Сиротская доля - Лукашевич Клавдия Владимировна - Страница 20
- Предыдущая
- 20/20
Наташа слышала эти слова, они так тронули, так поразили ее, что она даже заплакала. «Нет, он не гордый… Подумал даже обо мне… Господи, какие есть хорошие люди на свете», — мелькнуло в уме портнихи.
Через несколько времени Наташа услышала, что студент укорял сестру: «Никогда ты мне ничего не зашьешь, а еще сестра. Неужели тебе не стыдно, что твой брат вечно из кармана вещи теряет!»
— Ну, право же, Степа, нет времени. Сорок страниц лекций надо составить, — оправдывалась девушка.
Наташа вошла в столовую и, опустив голову, сказала:
— Позвольте, Степан Григорьевич, я вам зашью карманы.
Студент ответил, улыбаясь:
— Будьте для меня добрым гением… А не то моя сестрица занята высшими делами, а о брате забывает.
— Если что нужно… Я всегда с удовольствием зашью. Только прикажите.
— Какая вы, право… — начал было студент, но не договорил и ушел.
Прошло несколько дней. Наташа пришла на работу особенно грустная: слезы то и дело навертывались на ее глаза, и она не могла подавить глубоких вздохов. Она не заметила, как к ней тихо подошла Лидочка и обняла ее за шею.
— Наташа, милая, вечно у вас грустные глаза, вечно вы молчите, о чем-то думаете и шьете… Правду говорит Степа, что ваши грустные глаза смущают его душу.
— Вот уж я не думала, что Степан Григорьевич обращает внимание на мои глаза, — ответила девушка печально.
— Мы все так любим ваши славные глаза… Отчего вы сегодня такая печальная, Наташа, отчего?
Ласковое обращение вызвало отклик долго сдерживаемого горя, душевной борьбы, скрываемой девушкой. Наташа припала головой на стол и зарыдала.
— Что с вами, Наташа, милая? О чем вы плачете? — испуганно спрашивала Лида. Может, вам у нас не хорошо? Что с вами?
— У меня дядя очень болен… Он у меня один… Все не свете — и отец, и друг, и брат… Всю жизнь он обо мне заботился.
Лида присела около портнихи и, задавая осторожно заботливые вопросы, узнала всю жизнь Наташи. Портниха помимо своей воли вылила всю свою душу. Лида в заключение крепко обняла и поцеловала портниху: «Ну, не грустите, Наташа! Теперь вы не одиноки. Мы ваши друзья… Даже наш „бука“ и тот говорил мне, что вы славная, симпатичная».
Портниха вскинула удивленные глаза на барышню и посмотрела на нее вопросительно. А та рассмеялась и ушла.
С тех пор Наташу окружила какая-то особая неуловимая атмосфера внимания в семье Печаткиных… Даже Володя говорил с ней особенно сердечно, старался ее развлечь. Ольга Петровна и Лида постоянно спрашива ли о здоровье дядя Коли, отпускали Наташу к нему в больницу и посылали гостинцев.
Степан Григорьевич как-то подошел к портнихе и насупившись сказал ей:
— Что это вы не подышите свежим воздухом среди дня? Сидите 12 часов не разгибая спины… Это же самоистязание!
Это ее удивило.
— Благодарю вас, Степан Григорьевич. Но я не хочу прогуливать столько времени. Ольга Петровна и так добры ко мне.
— Вы должны заботиться о своем здоровье и беречь его.
Наташа улыбнулась: так дика показалась ей эта фраза. Но молодой человек проговорил: «Ваше здоровье дорого не вам одной, а потому…» Он не договорил и ушел, как часто делал это в последнее время. Наташа смутилась, покраснела до корней волос и стала серьезной; сердце ее, то сладко замирало от радостного предчувствия, то, казалось, переставало биться от ожидания и огорчения. «Зачем Степан Григорьевич сказал такие слова», — думала Наташа, опустив руки и задумавшись.
