Трясина - Картер Крис (1) - Страница 10
- Предыдущая
- 10/12
- Следующая
— Зачем, Малдер??? Что от этого изменится?
— Учёным не пристало задавать такие вопросы, — он пожал плечами, чем-то напомнив в тот момент доктора Фарадея. — Это же будет научное открытие. Переворот в эволюционной теории.
Скалли окончательно взяло зло. «Так мы здесь, оказывается, науку двигаем, — от холода у неё стучали зубы. — переворот, значит, совершаем. В теории. Эволюционной. Наукой я могла бы с успехом заниматься в более комфортабельных условиях. Если бы не пошла в ФБР. Может, отец был прав?» Она вдруг поняла, что просто-напросто раскисла, увлеклась саможалением и совершенно незаслуженно пытается обвинить Малдера во всём, что произошло, выместить на нём совершенно детскую обиду на судьбу. Ну в самом деле, что за подлость — всё было так хорошо и вот… Она всё-таки не выдержала и, чтобы не подпустить слёзы слишком близко, снова набросилась на Малдера:
— Так ты к этому стремишься? К научному перевороту? Уверен? Знаешь, что я увидела на снимках, которые мне показывал? Знаешь, что я на них увидела, Малдер?
— Зуб? — равнодушно спросил Малдер. Судя по тону, он обиделся, но старался не подавать виду.
— Да какой ещё зуб, — отмахнулась Скалли. Она уже не могла остановиться. — Тебя, Малдер, тебя! Тебе уготовано такое же будущее! Два сапога пара! Ты на самом деле ничем не отличаешься от этого фанатика Брея, разве что костюм подороже носишь! Ты одержим своими поисками неведомого, никого вокруг себя не слышишь! Носишься вечно за своей несуществующей истиной, а зачем — сам не знаешь!
Малдер не смотрел на неё. Он сидел в пол-оборота к Дане, обхватив колени сцепленными в замок руками, и почти не шевелился. И ничего не ответил на гневную тираду. Скалли почувствовала, что перегнула палку. Она терзалась угрызениями совести, надо было помириться, но с чего начать? Малдер вдруг тихо сказал:
— В его дневник написано, что он рассчитывал получить гонорара с каждого опубликованного снимка Синего Дракона.
— Что ж, это придаёт его поискам хоть какой-то рациональный смысл, — тоном ниже вздохнула Скалли.
— А в моих поисках, по-твоему, смысла нет вовсе? — всё так же тихо спросил Малдер. Скалли окончательно почувствовала себя виноватой.
— По крайней мере, в большинстве случаев он мне недоступен, — примирительно сказала она.
Некоторое время они молчали. Малдер всё так же неподвижно смотрел на воду. Скалли мучило раскаяние — удар по самолюбию Малдера, который она нанесла, поддавшись глупой детской обиде на судьбу, как ей теперь казалось, был метким, грубым и незаслуженным.
Между тем сами по себе слова напарника совершенно не задели Малдера. Он давно уже привык, что цель, которую он неотступно преследовал всю жизнь, окружающие в лучшем случае не принимают всерьёз. В худшем — поднимают на смех. Пока эти обвинения и упражнения в остроумии не мешали ему работать, они не трогали его. Это было просто неважно. Если это была самая страшная преграда на пути к истине…
Обидно было другое. Обидно было слышать это именно от Скалли. С некоторых пор Малдер привык считать Скалли тем единственным человеком, на понимание со стороны которого он мог рассчитывать. Слишком многое они прошли вместе, слишком часто приходилось подставлять плечо друг другу, не раз их жизнь зависела от взаимопонимания. И вот теперь оказалось, что Скалли столь же безучастна к его исканиям, как и все прочие. Всё то же недоумение, а то и презрение пополам с жалостью, словно к слабоумному. Ну что ж, ещё одна иллюзия приказала долго жить…
Опять раздался плеск. На этот раз совсем тихий. Странное дело, но теперь направление можно было определить достаточно точно, хотя туман сгустился ещё больше. Они стояли плечом к плечу на скользких камнях, с оружием на изготовку, до рези в глазах вглядываясь в туман.
Через пару минут напряжённого ожидания из тумана появилась утка. А может быть, селезень. Скалли молча убрала «беретту», старательно застегнула кобуру непослушными пальцами. Сердце опять бешено колотилось, но её уже охватило какое-то тупое равнодушие. Холодно, темно, страшно, утки плавают… Ну и ладно…
— На огонёк приплыла, — спокойно откомментировал Малдер.
