Вор-маг империи Альтан - Михайлов Михаил Михайлович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/64
- Следующая
Постояв в шатком положении пару секунд, скелет не выдержал натяжения цепи на слабые позвонки (видимо до этого стена хоть как-то придерживала его, не давая рассыпаться окончательно) и с тихим шорохом осыпался мне под ноги. Голова, точнее череп, укатился вглубь ниши, а все остальное выпало наружу, едва не на меня. Проследив машинально за черепом, который пару раз перевернувшись пока катился, застыл на полу уставившись пустыми провалами глазниц на меня. Преградой для него стала не стена, а короткий чурбачок из дерева, потемневший от времени и не превышавший метра в высоту. Слегка удивившись, что он смог сохраниться, я немного продвинулся внутрь и пнул его посильнее, желая понаблюдать, как тот разлетится в труху.
— Мать…, еще раз туда же и всех его родственников и знакомых и домашних животных! Всех вы. ть по пять раз банником от «саушки» — раздался вопль одного ну очень глупого и невнимательного искателя. Чурбачок на поверку оказался вовсе не деревянным — каменным. Небольшая круглая колонна или подставка или еще хрен знает что. Главное мой пинок по ней отозвался дикой болью в поврежденной ранее ноге.
— Вот козлы же, а — уже немного успокоившись, пробурчал себе под нос, тщательно рассматривая находку. Больше всего он напоминал каменный стержень черного цветы в полметра диаметром и в метр высотой. На поверхности едва угадывались непонятные знаки совсем не похожие ни на славянскую письменность ни на другие виденные мною ранее письмена. К тому она вся была покрыта мельчайшими трещинами. Целой оставалась только верхняя часть. На ней было еще странное углубление непонятной формы. Решив рассмотреть получше письмена, я включил мощный переносной фонарь на аккумуляторах, заменив слабосильный налобный. Мощный луч отразился уперся в камень, заодно осветив и стены. При этом я заметил на одной из стен — прямо под вмурованной цепью — непонятные значки. Только почти упершись лбом я сумел разобрать выцарапанные в камне буквы. К счастью это была обычная славянопись.
«…я, инок Иннокентий, сумел в этом разобраться и даже повторить его шаги… не очень сложно, но нужна защита… последний не смог посетить, только разработал формулу перехода. Помешали монахи, кто-то донес (скорее всего, это Василиса, когда я ей отказал в помощи) о моих делах. Мой дневник и все мои записи с книгами попали к ним. К счастью на дневник было наложены Знаки Сохранения, и ничто не сможет его повредить. Монахи не смогли его сжечь и уничтожить иным способом…замуровали, но перед этим указали на все мои книги, свалив их передо мною. Дневник спрятали в алтарь, привезенный из Византии многие века назад. Когда положили последний камень, Мерофий сказал, что воспользоваться своими знаниями и возможностями не смогу — на камеру наложено благословление и будут вестись службы в храмах. Сила священников и прихожан не дадут моей заемной силы из других миров помочь в освобождении, да и мало тут энергии, что потребна для совершения заклинаний. Вера в Господа нашего, сможет не дать мне воспользоваться заклинаниями. А ведь я хотел им помочь, научить пробуждать в себе энергию и творить чудеса. С помощью этого можно было возвысить государство…в мою каменную нишу закинули и остатки стелы, одного артефакты принесенного из другого мира. С ее помощью можно изучать магическое искусство без учителей. Саму стелу разрушили и осталось только самое основание, то, что оказалось им не под силу. Надеюсь, потомки смогут отыскать мою могилу и разобраться в записях. Еще надеюсь, что они будут более благоразумны, чем мои современники. Все входы в другие миры будут недоступны — сила Создателя наглухо запечатала их. Господи, ну почему твои рабы столь невежественны. В моих знаниях нет ничего дьявольского и от лукавого, моя вера в тебя столь же сильна, как и у всех прочих… Сожалею, что указал все открытые порталы в другие миры в своих книгах. Враги воспользовались ими и закрыли в нашем мире все эти двери. Пока в нашем мире будут христиане, отпереть врата невозможно… Хотели сами пользоваться магией, но не все учли…нарушили баланс сил и магии теперь почти не осталось, будет пропадать и дальше… если кто из потомков найдет мой дневник и прочитает эту запись, знай, что на последних страницах есть формула выхода в еще один мир. Его не указал в своих записях и поэтому запечатать вход не смогут…защиты не смог…не хватило времени, но переход совершить можно. Да, и еще — наложенные молитвы на эту комнату и стелу потеряют силу через несколько лет. Воспользуйся ею, чтобы научиться некоторым заклинаниям и знанию единого языка…все, устал…Господи прости меня за мой поступок, но не вынесу мучений…самоубийцы не попадают в рай, но это моя вера и другим богам не собираюсь молиться…»
