Красавица и герцог - Куин Джулия - Страница 30

«Да, в жизни, полной роскоши, есть своя прелесть», – заключил он, сделав первый божественный глоток.

Джек почти покончил с завтраком, когда услышал наконец звук приближающихся шагов. В дверях показалась мисс Эверсли, одетая в скромное белое платье. Нет, не белое, скорее кремовое, решил Джек. Такого тона бывает верхний слой молока в ведре, пока не сняли сливки. Каким бы ни был этот оттенок, он великолепно гармонировал с изящной лепниной, украшавшей дверную раму. Грейс не хватало лишь желтой ленты в волосах, которая перекликалась бы цветом со стенами, на удивление яркими для такого внушительного зала. Джек готов был поклясться, что комнату отделывали специально ради этого самого мгновения. Он встал и вежливо поклонился.

– Мисс Эверсли, – прошептал он, с удовольствием отметив, что щеки девушки слегка порозовели. Совсем чуть-чуть, как раз в меру. Слишком густой румянец выдал бы смущение, а теплый, нежно-розовый тон показывал, что Грейс предвкушала встречу.

И, возможно, упрекала себя за это. Что показалось Джеку еще прелестнее.

– Вам шоколад, мисс Эверсли? – спросил лакей.

– О да, пожалуйста, Грэм.

Джек уловил воодушевление в ее голосе – похоже, мисс Эверсли была неравнодушна к шоколаду. Когда наконец она уселась за стол, поставив перед собой тарелку, почти такую же полную, как у Джека, у нее вырвался блаженный вздох.

– Вы не положили сахар? – удивился Джек. Он никогда еще не встречал женщины, которой нравился бы неподслащенный шоколад (да и среди мужчин любители попадаются не часто, коли на то пошло).

– Только не по утрам. Я предпочитаю ничего не добавлять.

Джек с любопытством наблюдал, как мисс Эверсли маленькими глоточками пьет густой темный напиток, откровенно наслаждаясь его ароматом. Это забавное зрелище полностью его захватило. Грейс не выпускала из рук чашку, пока не осушила ее до дна, после чего Грэм, которому, без сомнения, были хорошо знакомы пристрастия мисс Эверсли, не дожидаясь приглашения, в мгновение ока снова наполнил чашку.

Да, мисс Эверсли никак не назовешь ранней пташкой, глубокомысленно заключил Джек.

– Вы давно спустились? – поинтересовалась Грейс, вдыхая запах шоколада.

– Не очень. – Джек уныло покосился на почти пустую тарелку. – В армии я приучился есть довольно быстро.

– Должно быть, в силу обстоятельств, – проговорила мисс Эверсли, с явным удовольствием приступая к сваренному в мешочек яйцу.

Джек подтвердил ее слова легким кивком.

– Герцогиня скоро будет здесь, – предупредила девушка.

– А, так вы хотите сказать, что нам следует учиться разговаривать побыстрее, если мы хотим насладиться беседой до появления герцогини.

Уголки губ Грейс дрогнули.

– Это не совсем то, что я имела в виду, но… – она отпила глоток шоколада, даже не пытаясь скрыть улыбку, – близко к тому.

– Сколько же всего нам придется научиться делать быстро, – вздохнул Джек.

Мисс Эверсли подняла глаза, так и не успев донести ложку до рта. Маленький кусочек яйца шлепнулся на тарелку. Теперь ее щеки казались пунцовыми.

– Я вовсе не «это» имел в виду, – заметил Джек, чрезвычайно довольный ходом ее мыслей. – Видит Бог, в «этом» я ни за что не стал бы спешить.

Грейс приоткрыла рот. Губы сложились не то чтобы в букву «О», но получился довольно привлекательный овал.

– Если, конечно, мне не пришлось бы, – добавил Джек, сопровождая свои слова томным взглядом из-под полуопущенных век, – выбирать между поспешностью и воздержанием…

– Мистер Одли!

Он выпрямился с довольной улыбкой.

– А я все гадал, когда вы меня одернете.

– Недостаточно скоро, – пробормотала Грейс.

Джек взял в руки вилку и нож и отрезал кусочек бекона.

Толстый розовый ломтик был великолепно прожарен.

– Ну вот опять, как всегда, – пожаловался он, положив аппетитный кусочек в рот. Тщательно прожевав мясо, он проглотил его и добавил: – Я просто не способен быть серьезным.

