Собрание сочинений. Том 10 - Маркс Карл Генрих - Страница 8

«Флоты», — пишет «Daily News»[17], — «вероятно, входят в Черное море лишь с тем, чтобы делать то, что они делали в Босфоре, т. е. ничего».

По сообщению «Press»[18],

«уже отдан приказ одному кораблю английского и одному кораблю французского флотов войти в Черное море и направиться в Севастополь под белым флагом. По прибытии туда они должны сообщить русскому адмиралу, что, если он выйдет из севастопольского порта, то будет немедленно обстрелян».

Правда, русский флот в это не очень благоприятное время года и после своего славного подвига у Синопа не имеет особых оснований выходить в Черное море, однако, царь не позволит Англии и Франции хотя бы временно вытеснить его из тех вод, из которых он сам успешно вытеснил их еще в 1833 году[19]. Он утратит свой престиж, если не ответит на это сообщение объявлением войны.

«Объявление Россией войны Франции и Англии», — заявляет «Neue Preusische Zeitung[20], — «более вероятно, нежели скорое заключение мира между Россией и Турцией».

В Ньюри (Ольстер) состоялся большой митинг, посвященный вопросу о ничем не вызванном нападении России на Турцию. Я рад, что могу благодаря любезности г-на Уркарта, приславшего мне отчет о ньюрийском митинге, ознакомить ваших читателей с наиболее интересными местами из речи этого джентльмена. Так как я уже неоднократно излагал свою точку зрения на восточный вопрос, то считаю излишним подчеркивать те пункты, в которых я вынужден не согласиться с г-ном Уркартом[21]. Я позволю себе лишь заметить, что его точка зрения находит подтверждение в следующем сообщении:

«Крестьяне Малой Валахии, при поддержке валашских солдат, восстали против русских. Вся местность вокруг Калафата и вдоль левого берега Дуная пришла в движение. Русские чиновники покинули Турмаль».

После нескольких вступительных замечаний г-н Уркарт сказал:

