Любовь и вечность - Картленд Барбара - Страница 7

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая

Обе его сестры были очень похожи, и Гарри только сейчас впервые заметил, что Нирисса, самая младшая в семье и поэтому всегда казавшаяся ребенком, превратилось в прекрасную молодую девушку.

Он ничего не сказал вслух, только подумал, что Дельфина действительно должна заплатить за свой обман, столь оскорбительный для ее семьи и коварный в отношении герцога.

Карета герцога остановилась перед парадными дверями ровно без десяти минут семь. К этому моменту Гарри уже открыл настежь двери и раскатал по ступеням старую ковровую дорожку.

Он задохнулся от восхищения при виде лошадей, запряженных в карету, сравнивая их стоимость с теми деньгами, которые Дельфина дала им с Нириссой в уплату за их услуги.

Молодой человек не мог не мечтать о том, чтобы раз в жизни иметь возможность управлять этими безукоризненно породистыми лошадками, а еще лучше самому оседлать одну из них.

Но он помнил свою роль и оставался в дверях, глядя, как лакей в великолепной ливрее герцога спустился с козел, чтобы открыть дверь кареты.

Первым вышел герцог, и Гарри было достаточно одного взгляда на него, чтобы понять, что все слышанное им от друзей соответствует истине.

Гарри и представить себе не мог, чтобы кто-нибудь мог при всей элегантности, изысканности и тщательности туалета в такой степени сохранять внешность атлета.

«Вот на кого мне хотелось бы быть похожим», – подумал Гарри.

Когда из кареты изящно спустилась его сестра и, шелестя шелками и обдав его ароматом необыкновенных духов, прошла мимо него в холл, он сумел почтительно поклониться ей и потом забрал у герцога цилиндр и помог ему смять вечернюю накидку. Дельфина не подождала, пока Гарри объявит об их приходе, а, словно маленькая девочка, нетерпеливо бросилась через холл в открытую дверь гостиной.

– Мы здесь, папа! – крикнула она, придавая своему голосу непосредственную детскую оживленность.

Нирисса, следуя указаниям Дельфины, договорилась о том, чтобы отец ожидал их в дальнем углу гостиной.

Даже в старом поношенном вечернем костюме Марк Стэнли выглядел настоящим джентльменом.

Дельфина притронулась губами к его щеке.

– Как замечательно увидеть вас снова, папа. Вы выглядите великолепно. Разрешите представить вам герцога Линчестера, который привез меня сюда.

– Рад видеть вас, – сказал Марк Стэнли, протягивая герцогу руку, – сегодня я весь день после ленча читал о Лине и вашем предке, начавшем строительство этого дома.

Серьезное лицо герцога осветилось улыбкой, когда он отвечал пожилому джентльмену:

– Я знаю, о какой книге вы говорите, господин Стэнли, и я догадываюсь, как тяжело ее читать.

– Напротив, я нашел ее захватывающе увлекательной. В ней столько необходимых сведений для моей собственной книги именно по тому разделу, на котором я только что остановился. Поэтому встреча с вами именно сейчас мне как раз кстати.

– Прежде чем вы перейдете к своему любимому предмету, папа, – вмешалась Дельфина, – я хочу, чтобы вы налили нам по бокалу шампанского. Я хорошо знаю, что, как только вы приступите к ранней английской архитектуре, никто не будет разговаривать со мной всю оставшуюся часть вечера.

При этом она взглянула на герцога.

– Вы знаете, что говорите не правду. Однако, чтобы доставить вам удовольствие, обещаю вам – каким бы интересным собеседником ни был ваш отец, я все время буду помнить о вашем присутствии.

– Надеюсь, мне удастся конкурировать с красотами елизаветинской Англии, – сказала Дельфина, – но все же немного опасаюсь, что меня просто упустят из виду.

– Мне кажется, вы напрашиваетесь на комплимент, – заметил герцог, но Дельфина прекрасно знала, что его взгляд с удовольствием отдыхает на ее лице.

Для этого вечера она много потрудилась над своим внешним видом, понимая, какой ошибкой было бы сегодня выглядеть слишком ослепительной или дать герцогу повод заподозрить, что она всеми способами «демонстрирует» себя.

