Цвет мира — серый - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 7

— Ваши рыцари все равно не сдадутся без боя, — заметил тхаец.

— О, это верно, — согласился я. — Но наши рыцари плохо дерутся в отрядах. Думаю, они предпочтут умереть по одному. В такой смерти будет много чести и пафоса, но совершенно никакого смысла.

— Может быть, честь — это и есть смысл? — предположил тхаец. — По крайней мере, для них.

— Честь — это много, — сказала сестра Ирэн. — Но честь — не единственное, что ценится в этом мире.

— Вне всякого сомнения, — улыбнулся тхаец. — Я, конечно, потомственный дворянин и все такое, но с радостью променял бы честь на что-нибудь более полезное. Например, на возможность прожить пару лишних десятилетий.

— И вы на самом деле так думаете? — уточнил я. Интересная точка зрения для потомственного дворянина, если он не шутит.

— Все зависит от ситуации, — сказал тхаец. — Смерть в бою почетна, но лишь тогда, когда в ней есть хоть какой-то смысл. Сложить же голову в бесполезной борьбе, без надежды хоть как-то повлиять на ситуацию… Полагаю, я выбрал бы что-нибудь другое. Но…

— Что «но»?

— Помимо чести, существует еще такое понятие, как долг, — сказал тхаец. — На моей родине оно куда более почитаемо. Часто случается так, что долг и честь требуют от человека прямо противоположных действий. Я выбрал бы долг. А вы?

— Я об этом не думал, — признался я.

— Поразмыслите на досуге, — посоветовал дипломат. Что же сегодня за день такой? Все советуют мне о чем-нибудь подумать. А зачем тогда люди старшего поколения, если молодежь будет думать обо всем самостоятельно?

— Если искусство дипломатии заключается в умении уходить от ответов на вопросы, то вы — истинный художник своего дела, — сказал я лорду Вонгу. Когда же он отвалит?

— Спасибо за комплимент, но разве я пытался уйти от ответа?

— Мне так показалось, — сказал я.

— Если я правильно помню, ваш вопрос касался вероятной войны между Империей и Тхай-Каем, — сказал лорд Вонг. — Как патриот своей страны, я бы хотел, чтобы такой войны не случилось.

— Неужели вы боитесь Гарриса? Ведь Тхай-Кай воюет уже тысячи лет!

— Войны бывают разными, — сказал лорд Вонг. Вот уж поистине свежая мысль. — Тхай-Кай действительно долго воюет, но с тех пор, как у нас воцарились владыки Фанги, мы не ведем масштабных боевых действий на собственной территории. Иногда имеют место междоусобные стычки между разными кланами, когда одна маленькая профессиональная армия сражается с другой маленькой профессиональной армией, стараясь к минимуму свести ущерб для окружающих, ибо все понимают — им тут жить. Изредка мы предпринимаем военные экспедиции в южную часть континента, вытесняя с необходимой нам территории обитающие там племена варваров. Эти войны… Они практически не касаются местного населения, не наносят стране большого ущерба. И все станет по-другому, если в Тхай-Кай вторгнется Гаррис.

— Почему? — спросил я.

— Потому что никто не хочет полномасштабных боевых действий на своей земле, — сказал лорд Вонг. — Когда войско захватчика проходит по твоим землям с огнем и мечом, оставляя за собой выжженную землю и горы трупов… На восстановление разрушенного уходят десятки, иногда и сотни лет. Я думаю, что владыки Фанги постараются избежать такой войны. Ведь, помимо прочего, когда-то они давали клятву заботиться о своих подданных.

Интересно, а что входит в это «прочее», помимо которого они давали клятву? Фанги из уроков истории не очень походили на монархов, которых заботит судьба простых людей.

— Гаррис — великий человек, — продолжал лорд Вонг. — Возможно, он великий злодей или великий безумец. В любом случае владыки постараются с ним договориться. Они это умеют — договариваться.

— Как показывает история, владыки Фанги привыкли вести переговоры с позиции силы, — заметила сестра Ирэн. — Годится ли такой подход по отношению к Гаррису?

— Что вы знаете о силе? — спросил тхаец.

— Многое.

