Приключения без путешествий - Ланской Марк Зосимович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая

— Вот это правильно, — согласился Виктор.

С помощью Елены Николаевны удалось установить, что у Шурика глаза синие, а у Славика — карие, что Шурик светловолосый, стриженый, а у Славика темная челочка. И много еще всяких ценных подробностей… Виктор от удовольствия даже руки потер:

— Теперь всё в порядке, Павел Петрович. Можете спокойно ехать домой. Как только ребята объявятся, я вас вызову.

Начальник поезда мрачно послушал, что Шурик рассказывал любопытной женщине про затерявшуюся маму и московского дядю, надел фуражку и пошел по вагонам. Никто из проводников не слышал от своих пассажиров об отставших мальчиках. Проводница головного вагона резонно заметила:

— Если бы в моем вагоне такое случилось, разве не знала бы? Тут уж разговоров и плачу до самой Москвы хватило бы.

Настроение у Корзунова испортилось окончательно. В такое глупое положение он еще ни разу не попадал: захватил детей неизвестной женщины и неведомо зачем везет их в Москву… Ничего, кроме неприятностей, начальнику поезда это происшествие не сулило.

Куда девалась эта женщина? Может быть, она осталась на вокзале, когда заметила, что сыновья затерялись в толпе? Но тогда должны были остаться незанятыми ее места в вагоне. А во всем поезде одно свободное место, да и то забронировано для Малой Вишеры… Значит, мамаша этих сорванцов и не собиралась в Москву. Мальчишки врут? С какой целью?

— Знаете, товарищ начальник, — прервала мысли Корзунова проводница, — я так думаю, что они с другого поезда приблудились. Следом за нами тридцать первый идет, их мамаша, верно, туда села, а они перепутали платформы и к нам забежали.

Это соображение показалось Корзунову правильным. Тридцать первый отправлялся с соседней платформы десятью минутами позже, и в предотъездной суете мальчики действительно могли перепутать поезда. Начальник повеселел. Теперь можно было принимать решительные меры.

Вернувшись в свой вагон, Корзунов едва пробился в служебное купе. О мальчиках, потерявших мать, знал уже весь поезд, и ребят окружила толпа женщин, проявлявших живейшее участие в их судьбе. Столик в купе был завален всякой снедью. Славик лениво ковырял пальцем в чьих-то пирожках, добывая из них вишневое варенье. Шурик сосал леденец и в десятый раз рассказывал историю о потерянной маме.

Начальник поезда предложил пассажирам немедленно освободить купе и, захлопнув дверь, строго уставился на мальчиков:

— Вот что, братья-разбойники, вашей мамы в поезде нет и не было. Ясно? Как это понимать?

Шурик изобразил на своем лице крайнее изумление.

— Может быть, ваша мама, — продолжал Корзунов, — в другой поезд села, а вы не на ту платформу забежали? Может такое быть?

— Не знаем, — сказал Шурик.

— Не знаем, — хлюпнул носом Славик.

В Любани Корзунов отвел Шурика и Славика к дежурному по станции. Договорились, что ребята останутся здесь. Если же и в тридцать первом поезде не окажется их матери, дежурный с первой оказией отправит мальчиков в Ленинград.

Узнав, что их оставляют, ребята заревели, хотя и без слез, но довольно громогласно. Чтобы снова не поддаться чувству жалости, Корзунов заторопился к своему поезду.

Дежурный, высокий, как семафор, в красной фуражке и с белыми усами, с минуту послушал рев своих неожиданных гостей, потом хлопнул большой твердой ладонью по столу и сказал:

— Плохо поете! Хватит! А то я из-за вас телефона не услышу.

Шурик сначала попробовал снизить голос и стал жужжать, как шмель. Но долго тянуть на одной ноте было трудно, и он совсем умолк. Только Славик еще некоторое время издавал страдальческий хрип, похожий на гусиное шипение.

Ждать тридцать первого пришлось недолго. Точно по расписанию он остановился у платформы.

Дежурный по станции нашел начальника поезда и спросил:

— У вас нет отставших пассажиров? Не жаловалась какая-нибудь женщина, что ее ребята остались в Ленинграде?

