и я не могу позволить ей использовать меня против Артура…".

— Я говорю, теперь тебе лучше мне помогать, — повторил Гаррисон, становясь перед ней, так что его больше нельзя было игнорировать.

— С какой стати? Она не станет держать слово. И потом, Артур все равно разберется с ней достаточно скоро. Это вам лучше бы помочь мне.

— Что? — слабо переспросил Гаррисон. — Но ты же видела Ее, силу Ее Ключа…

— Решайте, на чьей вы стороне, — отрезала Листок. — Вы говорили, что хотите вернуться на Землю, так?

— Да…

— Думаете, Леди Пятница вас когда-нибудь отпустит?

— Нет…

— Ну так помогите мне! — настаивала Листок. — Здесь где-нибудь есть телефон, по которому можно связаться с Домом?

— Я не… — начал Гаррисон. Он огляделся, проверяя, нет ли в поле слышимости Жителей. Но они с Листок стояли в кратере одни, если не считать спящих, лежащих на берегу.