«В игре и вне игры» - Колосков Вячеслав Иванович - Страница 26

А на следующий день после игры в футбол с правительством Москвы (такие встречи мы проводили регулярно) Гершкович заявляет:

– Меня попросили... В общем, я снимаю свою кандидатуру.

Кто и как просил и уговаривал, пусть останется за кадром, но факт есть факт: на должность главного тренера страны остался один претендент, и Исполкому надо было лишь утвердить А. Бышовца.

Что произошло дальше? За полгода сборная сыграла шесть игр и все шесть проиграла. Бышовец покинул свой пост. После этого мне позвонил Сысуев:

– Простите, мы пытались надавить. Это и нам урок. Прошу об одном: не применяйте к Анатолию Федоровичу жестких мер. Не мешайте ему найти нормальную работу.

– Он уже что-то нашел?

– Насколько я знаю, нет.

В это время как раз освобождалась должность главного тренера «Алании». Я переговорил с руководителем Северной Осетии А. Дзасоховым, он был не против кандидатуры Бышовца, но на мой звонок сам Анатолий Федорович ответил отказом, «Алания» была мелка для него.

Тогда, в 1998 году, О.Н. Сысуев понял свою ошибку и извинился за нее. Но в 1994-м нас пытались вовлечь в политические игры.

– Вы не хотите подписывать письмо? – переспросил Тарпищев. – Но почему?

– Наше дело играть на полях футбольных, а не политических.

На том и расстались. После истории с «Письмом четырнадцати» на чемпионат мира в США команда поехала, конечно, разбалансированная, обеспокоенная внутренними неурядицами. Достойной игры мы не показали, хотя с тем составом исполнителей могли бы выступить более успешно. Утешало только то, что лучшим бомбардиром и обладателем «Золотой бутсы» чемпионата мира стал наш нападающий Олег Саленко.

Реакция на поражение сборной была ожидаемой. Те же обвинения, что и в «Письме четырнадцати», посыпались на головы Колоскова и Садырина. Ну, с Колосковым ладно. Я уже к тому времени стал привыкать к огульной критике, к ударам в спину и под дых. Павел Федорович, воспитатель чемпионов страны, открыватель многих молодых талантов, обвинений в ретроградстве и непрофессионализме, публиковавшихся в прессе с издевкой или ерничеством, не вынес. Ушел из сборной и вскоре ушел из жизни. Как знать, не спровоцировали ли вспышку болезни хамство и некомпетентность тех, кто говорил гадости в его адрес. Ведь уважающему себя человеку очень трудно привыкнуть к несправедливым обвинениям и оскорблениям. И противостоять им, особенно если они исходили из кругов, близких к власти, было непросто.

В то время в отношении ко мне это становилось нормой. В 1994 году в Москву прибыл президент Международного олимпийского комитета Антонио Самаранч. Его принимал Б.Н. Ельцин. На следующее утро пресс-секретарь Президента России С. Ястржембский озвучил в эфире свой комментарий: якобы Самаранч спросил у Президента, почему у вас, в великой стране, никак не заиграет на должном уровне главная футбольная команда? И Борис Николаевич ответил следующее: «У нас есть отличные игроки, но футбольные руководители устарели, и их будем менять». Таким образом, почти открытым текстом прошла информация о том, что готовится моя отставка.

На встрече с Самаранчем присутствовал и президент НОК России Виталий Смирнов. Естественно, я обратился за разъяснением к нему, но он только плечами пожал:

– Я запись всей беседы вел, Ястржембский выдал, видно, свое мнение за действительность. О футбольном руководстве никакой речи не шло.

Виталий Георгиевич, самый многоопытный и авторитетный в России руководитель спортивного движения, конечно же понимал, какие игры вокруг меня затеваются. Много лет проработав в руководстве Госкомспорта СССР, возглавляя Олимпийский комитет России, он знал на практике, что поднимать футбол сродни сизифову труду. Поэтому советовал мне не ломать копья.

Тогда я подумал, что вряд ли «рупор» Ельцина господин Ястржембский по своей инициативе мог сочинить такую дезинформацию. Значит, в верхах принято соответствующее решение. И оно приурочено к предстоящей конференции Российского футбольного союза, которой предстояло выбирать руководителя РФС. Как ни странно, но то ли в верхах что-то не сработало, то ли делегаты конференции проявили твердость и независимость, но подавляющим большинством голосов я был избран президентом РФС.