Начальник поезда отрицательно покачал головой:

— Все пассажиры на месте, о ребятах ничего не слышал.

Дежурный вернулся в свою конторку и остановился перед притихшими мальчиками:

— Врете вы всё, кочерыжки капустные!

Он наклонился над Славиком и, грозно шевеля усами, спросил:

— А ну, говори, где твоя мама?!

— Дома, — с испугом вырвалось у Славика.

Шурик ткнул приятеля локтем в бок, но было поздно. Дежурный подсел к телефону. Он сообщил кому-то, что у него находятся два мальчика, сбежавшие от родителей, и что с первым поездом он отправит их в Ленинград. Потом дежурный поднял длинный указательный палец и поводил им перед носом Шурика:

— Вот отправлю вас в милицию, там вам покажут, как из дому убегать, как без билетов на поездах ездить и людям головы морочить. Будут вам и путешествия, и приключения, и ремешок по одному месту.

Мысль о том, что путешествие может закончиться в отделении милиции, ни разу не приходила Шурику в голову. Не понравилось это и Славику. Он поглядывал на своего дружка, скривив рот, словно спрашивая: «Заплачем, что ли?» Но Шурик только насупился и сосредоточенно соскребывал ногтем краску со скамейки. Он думал.

Первым попутным поездом на Ленинград оказался длинный товарный состав с красными вагонами без окон и с платформами, груженными углем и большими железными трубами.

Дежурный взял ребят за руки и повел к головному вагону. Там их встретил молодой железнодорожник в синем кителе.

— Здорово, Михеич! — крикнул он дежурному. — Никак внучатами обзавелся?

— Как же, внучата, — проворчал дежурный. — Только от чужой бабушки. Из дому сбежали. Им, видишь ли, Николай Иванович, в Москву понадобилось по срочным делам.

— А-а! Горе-путешественники! — рассмеялся Николай Иванович. — Вижу, хочешь их ко мне подбросить?

— Я с начальством договорился. Сдашь их на товарной.

Николай Иванович сделал серьезное лицо:

— У меня тут в одном вагоне телята едут, есть два свободных стойла. Может, туда этих путешественников привязать. Голодными не будут — сена хватит.

Славик представил себе, как он будет жевать сено вместе с телятами, и собрался плакать. Но Николай Иванович уже подхватил его под мышки и поставил на площадку вагона. Через минуту ребята очутились в просторном купе с обычными полками и белыми занавесками.

Вагон качнулся, громыхнули железные тарелки буферов, и мимо окна, как мимо карусели, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее срываясь с места, замелькали домики, деревья, столбы…

Поиски сбежавших мальчиков начались во всех районах города одновременно. Виктор Зубов разговаривал с разными людьми на станции скорой помощи, в отделениях милиции, на вокзалах, на пароходных пристанях. Он описывал приметы Шурика и Славика и просил немедленно сообщить ему, как только обнаружатся их следы.

Железнодорожная милиция осматривала все вагоны, стоявшие на путях, заглядывала на крыши, на тормозные площадки, под скамейки. На пригородных станциях вокруг Ленинграда милиционеры зорко присматривались к ребятам шести — девяти лет. Речная милиция проверяла все закоулки на катерах и пароходах.

Десятки людей были заняты розыском сбежавших мальчиков. Все пути, по которым они могли скрыться, находились под наблюдением. Но проходил час за часом — и никаких обнадеживающих известий. Только Павел Петрович звонил Зубову каждые тридцать ми-1ут и задавал все тот же вопрос:

— Не нашли?

Виктор успокаивал его, убеждая не звонить так часто. Павел Петрович соглашался, вешал трубку, а через полчаса опять раздавался звонок:

— Не нашли?

Шел уже одиннадцатый час вечера, когда с пристани Кобоны, на Ладожском озере, позвонил милиционер и доложил, что им задержан мальчик, по приметам похожий на Шурика.

— Один? — спросил Виктор. — А поменьше никого с ним нет?

— Нет никого, — ответил милиционер. — Он направлялся через Ладогу в Индию поохотиться на тигров.

— Как его фамилия?

— Федя Кузнечиков. Говорит, что живет в селе Рыбацком.

— Хорошо, — сказал Виктор, — не отпускайте его. Я вам позвоню.

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая