Пятёрка с хвостиком - Нестайко Всеволод Зиновьевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/23
- Следующая
На пятый день, после трёхчасового сидения перед телевизором, во время которого баба Зоя умудрилась, не смолкая, рассказывать про Одессу, Аллочка не выдержала. Когда пришла с работы мама, Аллочка бросилась к ней:
— Я не могу! Где моя баба Надя? Я погибну, если её не будет! Где моя баба Надя?! — И она зарыдала. Истерически, захлёбываясь слезами и дрожа всем телом.
Мама испугалась, побежала за бабой Надей. Баба Надя пришла, и они полчаса плакали вчетвером — Аллочка, мама, баба Надя и баба Зоя.
После этого баба Надя снова стала приходить.
Было договорено, что баба Надя будет водить Аллочку гулять после завтрака и до обеда. А уж после обеда баба Зоя будет смотреть с ней телевизор.
Несколько дней всё было хорошо.
Но потом не выдержала баба Зоя. Увидев, как скучает с ней Аллочка, как ждёт она бабу Надю, как подскакивает от радости, когда та приходит, баба Зоя решила положить этому конец.
Однажды вечером баба Зоя имела бурное объяснение с родителями и поставила вопрос ребром: или я, или она. На следующий день родители очень ласково и душевно поговорили с бабой Надей. Баба Надя поплакала и ходить перестала. Сначала она говорила Аллочке, что нездорова, а потом и впрямь стала болеть, целый месяц пролежала в больнице. Тем временем баба Зоя превозмогла свою нелюбовь к путешествиям и начала ходить с Аллочкой на прогулки, особенно в зоопарк. Баба Надя в зоопарк Аллочку не водила — ей было жаль смотреть на зверей в неволе.
А баба Зоя, как оказалось, знала про животных и зверей очень много интересного. Её муж, Аллочкин дедушка, умерший ещё до Аллочкиного рождения, был ветеринар, настоящий доктор Айболит…
Вскоре Аллочка полюбила ходить с бабой Зоей в зоопарк и слушать её бесконечные рассказы.
А осенью Аллочка пошла в первый класс и понемногу стала отвыкать от бабы Нади.
И когда баба Надя однажды не вытерпела и зашла, чтобы хоть одним глазком взглянуть на неё, Аллочка ощутила даже какую-то неловкость от растроганных увлажнённых глаз бабы Нади, которые смотрели на неё с нескрываемым восторгом.
— Боже, какая ты стала красавица! Будьте уверены! — всё время повторяла баба Надя.
Она уже совсем оглохла и без аппарата не слышала ничего. Аппарат у неё был какой-то несовершенный, то и дело противно, пронзительно визжал. Аллочке было неприятно. Но она, как девочка воспитанная, не показывала этого, наоборот, улыбалась бабе Наде ласково и приветливо.
Недели через две после этого баба Надя позвонила по телефону и попросила маму:
— Можно я зайду к вам на минутку? Только чтобы посмотреть на Аллочку.
Мама скривилась, но ответила подчёркнуто вежливым тоном:
— Ах, конечно, конечно, пожалуйста, Надежда Сергеевна. Только, если можно, не сегодня… и… и не завтра… у меня такие тяжёлые дни.
Больше баба Надя не звонила. И не заходила.
Аллочка иногда видела её издали, когда играла во дворе с детьми. То она шла в магазин, то возвращалась домой. Аллочка приветливо кивала ей, улыбалась, но не подходила. Почему-то она теперь стеснялась бурных проявлений бабы Надиной любви. Иногда она замечала, как баба Надя смотрит на неё из окна своей квартиры. И Аллочка никогда не забывала приветливо кивнуть ей и улыбнуться. На какой-то миг Аллочкино сердце сжималось. Но только на миг.
Прошёл год… Потом прошло два, три года…
Однажды в сентябре, уже в четвёртом классе, Аллочка забрела на задний двор, за флигель. Искала детей. Вышла погулять, а никого почему-то не было. И вдруг увидела, что на карнизе под окном первого этажа стоит Люба Миркотан с каким-то свёртком в руке. Форточка была открыта.
Заметив Аллочку, Люба оцепенела, потом вспыхнула, соскочила с карниза на землю и, не оборачиваясь, убежала.
Аллочка так растерялась и так испугалась, словно её поймали на горячем.