После ухода П. Садырина надо было срочно искать главного тренера для сборной команды страны. Критерий для выбора наставника во всем мире один – кто лучше других работает с клубом, тому, так сказать, и карты в руки. В начале 1990-х годов в России таким был тренер московского «Спартака» Олег Иванович Романцев. До прихода в столичный клуб О. Романцев играл в красноярском «Автомобилисте». В «Спартак» пришел в двадцать два года, играл на позиции левого защитника, через три года стал его капитаном, а потом и капитаном олимпийской сборной. Когда закончил играть, стал тренировать «Красную Пресню», и та вышла победителем зонального турнира второй лиги. Его пригласили в орджоникидзевский «Спартак», а в следующем, 1989 году он уже тренировал красно-белых в Москве. В том же сезоне спартаковцы стали чемпионами страны, потом завоевали «золото» в 1992, 1993 годах, и к августу 1994 года, то есть ко времени, когда Олегу Ивановичу предложили возглавить сборную, было ясно, что «Спартак» вновь станет чемпионом.

Романцев принял сборную без лишних уговоров и стал готовить ее к чемпионату Европы в Англии в 1996 году. Нам повезло с отборочной группой. Туда вошли Шотландия, Греция, Финляндия, Фарерские острова и Сан-Марино. Подгруппа же на самом чемпионате оказалась не из легких. Здесь пришлось выяснить отношения с Италией, ФРГ и Чехией. Достаточно сказать, что в борьбе за европейское «золото» сошлись в финале как раз немцы и чехи. Мы не одержали ни одной победы и бесславно завершили очередной свой турнир.

Руководителем российской делегации в Англию ездил я. Жил с командой, видел ее жизнь изнутри. С Олегом Ивановичем Романцевым до его прихода в сборную был знаком шапочно. Естественно, присматривался к методам его работы с футболистами, к особенностям его характера.

С игроками сборной Олег Иванович общался только на поле, где мог пошутить, поговорить о чем-то, кроме футбола, но это случалось крайне редко. В целом он был нелюдимым, у себя никого не принимал, кроме врача и администратора команды. Тренеров приглашал только непосредственно перед игрой, чтобы дать установки. Он даже никогда не ходил в столовую обедать – еду носили в номер. Именно этим я объясняю то, что даже в день игры питание футболистов не соответствовало научным рекомендациям. Это я видел сам в Тарасовке, где команда проводила сборы. Повариха ставила на стол украинский борщ с салом, после которого неделю тренироваться невозможно, не то что играть! Пришлось самому поговорить с поваром, с врачом команды Васильковым. Вроде поняли. Но в Англии была та же повариха, тот же борщ, то же мясо с макаронами.

Была в повелении О. Романцева еще одна особенность, о которой много писали газеты. Главный тренер «Спартака» предпочитал платить штрафы, но не ходить на пресс- конференции. Журналисты гадали, что это: боязнь показаться косноязычным или неуважение к прессе и коллегам по тренерскому цеху?

Я попытался понять, только ли в силу своего замкнутого характера ему трудно было находить общий язык с людьми. Настораживали слухи, что Романцев уединяется не только из-за своей нелюдимости. Нужный тонус он якобы поддерживал при помощи бутылки. На эту тему с ним надо было обязательно объясниться. Но после неудачи в Англии Олег Иванович заявил об уходе со своего поста.

Я не дистанцирую себя от проигрышей сборной. Да, наверное, были ошибки при назначениях тренеров, наверное, не всегда для команды создавались идеальные условия тренировок и проживания. Словом, кто хочет во всех бедах винить меня – вот он я, пожалуйста! И, повествуя об игроках и тренерах футбольной, равно как и хоккейной элиты, меньше всего хочу, чтобы кто-то подумал, будто я таким образом оправдываю себя. Не оправдываю. Более того, подскажу потенциальным и действующим критикам, что как президент РФС я отвечал не только за стратегические вопросы развития российского футбола, но и за то, как работают спортинтернаты, как возводятся стадионы, как строятся связи футбольных клубов с общественностью, как определяется статус игроков. Так что бить можно за многое. А уж за сборную!