Сжигающий суд - Карр Джон Диксон - Страница 3
- Предыдущая
- 3/43
- Следующая
Ее русые волосы были уложены несовременно, но сходство с Мэри было поразительным. Женщина стояла лицом к объективу и смотрела куда-то дальше, за него. Светлые глаза с тяжелыми веками были наполнены тем выражением, которое Стивенс называл у Мэри «ее вдохновенным взглядом». Губы были полуоткрыты в легкой улыбке, и, несмотря на платье, скатерть и нарисованный холст, которые придавали фотокарточке несколько слащавый оттенок, вид у женщины был очень одухотворенным.
Взволнованный Стивенс опустил глаза на подпись: «Гильотинирована за убийство». Случай был удивительным.
Стивенс многое бы отдал, чтобы в конце концов все оказалось розыгрышем, однако он догадывался, что это не так… Хотя, в конце концов, если это и в самом деле был снимок бабки Мэри, то в сходстве, каким бы редкостным оно ни казалось, не было ничего странного. Она была казнена? Возможно! Но что было потом, после ее смерти?
Хотя Стивенсы и были женаты уже целых три года, он мало что знал о своей жене, да и никогда не интересовался, особенно ее прошлым. Ему известно было, что Мэри родом из Канады и что жила она там в старинном доме, похожем на Деспард Парк. Они поженились через две недели после знакомства, повстречавшись в Париже самым романтичным образом, во дворе старой гостиницы, совершенно пустынном, поблизости от улицы Сент-Антуан. Стивенс забыл название улицы, где находилась гостиница…
Он тогда направился в тот квартал по совету своего друга Вельдена, преподавателя английского языка, увлекавшегося криминальными процессами. Вельден сказал Стивенсу:
– Вы будете этим летом в Париже? Прекрасно! Если вы действительно интересуетесь детективными историями, отправляйтесь по такому-то адресу.
– И что я там увижу?
– Возможно, вы даже встретите там кого-нибудь, кто поведает вам много интересного. Посмотрим, насколько вы удачливы.
Стивенсу не повезло – он никого не встретил, а общаясь в дальнейшем с Вельденом, никогда больше не возвращался к этому разговору, но он нашел там Мэри, случайно оказавшуюся на той же самой улице. Мэри сказала тогда, что ничего не знает о месте, в котором она очутилась. Увидев за подворотней старинный двор, она лишь из любопытства вошла. Стивенс обнаружил ее сидящей на краю фонтана, в центре двора, между древними каменными плитами которого пробивалась трава. С трех сторон ее окружали балюстрады балконов и старинные барельефы на стенах. Она тогда была удивлена, что он обратился к ней, как к иностранке – по-английски. Почему Мэри ему ни в чем не призналась? Дом этот, вероятно, был тем самым, где Мари Д'Обрэй жила в 1858 году. Затем семья скорее всего вынуждена была эмигрировать в Канаду, и Мэри, подталкиваемая любопытством, посетила места, где жила печально знаменитая бабушка. Ее собственная жизнь до того времени, по всей видимости, была очень тусклой, если судить по письмам, которые она получала время от времени от кузена Мэчина и тетушки Чоуз. Иногда Мэри рассказывала Стивенсу какую-нибудь семейную историю, но он никогда не придавал этим рассказам большого значения. Поразмыслив обо всем этом, Стивенс решил, что, пожалуй, в характере Мэри было довольно много странностей. Почему, например, она не могла выносить одного только вида самой обыкновенной воронки?
Стивенсу показалось, что Мари Д'Обрэй № 1 усмехается, глядя на него с фотокарточки. Почему бы не прочитать главу о ней?
Мистер Кросс, дав своему произведению степенное название, сразу же, казалось, постарался взять реванш в наименованиях глав. Правда, первое из них звучало не совсем удобоваримо: «Дело о неумершей любовнице».
«Мышьяк, – начинает Кросс одно из своих характерных неожиданных рассуждений, – был прозван ядом глупцов. Но вряд ли можно было найти определение более неподходящее, чем это!» – Таково мнение мистера Генри Т. Ф. Родса, главного редактора «Кемикл Пректишнэр», разделяемое, кстати, доктором Эдмоном Локаром, директором полицейской лаборатории в Лионе. Мистер Родс продолжает: «Мышьяк – это не яд глупцов, и неверно считать, что его популярность вызвана отсутствием у преступников воображения. Отравитель редко бывает глуп или лишен фантазии, как раз наоборот. И если мышьяк еще так часто используется, так это потому, что он остается наиболее надежным ядом. С одной стороны, медику трудно диагностировать отравление мышьяком, если у него нет причин этого подозревать. К тому же, если яд дается в искусно определенных дозах, он провоцирует симптомы, схожие с симптомами гастроэнтерита…».
