Из неопубликованного - Альтов Семен Теодорович - Страница 16

• Предыдущая
• 16/31
• Следующая

Словно завороженные, сидели они друг против друга час, два, три… Они не знали сколько. Время остановилось.

Первым не выдержал кролик. Как каратист крикнул «и-ех!» и пулей влетел в раскрытую пасть удава.

Как можно так жить?! Темень! Глушь! Вы же ничего не видите! Хватит! Лично я улетаю! Туда, где жизнь! Туда, где свет!

И мотылек полетел на мерцающее за ветвями пламя свечи.

Паук целыми днями ткал паутину. «Брось, старик, отдохни! Сегодня же воскресенье!» – говорили ему.

– Не могу! – не оборачиваясь, отвечал паук. – Ведь я не для себя – для мух!

Высоко в небе парил орел, сжимая в когтях человеческую фигурку.

– Пусти меня! Пусти! – стонал человек.

Орел сжалился и разжал когти.

Дедуля был старенький, но попивающий. Врачи запретили, но умудрялся и как ребенок шел на всякие хитрости.

Пришли в гости. Накрыли на кухне, пироги, чай, а он по квартире ходит, принюхивается и видит в буфете графинчик с прозрачным. Либо водка, либо того интереснее – спирт. Выпить хочется, а не угощают.

Дед по комнате ходит и как бывший краснодеревщик по мебели пальцем щелкает и бормочет: «Дуб или фанера? Или ясень-таки?» И под этот стук графинчик достает, озирается, а свободной рукой по буфету стучит для маскировки исправно: «Дуб?

Или фанера? Нет, вроде дуб.» Из горла как хватанул глоточек. И задохся.

А на кухне слышим: «Фу ты! Фанера! А я думал: дуб! Ух, фанера крепкая! Хоть бы предупредили!»

Все можно пережить, кроме старости. Глядя на желтеющее отражение в зеркале, переживаешь, психуешь. А психуя, стареешь. Старея, психуешь. Замкнутый круг превращается в прямоугольник, а тот в свою очередь, в гроб. Хотя, казалось бы, старость – это естественно! Согласитесь: ребенок, появившись на свет, тотчас начинает стареть, держась за родительский пальчик, делает первые шажки по дороге на кладбище. Разве не так? Беда в том, что старость, как любая болезнь, вечно не во время.

Рассмотрим симптомы. Как обычно, взлетел без лифта на девятый этаж – вдруг ноженьки раз, и подкосились. На банкете привычно тяпнул фужер – очнулся в больнице! Племянника пять раз вверх подбросил, четыре раза поймал. В глазах потемнело, в мозгу молния! Хотите того или нет – началось знакомство с внутренними органами. Оказывается, они у вас есть! При ближайшем знакомстве, почки, печень, сердце, желудок – препротивные органы!

Недавно мог любую раздеть, если не руками – глазами троих разом, запросто! А тут на тебе – глаза выше коленок нет сил поднять, даже мини-юбочку не осилить.

Невольно начинаете обходить зеркала. По латыни диагноз – зеркалобоязнь. Вчера еще после ночи с женщиной – на щеках румянец! И вдруг по утренним складкам лица можно вычислить то, что вам снилось. С каждым днем кожи становится все больше и больше. Или вас все меньше и меньше.

Как же бороться с неожиданной старостью? Люди пытаются натянуть кожу, стянув попку и личико, вставить новые зубы, глаза, волосы, сесть на диету, во всем себе отказать. В итоге продлевают мучения старости, а финал, царствие вам небесное, одинаковый.

А если готовиться к старости загодя? Чтобы она не застала врасплох? Чем раньше начнете стареть, тем процесс безболезненней.

Дамы и господа! Старейте заблаговременно!

Конечно, тяжело с утра задыхаться, когда тебе тридцать пять! А вы постепенно.

Работайте над собой, работайте! Прошли метров сто, к стеночке прислонились, задышали глубоко и неровно. Уже через месяц собьете дыхание, овладеете в совершенстве одышкой. Настройтесь на философский старческий лад: зачем бежать, когда можно идти? Лучше чем идти только стоять. А постояв, почему бы не лечь?

Из физики помните? Любое тело стремится занять устойчивое положение – лечь пластом.

Следите за походкой – тяните ножку, шаркайте, господа! Поначалу, правда, звук мерзкий, но постепенно привыкните, вслушайтесь: ш-ш-ш… Чем не морской прибой?