Было ли это нарочно или случайно, но с тех пор студент все чаще старался встречаться с молодой девушкой. Оба они краснели и смущались, и глаза их загорались чистым прекрасным огоньком, который ни для кого в доме не был тайной.
Однажды Наташа наколола палец и у нее сделался нарыв. Студент взялся ей прорезать. Он сделал это аккуратно и внимательно, но страшно волновался… Окончив операцию, она вдруг крепко сжал Наташину руку.
— Ой, что это вы делаете, Степан Григорьевич? Зачем? — смущенно и испуганно сказала Наташа, отдергивая руку.
— Наташа, я вас люблю… Вы мне понравились с первой минуты, как вошли в наш дом. Согласны ли вы быть моей женой? — спросил молодой человек, заглядывая в глаза девушки любящими глазами.
— Что вы говорите? Зачем, зачем? Я вам не пара. Я простая девушка… Ольга Петровна и Лидочка никогда не согласятся… — ответила Наташа и, закрыв лицо руками, заплакала.
В эту минуту в комнату вбежала Лида и, застав смущенных и растерянных молодых людей, поняла, что между ними произошло объяснение.
— Лида, согласишься ли ты называть Наталью Сергеевну своей сестрой? — спросил ее брат и опять взял за руку Наташу.
— Соглашусь, соглашусь! Ну вот и отлично, договорились! Мамочка, мамочка, иди скорее поздравлять жениха и невесту, — кричала веселая девушка, как ураган, промчавшись по комнатам.
— Мамочка, у нас радостное событие. Иди скорее! — кричала шумно Лида.
Ольга Петровна просто и сердечно отнеслась к этому событию.
— Степа не мог полюбить недостойную девушку. Дай Бог вам счастья, — сказала она.
Наташа и смеялась и плакала и не смела верить своему счастью. Мысленно она горячо молилась и благодарила Бога. Ей казалось, что она тоже давно любит Степана Григорьевича, но она никогда не смела себе в этом сознаться. Счастье — огромное, светлое — охватило ее. Как хорошо жить на свете! Какие все добрые! Как дядя Коля будет рад… Ему все сказать скорее, — думала девушка.
— Наташа, завтра же ты переезжаешь к нам. Я не могу позволить, чтобы невеста моего сына жила Бог знает где, — говорила ласково Ольга Петровна. Степа перевезет твои вещи.
Наташа шла домой и не узнавала улиц: они казались ей светлыми, широкими, все люди — добрыми и веселыми. И земля, и небо, и весь мир, казалось, улыбались ее огромному счастью, ее светлой первой любви… Лишь бы дядя Коля скорее узнал обо всем… Ему скорее сказать…
Но дома ее ждало страшное горе.
— Наташа, к тебе монах приходил, — гнусливым голосом проговорила Липа, встречая Наташу на пороге, — Николай Васильевич помер.
Наташа похолодела от ужаса и горя.
Похороны, первое жгучее горе, тяжелые заботы — все разделила с молодой девушкой ее новая семья, ее жених. И легче ей было переносить это горе… Наташа узнала от сиделки в больнице, что Николай Васильевич до последней минуты вспоминал и думал о ней и умер с ее именем на губах.
Был теплый осенний день. На кладбище было тихо, спокойно. Пожелтевшая листва золотила деревья. Птицы распевали. И в этом приюте вечного покоя, казалось, особенно было торжественно. В отдаленном разряде, над скромной могилой склонились двое молодых людей. Это была молодая девушка и доктор. Девушка, скромно одетая во все черное, припала к могиле и плакала.
— Ну, полно, Наташечка! Простилась и довольно. Пойдем… Зачем так расстраивать себя.
Девушка поднялась. Все лицо ее было залито слезами… Это была Наташа Петрова.
— Все лучшее в моей жизни связано с ним, с моим незабвенным дядей Колей. Несчастный, жалкий, больной, но с такой чистой, незлобивой, любящей душой.
- Предыдущая
- 20/20
