Куртизанка - Кэррол Сьюзен - Страница 4
- Предыдущая
- 4/110
- Следующая
Она поспешила за Кассандрой и схватила ее за локоть.
– Касс, подожди, пожалуйста…
Цербер ощетинился и издал предупреждающее рычание. Габриэль поспешно отдернула руку.
– Касс, ты должна помочь мне или… или я не знаю, что мне делать. Есть человек, который ушел в иной мир, но с которым мне отчаянно надо поговорить. Это важнее для меня, чем ты даже можешь себе представить. Я… я заплачу тебе любую сумму, какую ты только назовешь.
– Деньги не интересуют меня. Даже если бы интересовали, я и без тебя знаю, как их добыть.
– А драгоценности? Наряды от лучшей портнихи в Париже….
Касс вспыхнула и, немного смутившись, натянула спадающий рукав своего изодранного платья на плечо.
– Все эта мишура меня не волнует.
– Тогда назови свою цену, – взмолилась Габриэль. – Я дам тебе все, чего бы ты ни попросила.
– Все?! – Касс рассмеялась отрывистым лающим смехом. – Не слишком ли ты опрометчива, раздавая столь поспешные обещания, Габриэль Шене? Разве твоя матушка никогда не рассказывала тебе старых сказок о том, какие страшные вещи случаются с теми, кто дает подобные обещания?
– Ты права, но что ты можешь потребовать? Моего первенца, если я когда-нибудь рожу?
– Нет, ненавижу детей, – Касс растягивала слова. – И сомневаюсь, что они хороши на вкус в тушеном виде. – Она замолчала на мгновение, затем лукаво проговорила: – Существует только одна возможность подумать над твоей просьбой – позволь мне прочитать по твоей руке.
Габриэль напряглась. Уже не в первый раз Касс обращалась к ней с подобной просьбой, но девушка всегда опасалась этого. Она нервно сцепила руки за спиной.
– Но зачем? Зачем тебе это?
– Странный вопрос. Да затем, что я – единственная, кто выжил из всей моей семьи, в которой женщины были замучены и сожжены за занятия колдовством. Я научилась вести себя дьявольски осторожно с теми, кому доверяю. Если мне надо решить, помогать ли тебе, мне придется исследовать самые сокровенные уголки твоей души. У других премудрых женщин есть большой опыт чтения по глазам. Как явствует из моей слепоты, этого дара я лишена. Однако я достаточно хорошо читаю по рукам. Позволь мне посмотреть на твои руки.
– Ладно. – Габриэль протянула руку.
Цербер снова отнесся к этому жесту подозрительно и вызывающе зарычал.
– Фу! – цыкнула Кассандра.
Когда пес уселся у ног хозяйки, Кассандра тут же цепко схватила руку девушки. Слепая женщина повернула кисть ладонью вверх и стала водить по ней пальцем. Габриэль вздрагивала от холодных и пугающих прикосновений Касс. Казалось, та водила по ее ладони ледяной иглой.
– Какая изящно вырезанная рука, – бормотала Кассандра. – Изящная, кожа мягкая как шелк. Но так было не всегда. Вот здесь когда-то были мозоли… – Касс прикоснулась к бугоркам на ладони. – И здесь. – Она дотронулась до кончиков пальцев Габриэль. – Мозоли от… от работы с долотом и мрамором? И эти хорошо обработанные ногти были обломаны и забрызганы краской?
Габриэль вздрогнула от вопроса, затем пояснила, чтобы уйти от обсуждения:
– Я баловалась скульптурой, лепкой и прочим. Надо было чем-то занимать себя. Мне это казалось интереснее, нежели привычное рукоделие.
– Это было больше, чем простое баловство. Эта рука могла когда-то создавать настоящие чудеса. Была способна вдохнуть жизнь в камень. Брать пустой холст и наполнять его светом и красками, рождать колдовские образы, которые гипнотизировали глаз и трогали душу. Рука необыкновенного художника.
– Возможно, у меня и были некоторые способности, – немного резко произнесла Габриэль. – Но я же говорила тебе, что любые дары, когда-либо имевшиеся у меня, я давным-давно растеряла.
– А как ведунья приходит к потери ее волшебства? – мягко уточнила Касс.
– Откуда мне знать? – отрывисто буркнула Габриэль, хотя и прекрасно знала, как и когда она потеряла свое волшебство. Она просто не желала обсуждать это. – Впрочем, это не имеет значения, – уже спокойнее договорила она. – Ни одной женщине никогда не удастся завоевать известность или заработать состояние на художественном поприще. То были давнишние и глупые мечты.