И вдруг вспомнила: где-то с полгода назад, весной, она уже видела однажды Любу тут, на заднем дворе. Только Люба тогда стояла не на карнизе, а просто у окна и, приставив козырьком руку к Стеклу, заглядывала внутрь. И снова-таки, увидев Аллочку, Люба покраснела и растерялась. Но тогда Аллочка не придала этому значения. Конечно, заглядывать в чужие окна не очень красиво, поэтому Люба и покраснела. Единственное, подумала тогда Аллочка, это то, что окно было бабы Надиной кухни.
И только теперь простая и очевидная мысль мелькнула в голове:
"Так вот почему она меня не любит! Она воришка, что то крадёт из окон первого этажа, а я заметила, и потому она меня невзлюбила".
Когда человек находит мотивы каких-то непонятных, необъяснимых до этого явлений, ему сразу становится легче.
Аллочке стало жаль Любу. В конце концов, Люба неплохая девочка. Добрая и искренняя. Гришка Гонобобель ещё в третьем классе рассказывал как-то про болезнь — клептоманию, когда человек просто не может не красть.
А что, если Люба больна?
Что делать?
Как ей помочь?
Главное, надо её сначала успокоить.
На следующий день в школе Аллочка подошла к Любе и скороговоркой прошептала ей на ухо:
— Ты не бойся, я никому не скажу. Клянусь.
Люба покраснела и дёрнула плечиком. Ничего не сказала, молча отвернулась.
"Бедная… Переживает, — подумала Аллочка. — Конечно, кто бы не переживал на её месте".
Теперь Аллочку уже совсем не волновало недоброжелательное Любино отношение.
Однажды утром мама разбудила Аллочку раньше обычного. Аллочка сразу заметила, что мама как-то непривычно возбуждена, взволнована.
— Вставай, доченька! Вставай, дорогая! Сегодня ты в школу не пойдёшь. Я договорилась с Глафирой Павловной… Ты полетишь с бабой Зоей на несколько дней в Одессу.
— Зачем? Что случилось? — удивилась Аллочка.
— Ничего не случилось. Просто бабе Зое нужно срочно в Одессу. Ей почему-то не переводят пенсию. Надо выяснить в собесе. А я боюсь её одну отпускать. Ты же знаешь, какая она стала забывчивая, невнимательная.
Баба Зоя была уже одета, и посреди комнаты стоял чемодан. Оказалось, самолёт отлетает через два часа, а билетов ещё нет.
Правда, для папы Грацианского проблемы с билетами не существовало. Он часто отправлял спортсменов во все концы Советского Союза, а то и за границу, и в Аэрофлоте у него были «железные», как он сам говорил, контакты.
Всё произошло в ускоренном темпе — быстрый завтрак, машина, аэропорт, самолёт… И через каких-то три с половиной часа Аллочка была в Одессе.
И хотя в Одессе она уже бывала, но всегда летом, на каникулах, и эта неожиданная поездка среди учебного года оказалась очень интересной. Аллочка вообще любила путешествовать. Баба Надя с малолетства приучила её к этому. А путешествовать в то время, когда все ходят в школу, согласитесь, в этом есть что-то волнующее.
Свои дела в собесе баба Зоя утрясла очень быстро, за каких-то полчаса. И всё время была с Аллочкой. Они ездили в Аркадию, на Большой Фонтан, на шестнадцатую станцию, ходили по безлюдным, опустевшим пляжам, катались на катере. Был октябрь, но дни стояли солнечные, безоблачные, и ветер с моря приносил солёные брызги волн и йодистый запах водорослей. Аллочка любила море в Одессе. Даже больше, чем в Крыму, где она была однажды с родителями на спортивной базе в Алуште.
А на следующий день вечером Аллочка впервые в жизни была, как взрослая, в театре оперетты. Да ещё в каком! В знаменитом, одесском! И сидела в директорской ложе, куда посадил их, нарушая правила, знакомый бабе Зое администратор, с которым она весь антракт курила и хохотала в маленьком кабинетике, обклеенном яркими афишами. Вообще в тот вечер баба Зоя могла сама спокойно выступать на сцене вместе с примадоннами-такая она была очаровательная и эффектная как сказал администратор, в своём панбархатном платье и модной причёске «Каскад» ("Ой, не смотрите на меня, потому что ещё немного, и я вас выпущу на сцену во втором акте").
И тогда же, во втором акте, под музыку Штрауса Аллочка вдруг ощутила прилив нежности к бабе Зое и прошептала ей:
— Всё-таки я тебя очень люблю. Спасибо, что ты привела меня сюда.
- Предыдущая
- 11/23
- Следующая
