Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО - Маруга Валерий Михайлович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/46
• Следующая

В 00 часов 20 минут на упомянутый пост зашел ДПНСИ капитан внутренней службы Буковский Сергей Иванович.

— Господин капитан, за время моего дежурства непредвиденных ситуаций не возникало! — бойко доложил прапорщик Кузь.

— Хорошо, — козырнул Буковский, — Как в 107-й?

— Ничего, только сигареты требует и начальника, угрожает.

— Да? Ну, я с ним разберусь, а ты сходи в корпусную, уколись. Там твой чай закипел.

Контролер приятно удивился неожиданному расположению своего командира и поспешил выполнить его заманчивое предложение.

Тем временем дежурный помощник начальника СИЗО подошел к 122-й камере, открыл дверную форточку.

— Кисляк! С вещами на выход!

— А шо тако-о-о-е?! — вызывающе завыл и спрыгнул с нар худой, вертлявый зек.

Узнав капитана, сразу сник и попятился:

— Куда это меня на ночь глядя?

— Ты же хотел съехать в другую хату, заявления писал.

— Да, но не ночью.

— Прямо щас, немедленно! — отрезал Буковский и со злостью хлопнул кормушкой.

Через несколько минут ДПНСИ, в нарушение всех инструкций и приказов, регламентирующих деятельность следственного изолятора, вывел заключенного в коридор и повел к 107-й камере.

Капитан Буковский сопровождал зека в состоянии, близком к умопомрачению. Только невероятным усилием воли он сдерживал себя от желания броситься, разорвать и растоптать Кисляка. Эти подспудные порывы имели под собой весьма конкретные мотивы и объяснения.

Сергей Буковский в органах внутренних дел прослужил 12 лет. Окончил Вильнюсскую среднюю школу МВД СССР. В его личном деле не было ни одного взыскания, только благодарности. Слыл грамотным, сдержанным и опытным офицером. В представлении к присвоению очередного специального звания неоднозначно подчеркивалось: «Имеет прочные знания исправительно-трудового законодательства».

Все в его жизни складывалось легко и удачно. Даже слишком. Устроенный быт, красавица-жена и милая дочь. Учеба на заочном отделении Украинской академии внутренних дел открывала хорошие перспективы по службе. Но в один прекрасный день все это безвозвратно рухнуло, показалось пустым и ничтожным.

7 марта его единственная пятнадцатилетняя дочь Алла ушла на школьный вечер и не вернулась. Через двое суток ее нашли мертвую в длинном грязном подвале панельной девятиэтажки. Кто-то задушил ее, а потом изнасиловал.

Невыразимая скорбь чуть не убила Буковского. Он терял сознание, заговаривался, пытался отравиться снотворным. Как в густом, непроглядном тумане прошли похороны дочери, после которых ни сил, ни желания для жизни и работы у него не осталось. Его удерживала на ногах одна-единственная цель — найти убийцу и отомстить.

Сам начал поиски и сам повел следствие. Встречался с главарями городских шаек, бродил по притонам. Подозрительно всматривался в глаза и в лица. Расспрашивал и даже советовался с отпетыми и начинающими уголовниками. С особой тщательностью просматривал всех поступающих в следственный изолятор…

Прошло полгода. В СИЗО не было заключенных, привлекаемых за изнасилование, с которыми Буковский не говорил бы по поводу своего расследования. Однако круг подозреваемых, в нарушение криминальной логики, многократно расширялся вместо того, чтобы сужаться и сокращаться. В преступной среде уже прошел слух о некоем капитане, который жаждет крови. Это насторожило руководство СИЗО и УВД. Строптивого офицера предупредили, и он на некоторое время затаился, хотя и поиски не прекратил.

И только на одиннадцатом месяце его бесполезных поисков появилось нечто определенное. Однажды в полночь его разбудил телефонный звонок.

— Буковский? — сиплым, приглушенным голосом промычал кто-то в трубку.

— Я.

— Хочешь знать, кто порешил твою дочь?

— Хочу.

— Его кличут Крест. Он промышляет на Красном, в притонах.

— У вас есть доказательства?!

— На местах преступлений он всегда ставит крестики.