– А вы же уверяли, что это неправда.

Она наклонилась к нему, всего на дюйм, не больше, но в этом незаметном движении, казалось, таилось предупреждение: «Я слежу за тобой».

Джек ощутил легкую дрожь, волной пробежавшую по спине. Ему нравилось быть предметом внимания мисс Эверсли.

– Вы сказали, – продолжала она, – что нередко бываете серьезным, и предложили мне самой догадаться когда.

– Я так и сказал? В самом деле?

– Ну да. Примерно.

– Ну что ж… – Он облокотился на стол и посмотрел Грейс в лицо. Две пары глаз – зеленые и синие – обменялись долгим изучающим взглядом. – Как вы думаете, сейчас я серьезен?

На мгновение Джеку показалось, что Грейс готова ответить, но она лишь улыбнулась, легко и безмятежно.

– Я не знаю.

– Вы разочаровали меня, мисс Эверсли.

Все с той же ангельской улыбкой она вернулась к еде.

– Я не могу взять на себя смелость судить о вещах, не предназначенных для моих ушей, – прошептала она.

Джек не смог удержаться от смеха.

– У вас весьма изощренное чувство юмора.

Казалось, комплимент пришелся ей по душе, словно мисс Эверсли долгие годы ждала подобной похвалы. Но прежде чем она успела что-либо произнести (если, конечно, она пожелала бы ответить), очарование их уединенной беседы было нарушено грубым вторжением герцогини. Старуха прошествовала к столу, по пятам за ней с несчастным видом плелись две горничные, обе выглядели вконец истерзанными.

– Что тебя так рассмешило? – потребовала ответа герцогиня.

– Ничего особенного, – ответил Джек, решив избавить Грейс от необходимости поддерживать разговор. За пять лет службы у герцогини бедная девочка заслужила небольшую передышку. – Я наслаждался очаровательным обществом мисс Эверсли.

Герцогиня смерила компаньонку и внука недоверчивым, колючим взглядом.

– Мою тарелку, – отрывисто бросила она.

Одна из горничных метнулась к сервировочному столу, но старуха остановила ее окриком:

– Предоставьте это мисс Эверсли. – Грейс молча встала, а герцогиня повернулась к Джеку: – Она единственная, кому удается сделать все так, как надо. – Герцогиня сокрушенно покачала головой и фыркнула, недвусмысленно выражая свое мнение об умственных способностях слуг.

Джек не ответил, решив, что к данному случаю как нельзя лучше подходит излюбленное изречение его тетушки: «Если не можешь сказать ничего приятного, лучше промолчи».

И все же его одолевало искушение произнести похвальную речь в защиту слуг.

Грейс вернулась с тарелкой в руках. Поставив ее на стол перед герцогиней, она точно рассчитанным движением повернула ее так, чтобы яйца оказались ближе всего к вилкам.

Джек наблюдал за этим священнодействием сначала с любопытством, а затем с восхищением. Тарелка герцогини была разделена на шесть одинаковых секций, формой напоминающих клинья, и в каждой из них лежала своя закуска. Эта своеобразная композиция была исполнена с поразительной аккуратностью. Ни одного некрасивого потека или небрежно уроненного кусочка. Даже голландский соус на кружочках яйца лежал безупречно ровными завитушками.

– Это подлинный шедевр, – объявил Джек, наклоняясь вперед. Ему показалось, что Грейс написала соусом поверх яйца свое имя.

Мисс Эверсли метнула в его сторону красноречивый взгляд.

– Это солнечные часы? – спросил Джек с самым невинным видом.

– О чем ты? – проворчала герцогиня, взяв в руку вилку.

– Нет! Не разрушайте эту красоту! – воскликнул Джек, с трудом удерживаясь от смеха. Однако герцогиня уже вонзила вилку в дольку печеного яблока. – Как вы могли! – укоризненно проворчал Джек.

Грейс отвернулась, скрывая улыбку.

– Какого черта? Что ты несешь! – возмутилась старуха. – Мисс Эверсли, почему вы отвернулись к окну? Может, вы мне расскажете, что тут болтает мой внук?

Грейс повернулась, прикрывая рот рукой.

– Я даже не представляю себе.

Глаза герцогини недоверчиво сузились.

– Думаю, вы знаете.

– Уверяю вас, – возразила Грейс. – Мне нечего сказать. Вашего внука трудно понять, никогда не знаешь, что он имеет в виду.