Аферы века - Николаев Ростислав Всеволодович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/70
• Следующая

Аферист в течение долгих лет носил маску, с одной стороны, покровительствуя эмигрантам, с другой — занимаясь доносами и следя за каждым их шагом. Он часто уезжал в Петербург и возвращался всегда довольный, рассказывая о тех успехах, которые выпали на его долю на берегах Невы. В его квартире можно было встретить известных болгарских деятелей, в том числе и министров. К нему прислушивались, как к голосу из России, человеку, близко стоящему к высшим сферам.

Ни для кого не составляло тайны, что Вейсман был руководителем российской агентуры на Балканах. Об этом все говорили открыто. Однако это нисколько не мешало ему иметь многочисленных знакомых во всех слоях софийского общества, принимать у себя людей с именем и высоким положением и, в свою очередь, быть принятым у них. Более того, он пользовался покровительством многих министров и с некоторыми из них был даже в приятельских отношениях. Например, он был за панибрата с софийским градоначальником, в резиденции которого проводил целые часы.

Аферисту удалось даже добиться несколько аудиенций у царя Фердинанда I Кобургского. С ним вошел также в сношения австрийский посланник в Болгарии, который считал его ловким человеком, способным в случае надобности оказать необходимую услугу.

Впоследствии выяснилось, что Александр Вейсман находился во главе сложного механизма международного шпионского бюро и служил всякому, кто готов был платить ему за услуги: Сербии против Болгарии, Турции против Македонии и Австрии против России. В свою очередь, высокопоставленные деятели Болгарии — министры, депутаты и генералы — служили Вейсману в качестве его случайных агентов. Как двуликий Янус, Александр, с одной стороны, вроде бы делал полезное дело, с другой — бессовестно и безжалостно вредил. Он оказывал определенные услуги правительствам ряда стран, за что они его награждали, и одновременно умудрялся шпионить в пользу их врагов. По его представлениям некоторые чины российского департамента полиции и корпуса жандармов получили турецкие, болгарские и сербские ордена.

Из всех российских эмигрантов в Софии Александр выделял высококультурного юриста Шубина, которому он диктовал зашифрованные письма. В этих письмах Шубин ничего не понимал, да и не старался вникнуть в странные несвязанные фразы. Но одному из эмигрантов это показалось странным, и в колонии пошли разговоры о Вейсмане. Большинство защищало Вейсмана, но один-два эмигранта упорно настаивали, что его приезд и его деятельность весьма подозрительны. Шубин упорно защищал своего шефа, но однажды из зашифрованного письма он понял, что в нем содержится указание следить за находящимся в эмиграции известным народовольцем Дебогория-Мокриевичем. К этому подозрительному факту стали прибавляться и другие.

Первая категория фактов принадлежала к сфере денежных отношений Вейсмана со знакомыми. Он легко ссужал маленькими суммами всех, кто к нему обращался и даже не обращался. При этом он как-то умело брал со всех расписки в получении денег, говоря: «Все мы под Богом ходим». Назначение таких расписок было непонятным, но вызывало неприятное чувство.

Члены колонии стали также замечать, что с их перепиской по почте происходит что-то неладное. Письма попадали не по адресу, опаздывали и т. п. А один случай показал, что корреспонденция русских эмигрантов постоянно просматривается. Произошло это следующим образом. В одном и том же квартале жили двое русских, из которых одного звали Николаем Ивановичем, а другого Иваном Николаевичем. И вот в одно прекрасное утро Иван Николаевич получает письмо, адресованное Николаю Ивановичу, а Николай Иванович, наоборот, — адресованное Ивану Николаевичу. Письма были от разных лиц, адреса были написаны правильно. Стало очевидным, что кто-то вскрывал письма, а затем впопыхах перепутал конверты, которые снова попали в руки почтальона.