— Сила — это не только оружие, солдаты и магия, — сказал лорд Вонг. — Хотя всего перечисленного у нас достаточно. При прочих равных войну выигрывает самый терпеливый. А Гаррис не любит ждать. Он бросится на нас сломя голову и разобьется, как прибой разбивается о скалы.

— Но цунами иногда перехлестывает скалу, — сказал я.

— Однако вода всегда откатывается назад, а скала остается незыблемой, — сказал лорд Вонг. — Если Гаррис и его армия придут в Тхай-Кай, там они и останутся. Навсегда.

— В вас говорит патриот или вы на самом деле в этом уверены? — полюбопытствовал я.

— Мы ведем разговоры, далекие от тех, что приняты в дипломатических кругах, — улыбнулся лорд Вонг. — И тот факт, что я являюсь патриотом своей страны, никоим образом не мешает мне быть уверенным в произнесенных мной словах. Однако я предпочел бы сменить тему беседы. Эта кажется мне слишком мрачной для такого чудесного дня.

— Да, погода на редкость приятная. — сказал я. Прозвучало туповато, но я не умею вести светских бесед на отвлеченные и неинтересные мне темы. Учителя долго вдалбливали в мою голову список нейтральных тем, годных для обсуждения в любом обществе, но максимум, что я способен выдать, это два слова о погоде.

— Дивные деньки, — съехидничал лорд Вонг. — Извините, но я вынужден вас покинуть. Мне нужно переодеться к обеду или что-то вроде того.

Тхаец ушел. Наверное, он тоже не любит беседовать о погоде.

Мы с сестрой Ирэн наконец-то остались наедине. А значит, могли перейти на «ты».

— Тебя что-то тревожит, Джей?

— Мне все чаще напоминают, что мой отец скоро умрет.

— Мы все когда-нибудь умрем, — даже такая банальность в ее устах казалась мне перлом мудрости. Тем не менее я раздраженно передернул плечами.

— Я понимаю, что мы все умрем, — сказал я. — Я знаю, что мой отец смертен, догадываюсь, что смертен и я сам, но… Смерть отца — это для меня не просто смерть. Я не хочу быть королем. Я не умею.

— Это несложно. Как, по-твоему, кто сейчас управляет страной?

— Отец.

— Де-юро, — подтвердила сестра Ирэн. — А де-факто?

— Герцог Марсбери, первый советник.

— Когда твой отец умрет, герцог по-прежнему останется первым советником. Твоим первым советником. Он поможет тебе, подскажет, что и как. А потом ты научишься выполнять эту работу самостоятельно. Со временем. Именно так обычно и происходит.

— Работу, — буркнул я.

— Управлять страной — это работа.

— Как правило, нормальные люди вольны сами выбирать сферу деятельности.

— Далеко не всегда.

— Но ты же стала жрицей по собственному желанию, — сказал я.

— Может быть. Если не принимать во внимание волю богини.

Сестра Ирэн мне нравится. Даже больше, чем просто нравится. Но ее религию я не понимаю.

Она является жрицей непонятной богини, имя которой нельзя произносить в присутствии непосвященных. Поскольку посвященных, кроме самой сестры Ирэн, при дворе Тирена нет, имя это остается для меня загадкой.

Богиня сестры Ирэн является покровительницей любви, мудрости и еще какой-то непонятной штуки, о которой я стараюсь даже не задумываться. А циничные представители старшего поколения ехидно сообщают мне о том, что покровительствовать одновременно мудрости и любви невозможно, так как одно непременно исключает другое. Вроде того, что все влюбленные глупы, а все мудрые уже не умеют любить.

Честно говоря, мне на это плевать.

Если бы даже сестра Ирэн оказалась служительницей культа смерти Вигу, она бы все равно не перестала мне нравиться. Под ее небесно-голубой накидкой угадывалась точеная фигурка, голову венчала копна светло-коричневых волос, а лицо…

Я принял воображаемый холодный душ, отгоняя несвоевременные мысли. Для подобных размышлений, и не только для размышлений, существует ночь. Сестра Ирэн уже дважды подарила мне свою любовь, и мне было плевать, когда она говорила, что это любовь ее неназываемой богини. Ведь я ласкал человеческое тело, ее тело, гладил ее волосы, целовал ее губы…

— Вижу, что твое настроение уже улучшается, — заметила сестра Ирэн.