– Тебя никогда не волновала слишком большая слава и богатство. По крайней мере не тогда.
Габриэль вздрогнула и попыталась сжать ладонь, но Касс снова разомкнула ее пальцы.
– Да, очень красивая рука, но пустая, – пробормотала Касс.
– Я же сказала тебе, что без труда заполню ее драгоценностями и монетами для тебя.
– Я не об этой пустоте, я о другой, которая мало кому очевидна. Ты – красивая женщина, очень желанная и пользуешься успехом. Но твоя жизнь все равно пуста. Приехав в Париж, ты отказалась от всего, что когда-либо знала, от сестер, дома и друзей на острове Фэр. И теперь ты совсем одна.
– Чушь! У меня есть дом, полный слуг, и я частенько бываю при дворе, на банкетах, маскарадах, балах. Меня все время окружают люди, они ищут моей благосклонности.
– Женщины, которым ты не доверяешь, и мужчины, которых ты презираешь. Глупцы, они не видят ничего, кроме сверкающего фасада, который ты им демонстрируешь, и никогда близко не приближаются к настоящей Габриэль. Эта рука говорит со мной о темноте, тайне, глубочайшем одиночестве.
«Тогда моя рука слишком уж много поведала Кассандре», – подумала Габриэль.
– Какой во всем этом смысл? – спросила она, пытаясь отнять руку. – Я пришла сюда не для гадания по руке.
Касс только крепче сжала ее ладонь, и длинные, тонкие пальцы продолжали свой осмотр.
– Ой!
– Что? – спросила с тревогой Габриэль.
Касс прощупала складки на ладони Габриэль.
– Здесь я ощущаю пульсирующую вену, которая отмечает огромное честолюбие… могучее желание власти, известности… неуязвимости. Но прямо рядом с этим струится линия сердца, жаждущего страсти, романтической любви, переполненного пылким желанием любить и быть любимой.
– Та линия, наверное, слишком коротка, – усмехнулась Габриэль.
– Нет, линии равны по длине и пересекаются, достигнув точки, где предстоит свершиться выбору. Между любовью и честолюбием.
– Я уже сделала этот выбор.
– Нет, не сделала, – усмехнулась Касс и отрицательно покачала головой. – Но тебе предстоит сделать трудный выбор. А вот и старый шрам пересекает линию сердца.
– У меня вовсе нет шрамов. – Габриэль невольно надменно выпрямилась. – Моя рука безупречна.
– Шрам не на руке, на твоем сердце, Габриэль Шене. Старая рана, которую никогда надлежащим образом и не лечили. Ее оставил в твоей душе недостойный мужчина.
– Думаю, я наслушалась предостаточно…
– Ты отдала свое сердце этому мужчине, а он предал тебя, – мягко, но непреклонно продолжала Касс. – Так недостойно и мерзко может поступить только мужчина, и он причинил тебе боль! Однажды ярким летним полуднем на сеновале в сарае…
– Боже мой! Ты противная ведьма! – закричала Габриэль и вырвала руку.
Она отскочила назад, сжав ладонь. Ей казалось, будто Касс разбередила ее старую рану и заставила истекать кровью, вместе с которой оттуда потекли старые и жестокие воспоминания. О далеком июне и Этьене Дантоне, о том отвратительном и мерзком событии, который она изо всех сил старалась забыть. Нет, не старалась, а совсем забыла.
– Это… это самая настоящая чушь. – Габриэль прерывисто вздохнула и стала искать свою маску. – У меня совсем нет времени продолжать это безумие. Не хочешь помочь мне, не надо. Я явно совершила ошибку, придя сюда. Прощаюсь с тобой и желаю тебе доброго вечера.
Цербер коротко залаял, когда Габриэль решительно направилась прочь, но не успела она добраться до двери, как Кассандра позвала ее.
– Габриэль, погоди.
Девушка остановилась и оглянулась. Касс стояла неподвижно, застыв в пятне света от свечки, которую второпях забыла Габриэль.
Так они помолчали какое-то время, потом Кассандра заговорила:
– Я выполню твою просьбу, но предостерегаю тебя. Есть причины, по которым запрещено тревожить мертвых, и это занятие считают черной магией. Обращение к миру мертвых – опасное дело, и в любую минуту все может пойти наперекосяк. Иногда душа, с которой ты хочешь войти в контакт, не желает быть потревоженной, в то время как другие души, несущие зло, легко могут прорваться назад в наш мир через раскрытую тобой дверь.
- Предыдущая
- 4/110
- Следующая
