Вкус листьев коки - Мюллер Карин - Страница 22
- Предыдущая
- 22/62
- Следующая
Вечером раздался звонок. Самолет в Макас улетал завтра утром. Нам разрешили отправиться в патруль.
Рано утром мы явились на военный аэродром. Пока мы ждали грузовой самолет, я достала карту и нарисовала на ней линию – спорную границу 1942 года, которая тянулась вдоль обширного зеленого пространства на территории Эквадора в восточной дельте Амазонки. Увиденное встревожило меня. Эквадор вдруг показался крошечным по сравнению с могущественным Перу. Возможно, эквадорцам и вправду стоило опасаться. Ведь перуанцы были не первыми завоевателями, что пронеслись по Андам, насилуя и грабя северных соседей.
В начале XV века Эквадор был мирным государством, которым управляло исконное население – индейцы. Миру пришел конец, когда явились инки. Долгие годы племя каньяри вело жестокую борьбу с соседями-мародерами, но, в конце концов, потерпело поражение. Враг каньяри – инка – женился на местной принцессе из Кито, и она родила ему сына. Тот также взял себе жену из каньяри, и вскоре родился Атауальпа – Отважный Индюк. С малых лет Атауальпа сопровождал отца в войнах. Когда старику пришло время уйти на покой, Атауальпа был уже опытным и безжалостным воином.
А потом случилась катастрофа. Правящий инка подхватил смертельную болезнь, вероятно, оспу – европейский недуг, прокатившийся по Центральной Америке и Андам задолго до того, как первый белокожий человек ступил на перуанскую землю. Болезнь, что свела его в могилу, поразила и его возможного наследника. Начались междоусобицы.
Выбор наследника был поручен инкской знати из Куско. Новый правитель должен был быть прямым потомком солнечного бога Инти. Под это определение попадали многие сыновья Верховного Инки. Придворные выбрали юношу по имени Ласковый Колибри – Уаскар.
Но были и несогласные. Военным, чья штаб-квартира находилась на севере, был больше по душе закаленный в боях Атауальпа, чем Колибри, взращенный при дворе Куско. Империя раскололась надвое.
При поддержке знати Уаскар потребовал, чтобы Атауальпа явился к нему. Тот предусмотрительно отказался, послав вместо себя множество щедрых даров. Пять лет на тропе инков между Кито и Куско велась психологическая война. Наконец Уаскар не выдержал и в приступе гнева приказал пытать посланников Атауальпы и сжечь его дары. Топор войны был брошен.
Едва оправившись от катастрофической эпидемии оспы, нация вдруг оказалась вовлечена в кровавую гражданскую войну.
У Ласкового Колибри было мало шансов против безжалостного Индюка. Выиграв первую битву, Атауальпа приказал оковать золотом череп генерала вражеской армии – своего брата – и сделать из него сосуд для питья. Его кожей обтянули барабан.
Следующий бой оказался решающим: Уаскар был взят в плен, а его армия бежала. Уаскара отвезли в Куско и заставили смотреть, как на его глазах убивают его родных и советников. Их тела, включая детей и нерожденных младенцев, привязали к столбам по всему городу как кровавое предупреждение всем, кто решит бросить вызов правлению Атауальпы.
Атауальпа же отправился на горячие источники в Кахамарку, чтобы спокойно насладиться тяжело давшейся победой и обдумать свое будущее, ибо он стал повелителем одной из величайших мировых империй. В то время на горизонте как раз показались сто шестьдесят ободранных испанцев, которые двигались с побережья к нему наперерез. Атауальпа был прекрасно осведомлен о приближении чужаков со светлой кожей и бородами – за ними следили с самой высадки на берег. Он ничуть не беспокоился. Какую опасность эта крошечная группка людей могла представлять для десятимиллионной нации?
