Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО - Маруга Валерий Михайлович - Страница 46
- Предыдущая
- 46/46
Уже на второй день стационарного лечения в кабинете искусного иглоукалывателя он неожиданно наткнулся на свою давнюю зазнобу — актрису местного облдрамтеатра имени Шевченко Веронику Лихую. Она тоже лечилась, вернее, пребывала в тщетных поисках точного диагноза. Ее мучили мигрень и депрессия, а еще — аллергия на мужчин. Но не от их избытка, а из-за прискорбного недостатка.
Они давно пылали друг к другу невостребованным интересом, но никак не могли реализовать свои подспудные желания. И вот наконец пробил их час. Она посмотрела — он воспламенился…
У того же профессора по мелким колющим предметам Григорий Павлович выпросил ключ от кабинета старшей медсестры, находящейся в отпуске, приобрел духи, цветы, конфеты, фрукты, шампанское и прочее снаряжение бойца интимного фронта, располагающее к любви и страсти.
Последняя оказалась так велика, что пылкие возлюбленные приступили к телу друг друга еще задолго до отбоя. В девять вечера уже было выпито все вино, остатки одежды вместе с благоухающими розами разбросаны по полу и стульям. Узкая, обтянутая дерматином, кушетка с ужасным скрипом приняла их вдохновенные лобзания, стоны и содрогания…
Но все сладкое, по законам греха и порока, то ли от Бога, то ли от дьявола, имеет и горький привкус. Надо же такому случиться, что в этот же вечер к хозяйке пресловутого кабинета, старшей медсестре Клавдии, нагрянули гости. И ей пришлось объявиться на месте опостылевшей работы, где в сейфе хранилась существенная для такого повода заначка — полбутылки спирта.
Запыхавшаяся Клавдия несколько минут тыкала ключом в замочную скважину, пока не поняла, что дверь заперта изнутри. Будучи женщиной властной и нетерпимой к чужим слабостям, она тут же подняла шум, созвала весь наличный медперсонал и заставила пройти сквозь его строй подавленного Григория Павловича и перепуганную Веронику, укутанную простыней, как паранджой.
— Женщину не трогайте, я сам все объясню, — потребовал Анистратенко.
Но на этом разъяренная Клавдия не успокоилась. Желая наказать высокопоставленных развратников, она заявила в милицию, что из ее кабинета похищены лекарства и личные вещи.
Началось следствие. В парткомиссии горкома партии готовилось дело об исключении Анистратенко из членов КПСС за аморальное поведение в быту, что автоматически влекло и освобождение от занимаемой должности.
Григорий Павлович по-рыцарски выдерживал все дотошные допросы, сохраняя в тайне имя возлюбленной.
И тут, неожиданно для изумленных циников и правоведов, на арену суда и чести вышла его супруга. Галина Сергеевна пришла на прием к первому секретарю горкома партии и с порога твердо заявила:
— Это я была в больнице со своим мужем. Оставьте его в покое…
Честь и директорское кресло Анистратенко были спасены. А его супругу с тех пор иначе как «декабристкой» в городе никто не называл.
- Предыдущая
- 46/46