Вот почему она надела платье цвета барвинка, который подчеркивал голубизну ее глаз. Платье, стоившее безумно дорого, сшили на Бонд-стрит весьма искусно, и оно поражало обманчивой простотой.

Длинную шею Дельфины охватывало ожерелье из бирюзы и алмазов, бирюза была вставлена в сережки и украшала браслеты на запястьях.

Этот комплект украшений был не столь замысловатым, как большинство других ее драгоценностей, по поводу которых герцог уже говорил ей комплименты.

Она оглядела гостиную, с облегчением отметив про себя, что при свете свечей не бросаются в глаза изношенный ковер и вылинявшие портьеры.

– Как хорошо побывать дома, – сказала Дельфина нежным, почти девичьим голосом, – а когда дом значит для человека столько, сколько этот дом значил для меня, становится абсолютно все равно, построен он три сотни лет назад или только вчера. Главное – это место, согретое любовью.

Герцог не отвечал ей, но молодая женщина знала наверняка, что его жесткий взгляд смягчился, и ей показалось, будто он в этот момент страстно желает поцеловать ее.

Когда Гарри объявил слегка грубоватым голосом – так, чтобы отец не узнал его, – что стоп накрыт и обед ждет их. Дельфина с удовлетворением отметила, что все идет хорошо. И хотя отец несколько нудно рассказывал о своей книге и о своем всестороннем исследовании архитектуры эпохи правления Елизаветы, герцог с огромным удовольствием поддерживал беседу о собственном доме и о тех работах, которые были проведены им, чтобы сохранить одно из лучших зданий той поры.

– Сейчас нам кажется невероятным, – заговорил герцог, когда они расселись за столом, – но материалы для строительства поступали из самых разных мест, и в те времена это стоило неимоверных усилий.

– Я наслышан о великолепии и неповторимости Нина, – заметил Марк Стэнли.

– Могу сказать вам, что в мире не найдется дома, способного сравниться с ним, – горделиво ответил ему герцог. – Мой отец как-то говорил мне, что так и не смог найти женщину, которая могла бы так же долго завораживать его и пленять своим очарованием, как это делал замок Пин. И странно – когда я нахожусь там, я готов порой говорить то же самое, Дельфина даже вскрикнула от ужаса, и в глазах ее явно появился упрек.

– Вы и сейчас все еще так думаете? – спросила она.

– Надо ли мне объяснять вам, что на каждое правило всегда есть исключение? – ответил герцог и в награду получил сияющую улыбку.

Обед был превосходный, и Гарри, зашедший на кухню за последней переменой, сказал сестре:

– Его светлость пока хвалит каждое блюдо и ничего не оставляет на тарелке, так что ты, без сомнения, выполнила свою часть договора!

– Папа так и не догадался, кто ты? – спросила Нирисса.

– Он ни разу не задержал на мне взгляд, – ответил Гарри. – Он где-то далеко в прошлом, наблюдает за строительством замка Лин и, если бы он даже посмотрел на меня, вероятнее всего, принял бы за призрак.

Мирисса рассмеялась и вручила ему savouries1, наказав:

Меси скорее, пока не остыло, и останется только кофе.

– Слава Богу! – воскликнул Гарри. Нирисса приготовила кофе в серебряном кофейнике, который вычистила накануне, и налила часть сливок, принесенных Дельфиной, в серебряный кувшинчик красивой формы, который был ему в пару.

Когда Гарри наконец вернулся на кухню из столовой, он уселся на стул и сказал:

– Слава Богу, все кончилось!

– Ты не забывал ставить графин с портвейном перед папой?

– Я ничего не перепутал! – ответил Гарри, снимая парик и бросая его на стол. – А теперь, если ты простишь мне такую вольность, я готов стянуть с себя эту ливрею, которая слишком уж тесна мне в подмышках и заставляет чувствовать себя как в смирительной рубашке.

– Зато она, несомненно, соответствовала твоей роли, – улыбнулась Нирисса. – Уверена, даже Дельфина не сможет ни на что пожаловаться.

– Разумеется, нет, – сказал Гарри. – Она добилась своего, герцог должным образом заинтересовался ее древним домом и ее выдающимся отцом, и я сомневаюсь, увидим ли мы свою сестру снова до тех пор, пока этот муж не умрет и она не начнет охотиться за следующим!

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая