Сыщик и вор - братья навек - Колычев Владимир Григорьевич - Страница 41
- Предыдущая
- 41/78
- Следующая
И она готова была поделиться с ним любым своим секретом. Кроме одного. Где его отец? Он знал, что его отец жив. Но где он, в каких краях обитает, – это оставалось для него тайной за семью печатями. И почему у него фамилия мамина?.. Впрочем, на маму за это он не обижался. Каждый имеет право на свой личный секрет. Даже если он касается его отца...
В свои тридцать четыре года Никита был уже подполковником, начальником уголовного розыска Северного района. Но собирался переходить на более высокую должность в Тригорском РУОПе.
Город стонал под натиском бандитов всех мастей и рангов. Четыре крупные группировки делят и все никак не могут поделить сферы влияния. Рэкет, наркотики, торговля оружием, девочки, автомобильные кражи – весь этот джентльменский набор отечественной мафии махровым цветом цветет и в Тригорске.
Бандитские разборки редко когда обходятся без трупов. Подрываются в своих машинах коммерсанты, банкиры. Не пренебрегают киллеры и снайперскими винтовками.
Когда шесть лет назад покончили с бандой Соловья, казалось, что все, больше такого кошмара не повторится. Но, увы, ожидания не оправдались. Демократизация общества, гласность, перестройка – это было только начало новой криминальной эры в стране. Соловей творил черные дела. Но он жил на нелегальном положении: боялся встречи с правоохранительными органами. Нынешние бандиты зверствуют не меньше, но они ни от кого не скрываются. Имеют свои виллы, на «мерсах» выкатывают. Мало того, в депутаты лезут. Ну, это вообще наглость...
Все бы ничего, да в главарях одной из самых заметных криминальных группировок города ходит Колода. Да, он самый. Выплыл, гад, из дерьма, не захлебнулся.
«Диспетчером смерти» он на Соловья работал. Пятерых по его наводке грохнули. Можно было раскрутить заказчиков. Одной бы очной ставки хватило. Но Колода всех опередил. Все пятеро заказчиков были убиты в одну ночь.
Свою первую банду он сколотил на скорую руку. Только замес оказался смертельным. Его ублюдки косили под профессионалов, но следов оставили предостаточно. Улик хватало. Их можно было повязать всех. Но и тут Колода словчил. Бандиты куда-то бесследно исчезли. Ни слуху о них, ни духу.
Но напрасно думал Колода, что ушел от ответственности. Одной прекрасной темной ночью его взяли по подозрению в убийстве. Но он как будто этого и ждал.
Крутили его и так и эдак, но на выходе – никакого результата. Ничего не знаю, ничего не ведаю. Как заведенный твердит одно и то же. Улик против него выше крыши, но все они косвенные, вполне съедобные для хорошего адвоката. Два года сидел он под следствием. Но так ничего и не добились.
Суд над ним состоялся в августе 1988 года. Адвокаты его напоминали бойцовских петухов – они неудержимо рвались в бой. И победили. Вина Геннадия Колодина была доказана только в одном – в сводничестве. Его приговорили к двум годам лишения свободы. Но засчитали срок содержания под следствием. И освободили из-под стражи прямо в здании суда. В столкновении с грозной карающей машиной правосудия он вышел победителем.
Далеко выдвинулся он с тех пор...
Николай Геннадьевич Оверцев умирал в городской больнице от рака желудка. Помочь ему уже было ничем нельзя. Оставалось только выслушать его последнюю волю.
Из личной собственности у Цирюльника был только скромный одноэтажный дом и «Жигули» седьмой модели. Все это он завещал своей сожительнице. Но об этом сейчас он как-то и не думал.
Сейчас его больше беспокоили город и область, за которыми он «смотрел».
С конца восьмидесятых Тригорск захлестнула волна организованной преступности. Банды стали расти как на дрожжах. И блатари сбивались в группы, и спортсмены там всякие, параши не нюхавшие. В последнее время в соседней области даже появилась банда, состоящая из бывших спецназовцев. Рэкет, наркотики, торговля оружием, девочки – все это было и раньше, но в гораздо меньших размерах. Сейчас преступный бизнес принял невиданный размах. Цирюльник в этом ничего плохого для себя не видел. Тех, кто поначалу творил беспредел, поставили на понятия. Кто шел против воровской воли, пускали под нож. И разумеется, все бандиты отстегивали в общак. За этим Цирюльник следил строго.
До начала девяносто второго года ему удавалось удерживать ситуацию под контролем. Он «разводил» враждующих бандитов, улаживал конфликты, разрешал спорные вопросы, словом, вершил в городе воровской суд. А потом страшная болезнь оторвала его от дел. Медведь, которого он оставил вместо себя, с делом не справлялся. Авторитету не хватало, да и умишком бог обделил. И, как итог, назрела большая «междуусобная война» за передел территорий и сфер влияния. А этого не должно было случиться...
В отдельной палате, где лежал Цирюльник, собрались воровские авторитеты, среди них и Медведь. Они собрались выслушать последнюю волю старого законного вора.
– Скрипач на днях откидывается, – превозмогая нестерпимую боль, сказал Цирюльник. – Его короновали, теперь он за вора... Ты, Медведь, сдашь ему кассу. Скрипач теперь будет вершить в Тригорске суд... Он сможет...
Он сказал совсем немного. Но этого вполне хватило для того, чтобы воры крепко вбили себе в голову, кто отныне в городе на правах «смотрящего». И даже Медведь смирился с необходимостью ходить не под Цирюльником, а под вором в законе Скрипачом.
Колода обожал финские сауны. Смолоду, можно сказать, полюбил их. Но раньше он прислуживал в банях, ублажал начальство, подавал девочек подпольным миллионерам. Теперь роскошная с огромным бассейном и просторными номерами сауна была в его личной собственности.
Многие мафиози устраивают нечто вроде штаб-квартир в ресторанах, в офисах подставных фирм. Гена же основную часть своего времени проводил здесь, в кабинете необъятных размеров, отделанном под султанский гарем. Ковры, золотые статуэтки, мраморные колонны, гобелены на стенах, приятная восточная музыка, запах кальяна. Сам он возлежал на подушках, его наготу скрывала только простыня.
В любое время, когда захочется, он мог встать, сходить прогреть кости в сухом жару сауны, нырнуть в бассейн, проплыть тридцать метров.
В этом кабинете он принимал «бригадиров», решал важные вопросы, давал указания. Сюда стекалась вся информация о делах его банды. Отсюда исходила смертельная угроза для его конкурентов.
А по вечерам иногда «бригадиры» и «звеньевые» приходили сюда, чтобы отдохнуть, расслабиться. И тогда начинались оргии, любимое его развлечение. Но и по ночам решались деловые вопросы. Вот, как, например, этот.
Маша Кислова была редкостной красоты жемчужиной в его ожерелье элитных проституток, которые приносили ему большую прибыль. Она являла собой образец совершенства. В ней не было изъяна. Ее редкостной красоты лицо достойно было обложек самых престижных забугорных журналов. А фигурка у нее вообще блеск. Клаудиа Шиффер по сравнению с ней жалкое зрелище. Но фотомоделью Маша не стала. Она стала жрицей любви. Проститутка экстра-класса. Она обслуживала по высшему разряду – только одна ночь с ней оценивалась в полторы тысячи долларов. И клиенты, в основном из «новых русских», с готовностью выкладывали такие деньги. Мало того, к Маше записывались в очередь. Она загружена была работой на два месяца вперед. Для Гены она была бесценной «дойной коровой».
Но Маша влюбилась. В обыкновенного парня без машины и денег. И теперь она хотела отвязаться от Гены.
Она стояла перед ним в мини-бикини, подчеркивавшем соблазнительные формы ее совершенного тела. От ее лица невозможно было оторвать взгляд. И она хочет от него уйти?
– Влюбилась, говоришь? – хищно сощурил взгляд Колода.
– Да, – робко ответила она.
– Уйти хочешь...
– Надоело мне все это... Нормальной жизни хочу...
– Нормальной жизни?.. Да ты передком своим почти штуку баксов за день зарабатываешь... Разве это не нормальная жизнь?
– Нет...
– А если я порежу твоего хоря?
- Предыдущая
- 41/78
- Следующая