Кто никуда не спешит, тот никогда не опоздает.

Старикам нельзя есть соленого, сладкого, вкусного. А чем больше нельзя, тем сильней хочется. Селедочка с луком снится как ананас в сметане. Но врач сказал вам: нельзя! Мало того, что организм на голодном пайке, так еще от злости желчь вырабатывается, бьет ключом! Отчего старики желчные? Оттого, что ничего нельзя, а хочется! По нашей методике надо от всего отказаться заранее, пусть врачи локти кусают – им отнять у вас нечего!

Дамы и господа! Не хочется бередить, но когда мужчина после пятидесяти внезапно заглохнет в постели – это горе, поверьте, не одного человека. Причем, согласитесь, конфуз. Вчера еще вытворял чудеса, а тут фальстарт за фальстартом!

Кое-кто из настоящих мужчин к утру вешался. Если вы человек предусмотрительный, не разумно ли завязать с этим делом заблаговременно? Нет, не в пять лет, а, скажем, в тридцать! Лишите ли вы при этом себя удовольствия? Безусловно. Но зато не грозит боль утраты. Взвесьте все за и против! Что хуже: известись, потеряв, или не тужить, не имея?!

Морщинки! О, эти первые ласточки старости, прочертят лицо, никакой крем и массаж их не скроет. Особенно переживают дамы. Было наливное яблочко, стало печеное. Морщитесь загодя. Щурьтесь, кривитесь, жмурьтесь на все подряд. Благо жизнь наша для этого только и создана.

Короче, кто мудр с ранних лет, живет не сегодняшним днем, а в упор смотрит в будущее, тот старости не боится. Потирая ручки, он ее ждет. Гарантирую, в пятьдесят у вас будут те же болезни, как у тех, кто ни в чем себе не отказывал.

Но зато у них все неприятности впереди, а у вас они сзади. Окружающие будут думать, что вам где-то под семьдесят, а вам всего сорок пять! Ловко вы их обманули! Поверьте: жизнь пройдет безболезненно, вы даже ее не почувствуете!

– Простите, кого хороните?

– И не говорите! Сергея Дубинина! Художник. Сорок пять лет и вдруг ни с того, ни с сего – бац! Такое горе!

– Примите соболезнования. Простите, я могу обратиться с просьбой?

– Сейчас? Тут?

– Вы не поняли. Плачьте, убивайтесь, ни в чем себе не отказывайте! Нам бы подснять несколько крупных планов и звук.

– Не понял…

– Я корреспондент телевидения. Вот удостоверение. Левее от нас… Не оборачивайтесь. Хоронят Кувалдышева из мэрии, ну вы знаете…

– А при чем тут мы?

– Вечером по ЦТ репортаж с похорон. Человек столько сделал для города, но много официальных лиц, поэтому ни воплей, ни слез. Сухо, не по-людски.

– Так чем могу помочь?

– Надо показать, что для города это большая потеря, понимаете? А когда зрители видят – у гроба убиваются, всем ясно – хороший человек. Если нет – член Политбюро. Поэтому я бы хотел в похороны Кувалдышева вставить несколько крупных планов ваших похорон, вон у вас что творится! Конец света!

– Не понял. Плачем мы, а в гробу тот. Кто из них умер?

– Оба! Но телезрители увидят, как люди переживают потерю Кувалдышева.

– То есть, в гробу наш Сережа, а мы рыдаем, потому что умер Кувалдышев?

– Да нет, вы своим потом объясните. На экране будет несколько кадров, где вы не можете пережить потерю Кувалдышева. А на самом деле вы плачете как будто над своим горем.

– Что значит, «как будто»?

– Оговорился. Я же не прошу вас отойти от своего гроба, подойти к соседнему!

Просто несколько крупных планов. Слушайте, это, наверно, вдова. Третий раз в обморок лицом в грязь. Великолепно! Такой кадр пропадает!

– Слушайте, вы в своем уме! Мы что, плакальщики, рыдать на чужих похоронах?!

Все знают, что мы хороним Сережу, и вдруг вечером по телевизору вдова увидит, что, оказывается, она хоронила не мужа, а Кувалдышева!

– Согласитесь, лучше рыдать на похоронах чужого мужа, чем своего.

• Предыдущая
• 16/31
• Следующая