«В вопросах, касающихся наших важнейших интересов и наших сношений с другими государствами, нет ни принудительной силы закона, ни систематического руководства, ни ответственности перед нацией, ни наказания за неисполнение той или иной обязанности или за совершение того или иного преступления. Тут вы совершенно лишаетесь всех конституционных средств воздействия, так как вас либо держат в неведении, либо неправильно информируют. Эта система, следовательно, рассчитана на то, чтобы развращать народ, подкупать правительство и подвергать опасности государство. Между тем вы враждебны этому наиболее ловкому и последовательному, наиболее воинствующему и беззастенчивому правительству, которое проложило себе путь к всемогуществу, представляющему угрозу для всего мира, при помощи тех самых правительств, которые оно стремится свергнуть. И особенность нашего положения заключается в том, как это было раньше в Афинах, что Россия нашла или создала главные орудия своей силы в недрах того государства, чьи представительные органы более всего чужды ее политике. Основная причина этого состоит в том, что Англия крайне невежественна в подобных вопросах. В Соединенных Штатах существует президент, пользующийся прерогативами, присущими королевской власти. Там имеется сенат, контролирующий исполнительную власть и заранее осведомляемый об ее актах. (Внимание! Внимание! Аплодисменты.) Во Франции неоднократно назначались парламентские комиссии для расследования государственных дел; эти комиссии требуют представления документов и вызывают министра иностранных дел для объяснений. К тому же народ там настороже и, во всяком случае, внимательно относится к получаемым сведениям; подобным же образом относится к ним и правительство, ибо от этого зависит судьба министерств и династий. В Австрии есть, по крайней мере, монарх, знающий о действиях своих слуг. В Турции и России вы видите следующее: в одной из этих стран настроение народа сдерживает правительство, а в другой правительство выражает волю нации. Только в Англии корона не имеет власти, правительство не имеет системы, парламент не осуществляет контроля, а нация пребывает в неведении. (Внимание! Внимание!) Возвращаясь теперь к современному положению, к тем фактам, свидетелями которых мы являемся, я должен, прежде всего, сказать — и это очень важный вопрос, — что Россия не имеет силы для осуществления своих угроз, что она рассчитывала лишь на возможность нагнать на вас необоснованный страх, что она отнюдь не намеревалась воевать с Турцией, что у нее нет для этого средств, что она даже не подготовилась к этому, рассчитывая на то, что вы удержите Турцию и этим дадите ей возможность оккупировать ее владения; и сейчас Россия рассчитывает на то, что вы заставите Турцию выполнить ее наглые требования, целью которых является разрушение Оттоманской империи. (Внимание! Внимание!) С помощью вашего посла в Константинополе, с помощью вашей эскадры в Босфоре Россия сможет осуществить свои цели. И тут я должен обратить ваше внимание на заявление моего благородного друга, полковника Чесни, в одновременно восполнить сделанное им упущение. Он заявил, что при том положении, какое было до перехода через Прут, Турция была сильнее России, но он не ознакомил вас с той высокой оценкой, которую он дает и давал военным качествам турок. Он заявил, что даже в настоящий момент, несмотря на все огромные преимущества, которые благодаря вам оказались на стороне России, он еще сомневается, действительно ли Турция слабее России. Я нисколько не сомневаюсь в том, что она не окажется слабее, но при двух условиях, о которых я скажу с вашего разрешения: во-первых, ваш посол и ваша эскадра должны быть отозваны; во-вторых, Турция должна перестать обессиливать себя надеждами на иностранцев. Но после этого последовало новое, сделанное не без колебания заявление, которое, исходя от столь высокого авторитета, — а более крупного авторитета по этим вопросам не существует, — может получить не то значение или может быть неправильно истолковано. Полковник Чесни заявил, что настоящий момент может оказаться благоприятным для России, так как Дунай замерз и это дает ей возможность перебросить свои войска в Болгарию. Однако какими силами располагает она, чтобы двинуть их в Болгарию? Европа в течение многих месяцев прислушивалась к преувеличенным сообщениям. Нас усердно информировали об огромном скоплении русских войск, готовых к военным действиям. Полагали, что число их доходило до 150000 человек, и люди готовы были поверить, что 150000 человек достаточно для завоевания Турции. Я недавно получил официальное сообщение, согласно которому общее количество войск, перешедших Прут, составляло всего 80000 человек, из коих 20000— 30000 человек уже погибли от болезней или находятся в госпиталях. Я послал это сообщение в одну из газет, но оно не было напечатано, так как его сочли неправдоподобным. Россия сейчас сама опубликовала сообщение, в котором общее количество войск уже сократилось до 70000. (Аплодисменты.) Если оставить в стороне соотношение сил обеих империй в том случае, если бы они выставили все свои войска, нам должно быть ясно, что Россия не намеревалась воевать при таком количестве войск. Какую же силу могла противопоставить Турция? В то время у нее было не менее чем 180000 человек между Балканами и Дунаем, теперь эта цифра возросла до 200000, размещенных на сильных, укрепленных позициях, тогда как численность русских войск сократилась до 50000 человек в лучшем случае, да и те деморализованы поражением и дезертирством. Относительно качества турецких войск и их превосходства над русскими вы слышали свидетельство генерала Бема, вы имеете также живого свидетеля в лице полковника Чесни, слова которого подтверждены событиями, вызвавшими во всей Европе изумление и восхищение. Заметьте, нас сейчас интересует вопрос не о соотношении сил обеих империй, а о намерениях и образе действий одной из них — России. Я считаю, что она не собиралась воевать; ведь, с одной стороны, у нее не было наготове необходимых сил, а с другой стороны, она могла рассчитывать на английский кабинет. У России не было намерения воевать — она не имеет этого намерения и теперь. Еще до начала военных действий я говорил: она вторгнется в Дунайские княжества и займет их с помощью Англии. Почему я мог предвидеть это? Разумеется, не потому, что я знал намерения России, о которых тысячи знают так же, как и я, или даже лучше меня, а потому, что я знал, что собой представляет Англия. Однако давайте рассмотрим снова этот вопрос — он слишком важен, чтобы нам пройти мимо него. Полковник Чесни заявил, что все дело в резерве, которым Россия располагала по ту сторону Прута. Относительно этого резерва он за последнее время слышал много. Так, говорили, что Остен-Сакен со своими 50000 солдат в полном походном порядке идет на Дунай, чтобы отомстить за поражение при Олтенице. Затем оказалось, что 50000 превратились в 18000, а самое любопытное заключается в том, что даже эти 18000 не прибыли на место. (Смех и аплодисменты.) Если мы возьмем цифру полковника Чесни — 75000 — и сократим ее, принимая во внимание убитых и больных, до 50000, а затем прибавим сюда 18000 солдат из этого резерва, обладающего способностью находиться одновременно повсюду, то в конце концов получится всего лишь 70000 человек, которые должны действовать против 200000, основательно окопавшихся, да к тому же в гористой местности и в такое время года, когда русские до сих пор неизменно избегали сражения.