— И все?!… А твой интерес в этом деле?!

Ответа не последовало. Короткие гудки, как пули, просверлили душу Буковского. Он поспешно оделся, прихватил фонарик и спички.

— Ты куда? — испугалась жена.

— Спи, спи, на службу вызывают. От сейфа ключ потеряли. Я быстро.

Стиснув зубы от мучительной сердечной боли, в который раз знакомой тропой пробрался до тупика рокового подвала. С неистовым упорством начал рассматривать длинную стену, опоясанную трубами различного диаметра и назначения. Бетонные блоки и кирпичи хранили тягостное безмолвие, отражая лишь эхо шагов упрямого человека.

Буковский вздрогнул. В нескольких шагах от места гибели дочери, на почерневшем кирпиче хорошо просматривался чуть наискось нацарапанный крестик. Капитан осмотрел все стены вокруг, но ничего подобного не нашел. Измерил и срисовал его. На следующий день сфотографировал, вызвал сотрудников милиции.

Эксперт горотдела определил, что крестик, предположительно, вырезан остроконечным лезвием, взрослым человеком среднего роста. К тому же оперативники вернулись еще к одному нераскрытому преступлению — убийству молодой женщины. И там, под сводами железобетонного моста, нашли такой же знак — идентичный.

Вычислить и найти пресловутого Креста в притонах Красного было делом техники. Им и оказался некий Кисляк. Ему вменили в вину сутенерство, содержание притона, тунеядство. Но доказать убийства с изнасилованием следствие не могло. Кисляк все отрицал, а улик не было.

Буковский продолжал поиски сам. Единственной зацепкой оставался ночной телефонный звонок. Он не сомневался, что сообщил о Кресте его кровный враг. «Кто он?» — мучило капитана и днем и ночью.

Сергей Иванович посетил всех любовниц Креста. И тех, с которыми он спал, и тех, которых предлагал другим. Вышел на Алису Киндер, особую симпатию сутенера. Ее он продавал только в исключительных случаях, дарил ей дорогие подарки, охранял.

На просьбу Буковского встретиться и поговорить Алиса равнодушно ответила:

— С ментами не знаюсь.

Сотрудник ОВД был готов к такому повороту и, как бы невзначай, обронил:

— Как знаешь, но подарки Кисляка ворованные. Ты можешь сесть за соучастие.

— Какие подарки?

— При встрече скажу…

На дальней аллейке городского парка, у чудом уцелевшей деревянной беседки, и состоялось их свидание.

— Ты магнитофон не прячешь? — подозрительно сощурила глазки Алиса.

— Нет. Можешь меня обыскать.

— Я могу только обласкать, но ты староват и к тому же полицейский.

— Алиса, Крест убил мою дочь. И еще одну девушку два года назад. Под мостом. Помнишь?

Киндер съежилась, втянула шею и, как змея, прошипела:

— Это не он. Я ничего не знаю и ничего тебе не скажу.

— Он оставил следы. На местах преступлений чертил крестики. Вот такие.

Буковский показал фотографии Алисе. Заметил, как та побледнела и сникла. После небольшой паузы призналась:

— Да, он любил вместо подписи чертить либо плюс либо минус в зависимости от настроения, отличая хорошее от плохого. Особенно в письмах.

— У тебя сохранилось хотя бы одно?

— Нет, я все сожгла, как только его арестовали.

Они еще долго беседовали. Алиса поведала о своей неустроенной, грязной и бедной жизни, капитан рассказал о своем горе. В чем-то их судьбы оказались удивительно схожи, одинаково искривлены и безысходны. Еще Киндер вспомнила о своем первом покровителе Георгии Зимине. Ревнивом и страстном, которого боялись все, даже Крест.

— Это он мне звонил из колонии, — тяжело выдохнул Буковский, прощаясь с Алисой.

Вскоре Зимина Г.С. этапировали в СИЗО. Однако первым его допрашивал не следователь по особо важным делам УВД, а капитан Буковский. Он принял его, поместил в 107-ю камеру и поздним вечером, тет-а-тет, повел с ним доверительный разговор.

• Предыдущая
• 12/46
• Следующая