Как сильно он ошибался…
В военном аэропорту приземлился маленький пропеллерный самолет, и мы забрались в кабину. Я села рядом с мужчиной в очках; у него были седые с металлическим отливом волосы и прямая осанка, выдававшая в нем военного, несмотря на гражданскую одежду. Он представился и немного рассказал о себе. Он был полковником, одним из двух хирургов, приписанных к округу Кондор. Специализировался на травматологии, педиатрии, грыжах, заболеваниях внутренних органов, паразитах и акушерстве, хотя при необходимости мог ампутировать конечности и проделать многие другие операции, частые в регионах военных действий. В месяц он врачевал по меньшей мере троих людей, пострадавших от мин. Большинство из них выживало. Те же, кому везло меньше. Он пожал плечами. Если вызов поступал после наступления темноты в дождливую ночь, спасательные вертолеты мало что могли сделать до утра. Раз в месяц он проводил инструктаж с новыми солдатами: как накладывать жгуты и обращаться с жертвами с оторванными конечностями.
– Чем бы вы занимались, – спросила я, – если бы не было войны?
Он улыбнулся, и его глаза погрустнели.
– Был бы акушером, – задумчиво ответил он. Его руки сложились в непроизвольный жест, он словно баюкал хрупкий предмет. – Видеть, как рождается ребенок, – это чудо.
Мы приземлились на уединенной посадочной полосе, проложенной в гуще плотного ковра зелени, рядом со скоплением домов, которого не было ни на одной карте. Это была Патука, военная база в недрах джунглей Эквадора. Полковник высадил нас у ряда одинаковых цементных бунгало и уехал лечить своих пациентов с оторванными конечностями и сломанными костями, втайне мечтая о первом вскрике младенца.
Мы нашли жилье и стали ждать распоряжений эквадорской армии. Лишь через несколько часов до нас дошло, что никто не знает о нашем приезде. Мне сразу захотелось взять рюкзак, поймать машину и рвануть в джунгли, но было неудобно отвечать на щедрость полковника такой неблагодарностью. Поэтому мы решили подождать. Я смотрела, как строй муравьев плотной шеренгой ползет по окну в ванной, натыкается на преграду в виде отслоившейся серой краски и исчезает в неработающей трубе.
Джон возился с камерой и в десятый раз проверял батарейки и лампочки. С наступлением темноты летающие муравьи залепили все оконные стекла, заполнили все трещины и отверстия. С закупоренными окнами, промокшие от пота, мы молча сидели под потолочным вентилятором, гонявшим туда-сюда неподвижный воздух. К девяти вечера я готова была сразиться с муравьями, эквадорской армией и даже преодолеть свой страх потеряться навечно среди одинаковых домиков военного квартала, лишь бы достать хоть кусочек какой-нибудь еды.
Миновав три часовых поста, мы оказались в заведении, где пахло плесенью, гремела музыка и подавали вареную картошку. Мы также увидели здесь того, кого никак не ожидали. Брагу. Я была так поражена, что даже и не узнала сначала нашего товарища по вертолетному крушению. Тот день на высоком и ветреном плоскогорье словно остался в прошлой жизни.
Мы крепко по-бразильски обнялись и сели уплетать картошку, запивая ее поллитровыми кружками пива.
– Что произошло после того, как мы ушли? – спросила я.
Оказалось, они провели на месте крушения еще пять дней. Спали под брезентом, пока не прилетел большой вертолет и не транспортировал солдат и то, что осталось от разбившейся машины. Брага поежился, вспомнив, как ему было холодно. Очевидно, он куда сильнее скучал по нашей палатке, чем по нам с Джоном. Упавший вертолет отправили в Штаты на ремонт. Расследование показало, что причиной крушения были «неполадки двигателя». После нескольких кружек пива Брага предложил нам попытать счастья и попросить один из миротворческих вертолетов довезти нас до границы. Мы в последний раз выпили за вечную дружбу и ушли к себе.
Наутро мы пошли на звук лопастей снижающегося вертолета и очутились на площадке с аккуратными сборными домиками, среди которых стояли палатки военно-наблюдательной миссии. Двое мужчин сидели под навесом в липкой жаре и пили диетическую колу. Третий высунул голову из кухни, когда мы назвали наши имена.
– Хотите бургер? – спросил он, точно мы были старыми друзьями, заглянувшими к нему на барбекю на задний двор.
Они оказались американскими механиками. Авиакомпания наняла их по контракту на год – обслуживать и ремонтировать вертолеты миссии. У всех троих были обручальные кольца. На их лбах и висках выступили капельки пота, точь-в-точь как на запотевших банках, которые они сжимали в руках.
- Предыдущая
- 22/62
- Следующая