Он расстелил спасательный жилет на относительно плоском участке их острова и постарался устроиться с максимальным комфортом. Скалли последовала его примеру. Оба снова надолго замолчали.
— Скажи, Скалли, — вдруг спросил Малдер, — ты могла бы съесть человека? Если бы выхода другого не было?
Скалли сидела, уткнув подбородок в колени. Так было как будто теплее. Она с завистью покосилась на Малдера, который как ни в чём не бывало валялся на спине, подогнув свои длинные ноги, чтобы не свисали в воду. «У, Призрак! Всё ему нипочём!» Но злость уже прошла, а дурацкий вопрос был не самым плохим способом завязать разговор, чтобы скоротать время.
— Ну… мне неприятно об этом думать, — задумчиво произнесла она. — Однако допускаю, что при определённых условиях живое существо вынуждено идти на крайности, чтобы выжить. И я, наверное, ничуть не лучше других…
— Ты вроде бы похудела в последнее время? — продолжал болтать Малдер.
— Да, спасибо за комплимент, — рассеяно поблагодарила Скалли, думая о давешней утке. Ей начинало казаться, что они её совершенно зря упустили — дичь всё-таки… тут до неё всё-таки дошло.
Малдер тихонько засмеялся, покосившись на её вытянувшуюся физиономию. Потом снова стал серьёзным.
— Удивительно, на что способны живые существа ради выживания. Представляешь, Скалли, чего стоило такому гиганту, как плезиозавр, годами скрываться от своего самого страшного врага — человека. Мне порой кажется, что он стал нападать на людей просто от отчаяния. Ему не осталось места в мире, в котором хозяйничает homo sapiens, он обречён. Кстати, если бы человеческая популяция оказалась поставлена в такие условия, думаю, многие повели бы себя также — постарались бы дорого продать жизнь своего вида.
— Малдер, а тебе не кажется, что это уже где-то было? — ситуация, конечно, настраивала на романтические версии, но, по мнению Скалли, настроение не должно влиять на рабочие гипотезы. — В комиксах, например. Или не в слишком научной фантастике. Словом, там же, где плавают доисторические чудовища, летают тарелки и бродят снежные люди. Да на этом сюжете десятки компьютерных игр основываются — жестокие пришельцы колонизировали Землю и последний герой рвётся уничтожить поработителей… а для того чтобы чувствовать отчаяние и мстить, нужно обладать отнюдь не доисторическим интеллектом. Откуда он возьмётся у плезиозавра?
— Что мы знаем о плезиозаврах, Скалли? — пожал плечами Малдер. — Но тут ты, может быть, и права, я не настаиваю. Вполне возможно, что людоедам стал он по причинам более приземистого характера. А что касается повторяющихся сюжетов… Скалли, ведь это то, что в наше время заменяет фольклор. Это современные мифы, проявление коллективного бессознательного. И если коллективное бессознательное фиксируется на определённых сюжетных линиях — это всегда что-то означает. В каждом мифе есть частица истины.
— Да, вопрос только в том, как правильно истолковать знаковую систему мифа. Малдер, нельзя трактовать эти сюжеты столь прямолинейно. Например, сказки о чудовищах, скорее всего, просто проявление коллективной памяти человечества о временах, когда мы жили в пещерах. Из них вовсе не следует, что чудовища продолжают жить среди нас.
— Тогда кто сегодня натолкнул «Патрицию Ральф» на эти милые камушки?
— Боюсь, мне трудно будет убедить доктора Фарадея, что это сделал Синий Дракон, — вздохнула Скалли.
Малдер ничего не ответил. Скалли добросовестно попыталась обдумать версию «Синего Дракона». В конце концов, пока не предложена альтернативная гипотеза. Предположение нельзя считать опровергнутым. А альтернативных версий явно не хватало. Скалли вспомнила окровавленный ошейник.
— Бедняга Квиквэг, — снова вздохнула она.
— Почему ты так его назвала? — спросил Малдер.
— Так звали гарпунщика в «Моби Дике», помнишь? Когда я была маленькая, отец мне читал «Моби Дика». Я называла его Ахав, он меня — Старбак, а собаке я дала кличку Квиквэг. Квиквэг был гарпунщиком на вельботе первого помощника Старбака. Глупо, правда? Сейчас-то я это понимаю…
- Предыдущая
- 10/12
- Следующая