На этом строчки обрывались, внеся еще больше непонятного и загадочного. Для большей понятливости решил привести прочитанное мною на стене в более понятный вид. Не думаю, что всякие «яти» и «веди» будут кому-то интересны. Из всего этого я только понял одно: некий инок смог научиться переходить в другие миры, научился там всяким премудростям и решил поделиться с окружающими. Вот только, выбрал не ту аудиторию. Братья по вере выслушали его и решили избавиться, заодно и замолчав все сведения. С помощью молитв — получается раньше были более святые священники, которые могли и чудеса творить, не то что современные, могущие только «мерсы» освящать да мощну набивать от прихожан — закрыли некие порталы в другие миры и закрыли доступ к магии Иннокентию, в результате чего тот и умер, удавившись.
Более всего меня заинтересовало упоминание про возможность научиться заклинаниям при помощи стелы и то, что в дневнике есть формула перехода в еще один мир. Не закрытый с нашей стороны. Этим можно воспользоваться, если смогу разобраться в записях. Вот только напрягало замечание про защиту. Записи сохранились плохо, не все удалось прочитать и последние строчки возле самого пола были вообще в плачевном виде. Жаль, что умерший не указал, как пользоваться стелой.
Я попробовал вытащить камень наружу, но только крякнул от натуги — булыжник потерял только в размерах, но вот веса в нем было как в многометровой стеле. Примерно, тонны две или три. И как только мужик смог упереть его из другого мира, наверное, заклинаниями воспользовался. Найденная запись меня только подхлестнула. О времени я не думал, хотя разбирание выскобленных на камне закорючек заняло несколько часов. Приблизившись к стеле (буду называть так, как именовал ее последний владелец) я задумчиво почесал затылок, сдвинув каску на лоб. Некоторое подозрение вызывало углубление на ней. Вот только я немного опасался — слова про защиту так и не выходили из моей головы. Вдруг и на стеле есть что-то похожее, как и на переходах между миров.
Была не было, решился я и положил ладонь на камень. В первую секунду я едва не отдернул ее обратно — холод камня обжег руку не хуже кипятка, но потом все же смог удержаться. Так я простоял несколько минут и ничего не происходило. Уже решив, что путного из этой затеи не выйдет и надо как следует проштудировать дневник, я попытался убрать руку. Вот тут-то меня и накрыло. Как позже я разобрался, камню необходимо было нагреется хоть ненамного. Когда поверхность соприкосновения камня и моя ладонь приобрели одинаковую температуру, мир вокруг исчез.
Я оказался стоящим посередине огромной аудитории с высоченными потолками. Прямо передо мною стояла каменная конструкция метров трех в высоту. Что-то вроде круглой колоны черного цвета и с большим золотистым шаром на вершине. «Стела, та самая» — пронеслось у меня в голове.
— Я думаю, это последний слушатель моих занятий. Давайте же, молодой человек, присаживайтесь и начнем урок.
Только сейчас, услышав эти слова я осмотрелся вокруг. Кроме меня в аудитории находился старец, просто в голове у меня мелькнуло это слово, когда я посмотрел на него. Свободные одежды, что-то среднее между рясой средневековых монахов и длинного халата с капюшоном. Ростом чуть пониже меня, с длиной бородой до груди и седыми волосами, также длинными, правда, уступающими бороде — всего лишь по плечи. То, что последним был я — это понял, но вот кого старец считал первым? Кроме нас двоих больше ни единой живой души не было. Пожав плечами, я направился к небольшим подушкам, лежавшим на возвышении, и уселся на них. Старец доброжелательно кивнул головою и начал урок.
- Предыдущая
- 5/64
- Следующая