– Добрый вечер, Стивенс! – вдруг услышал он голос позади себя и едва не подпрыгнул от неожиданности. Поезд замедлял ход, приближаясь к Адмору.
Профессор Вельден, стоя в коридоре, рассматривал его с тем выражением, которое можно было бы определить как любопытство, если бы лицо его с пенсне и с маленькими усиками не казалось, как всегда, непроницаемым. Однако природная сдержанность не мешала профессору быть блестящим в своей работе и уметь выказывать большую сердечность. Как обычно, он был одет со строгой элегантностью и держал в руках кожаный портфель, похожий на портфель Стивенса.
– Не знал, что вы едете в этом же поезде! – сказал он. – Как дома? Все в порядке? Как миссис Стивенс?
– Садитесь, – облегченно вздохнул Эдвард, обрадованный тем, что удалось оторвать взгляд от фотографии. Вельден, который выходил на следующей остановке, присел на подлокотник, а Стивенс добавил: – Все хорошо… спасибо… Как ваша семья?
– Тоже неплохо. Дочь немного простудилась, но это часто случается весной.
В то время, когда они обменивались этими ничего не значащами фразами, Стивенс вдруг подумал: а как бы повел себя Вельден, обнаружив неожиданно фотографию своей жены в рукописи Кросса.
– Простите, – сказал он резко. – Вот вы интересуетесь знаменитыми преступниками. А слышали вы когда-нибудь об отравительнице по имени Мари Д'Обрэй?
– Мари Д'Обрэй?.. Мари Д'Обрэй? – повторил Вельден, вынув изо рта дымящуюся сигару. – Ах, да! Это имя молодой девушки… Кстати, ваш вопрос напомнил мне то, о чем я все время забывал вас спросить…
– Она была гильотинирована в 1861 году.
Вельден смолк, видимо сбитый с толку.
– Тогда мы говорим о разных людях… В 1861 году? Вы в этом уверены?
– О! Я только что прочитал об этом в новой книге Годэна Кросса. Вы же знаете, что вот уже два года идет дискуссия о том, придумывает ли он факты для своих рассказов. Я тоже было подумал…
– Если сам Кросс это утверждает, значит это так, – сказал Вельден, наблюдая через занавеску, как поезд набирает скорость. – Но это что-то новенькое для меня. Единственная Мари Д'Обрэй, о которой я слышал, была больше известна под фамилией мужа. Можно сказать, что это был классический тип отравительницы. Вы помните, как я посылал вас посмотреть ее дом в Париже?
– Помню, конечно.
– Она стала знаменитой маркизой Бренвийе и вошла в историю как наиболее яркий пример обольстительной и одновременно преступной дамы высшего света. Вы, вероятно, читали документы об этом процессе… это удивительно! В то время слово «француз» стало почти синонимом слова «отравитель». Случаи убийств с помощью яда участились до такой степени, что был даже создан специальный трибунал, чтобы судить отравителей… Бренвийе обвинялась в смерти больных приюта «Отель де Дие». Я полагаю, она использовала мышьяк. Ее признание, зачитанное на процессе – любопытнейшее для современного психиатра свидетельство больной истерией. Среди других фактов в нем содержатся заявления сексуального характера, довольно сенсационные. Вот я вам все и рассказал!
– Мне кажется, я действительно что-то об этом читал. Когда она умерла? – спросил Стивенс.
– Она была обезглавлена и сожжена в 1676 году, – сказал Вельден, поднимаясь и стряхивая пепел сигары, упавший на куртку. – Я приехал. Если вы не придумаете на уикэнд ничего более интересного, можете заскочить к нам. Моя жена просила передать, что у нее есть рецепт торта, который так хотела узнать миссис Стивенс. Всего вам доброго, мой дорогой.
Теперь Криспен был в двух минутах езды. Стивенс уложил рукопись в картонную папку и сунул ее в портфель. Эта история с маркизой Бренвийе, хоть она и не имела к нему никакого отношения, совсем сбила его с толку… Он невольно несколько раз повторил мысленно фразу: «Если давать яд в строго определенных дозах, он провоцирует симптомы, схожие с теми, что вызывает гастроэнтерит.»
- Предыдущая
- 3/43
- Следующая