Тогда наиболее дотошные из русских стали следить за почтальонами своего участка. Оказалось, что один старый почтальон, как правило, заходил к Вейсману, оставлял там письма, а затем, через некоторое время, забирал их и уже после этого доставлял их адресатам. Его поймали с поличным и немедленно обратились с жалобой к директору почты. Последний поспешил доложить об этом министру. По приказу министра у Вейсмана в его отсутствие был произведен обыск, который неожиданно дал обильные результаты: выяснилась роль Александра как международного агента и как представителя российского Министерства внутренних дел. Нашли и список агентов, которым под тем или иным предлогом выдавались деньги. Таким образом, в карьере афериста появилась трещина. Она приняла катастрофические размеры после того, как сошло со сцены так называемое цанковитское министерство[3].

До этого времени болгарское правительство и руководитель русской агентуры в Болгарии жили в добром согласии. После смены болгарского правительства аферист остался верен цанковистам и начал работать в пользу их возвращения. Он раскинул сеть интриг против нового правительства и даже против царя Фердинанда.

Эти интриги разрастались и стали принимать характер чуть ли не заговора.

Болгарское правительство знало о деятельности афериста, но до поры до времени не решалось поднять на него руку, «боясь обидеть Россию». Наконец оно потеряло терпение и решилось против него принять самые жесткие меры. Поводов было много, но один из них являлся наиболее весомым. Так, желая дискредитировать Фердинанда, Вейсман послал в какую-то венскую газету сенсационную телеграмму, в которой сообщалось, что царь бежал из Болгарии, спасаясь от заговора, принявшего всенародный характер, и что в страну он больше не вернется. Эта телеграмма была опубликована во всех европейских газетах и доставила массу неприятностей царю Болгарии.

Болгарское правительство воспользовалось этим вопиющим фактом и потребовало удаления бесцеремонного российского агента из страны. Русский посланник в Болгарии Бахметьев охотно поддержал это требование, так как давно тяготился наглым агентурным контролем соотечественника, от которого не была избавлена даже его дипломатическая деятельность. Отъезд Вейсмана из Болгарии был для него очень скоропалительным и унизительным — ему не дали даже времени на сборы.

После выдворения афериста из Болгарии он всеми силами и средствами добивался в Министерстве иностранных дел России содействия в получении разрешения хотя бы на месячное пребывание в Софии для ликвидации своих дел. Но Бахметьев решительно высказался против вмешательства министерства в дела афериста. И все же благодаря содействию директора департамента полиции он умудрился получить право на перевозку без пошлины в Россию всей своей домашней обстановки и других вещей на сумму в несколько десятков тысяч рублей. Такое разрешение в то время давалось только членам дипломатического корпуса. Носились слухи, что Вейсман воспользовался этим разрешением для перевозки ценных ковров, проданных им затем за большие деньги.

После выдворения из пределов Болгарии Вейсман некоторое время прожил в Константинополе, часто навещал Назим-пашу — начальника личной охраны «кровавого султана» Абдуляр-Тамида II. Затем он поселился в столице Румынии Бухаресте. Здесь он так же, как и в Софии, вел широкий образ жизни. В его салоне часто бывали многие дипломаты, видные государственные и политические деятели страны и даже представители румынской аристократии. Александр на своих приемах на скверном французском языке хвастался перед своими гостями о своем влиянии в Петербурге. Удивительно, но ему почти все верили. Вскоре, однако, появились и распространились слухи об участии Александра в македонском движении, и румынские власти дружески посоветовали ему покинуть Бухарест.

После Бухареста Вейсман в качестве своей резиденции выбрал столицу Сербии — город Белград и перевез туда свои личные вещи. Здесь он быстро сумел войти в сербские политические круги, а после нескольких дней жизни в Белграде его пригласил к себе король Александр Обренович, и Вейсман становится своим человеком в королевской семье. Имелись точные сведения, что Александр Сербский поручал ему личную охрану. Семья Драги — невесты короля также принимала его с почетом в своем доме. Обычно король принимал своего друга поздно ночью и просиживал с ним по несколько часов. После того как Вейсман раскрыл какой-то заговор против короля, его назначили заведующим отделом политической полиции с огромным окладом, а на одном из его пальцев стал красоваться громадный бриллиант — подарок короля.

• Предыдущая
• 26/70
• Следующая