Принцип высшего ведовства - Клименко Анна - Страница 6

Белая кожа до самой поясницы была исчеркана багровыми рубцами так, словно…

– Кнут, – спокойно пояснила девушка, – и каленое железо.

– Это… Эрик?.. – судорожно выдохнула я, все еще отказываясь верить собственным глазам.

– Не он, – безмятежно ответила несчастная, – но по его приказу.

Перед глазами вдруг поплыло, ноги сделались ватными, непослушными. А что, если… Если сейчас он готовится… Проделать все это со мной?!! Господи, ну и угораздило меня!

– Ох, – незнакомка уверенно схватила меня за локоть, – пойдем со мной, госпожа. Ты должна уйти, понимаешь? Соберись с силами…

– Да, да… – я с трудом сглотнула горькую слюну, сделала крошечный шажок.

Как же так? Как же… со мной, обычной мной – и такое?..

– А ты? – я в упор поглядела на красавицу с картины, – почему ты не убежишь?

Она вяло качнула головой, уголок красивого рта скорбно дернулся.

– А я… я не могу уйти. Я все сплю, сплю… Но когда узнала о тебе, то не могла не проснуться…

– Как тебя зовут?

– Малика. Когда-то…

Девушка поспешно прикусила язык, подтолкнула меня вперед.

– Беги, тебе туда. Выберешься в окно. Торопись!

В лицо повеяло прохладой – но не весенней свежестью, а промозглым дыханием склепа.

– Беги! – взвизгнула за спиной Малика, – он уже идет!

И тогда, едва соображая, что делаю, я побежала.

Сквозь темноту, к замаячившему в отдалении окошку, к черному перекрестью на фоне звездного неба.

А потом что-то метнулось навстречу, высокий силуэт, я вскрикнула от неожиданности и… замерла в руках Эрика, упершись кулаками ему в грудь.

– Что с тобой? – ласково поинтересовался маньяк, – что тебя… так напугало?

Не паниковать. Не паниковать. Если психопат видит, что ты его боишься, это придает ему храбрости… Кажется, так говорят – но, Господи, как же трудно держать себя в руках! В то время, когда тебя в руках держит чудовище, исполосовавшее спину молодой ни в чем не повинной девушки…

Он с интересом заглянул мне в глаза. Терпеливо повторил вопрос.

Главное – заставить себя говорить, спокойно, размеренно, как будто Эрик здесь совсем не при чем.

Я чувствовала тепло его рук на талии, ощущала дыхание с терпким привкусом какого-то лекарства. И в тот миг, когда мутная волна паники почти накрыла меня с головой, в мозгу выкристаллизовалась совершенно безумная и неуместная мысль.

А что было бы, поцелуй он меня сейчас?

Мама дорогая, я схожу с ума…

Тут же выяснилось, что моя шальная мысль оказалась куда действеннее пощечины, укуса за нос и удара коленом в пах вместе взятых.

Стоило подумать о поцелуе, как маньяк тут же меня отпустил и даже – как мне показалось – попятился. Это воодушевляло. Я тут же попыталась напустить на себя вид нашкодившей ученицы и начала мямлить о том, что пошла искать «кого-нибудь» и заблудилась среди всех этих коридоров и комнат.

– Ты неслась к окну так, словно за тобой черти гнались, – Эрик смерил меня недоверчивым взглядом.

Не-а. Похоже, он не поверил ни единому моему слову, принимая игру.

– Мне показалось, что там кто-то есть, – я неуверенно ткнула пальцем себе за спину, и тут же пожалела.

– Пойдем, посмотрим.

Он взял меня за руку и решительно двинулся вперед. Боже мой, а если мы сейчас наткнемся на Малику, и Эрик тут же поймет, что я испугалась именно ее искалеченной спины?!! Тогда точно, не уйти мне отсюда живой. И эти дьявольские глаза будут последним, что я увижу в этой жизни.

– Нет! – я почти взвизгнула, уперлась ногами в пол, – я лучше вернусь… в гостиную…

– С тобой точно все в порядке? – в потемках мне было трудно разглядеть выражение его лица. Но голос, голос… Эрик попросту посмеивался надо мной.

– В порядке, – недовольно буркнула я и выдернула пальцы.

– Вот и хорошо, – тихий смешок. А затем… – Ты даже не представляешь себе, на кого похожа.

«На себя бы посмотрел час назад», – мысленно огрызнулась я.

– Распускающийся тюльпан. Запаха еще нет, но лепестки вот-вот развернутся, и… Впрочем, – добавил он совершенно будничным тоном, – пойдем, я проведу тебя в гостиную. Мне нужно закончить кое-какие дела, а потом я вернусь… И нам нужно поговорить. Очень серьезно.

Эрик развернулся и быстро пошел вперед. Я – за ним, поминутно оглядываясь и содрогаясь от одной только мысли, что снова увижу светлое платьице Малики. Мы быстро миновали комнату, увешанную старинными портретами в резных рамах, прошлись по коридору в деревянных панелях, мимо доспехов средневекового рыцаря, мимо коллекции кинжалов в дорогих ножнах…

Любитель средневековья, да уж. И все-таки, а если бы он меня поцеловал?

Господи, я начинаю тяжко бредить. Это все бессонная ночь, стрессы, переутомление на работе…

Как-то незаметно мы вернулись к гостиной.

– Входи, – Эрик галантно распахнул передо мной дверь, – пожалуйста, подожди меня. Разговор у нас будет… Не очень-то приятный, но… об этом поговорить просто необходимо, пока с тобой чего не стряслось.

Я проводила его взглядом, затем пулей влетела в комнату и закрыла за собой дверь. Разговор, как же! Небось, пошел за плеткой-семихвосткой. Черт, вот это меня угораздило!

Пока мой взгляд метался по гостиной, а я судорожно придумывала, что делать и как себя вести дальше – чтобы вернуться с этого полуночного бала живой и невредимой, руки сами нашли себе занятие. Через несколько минут я опомнилась: оказывается, пальцы нервно теребили замочек куртки, которую – ура! – вместе с джинсами положили на спинку дивана.

Наверное, Джейн… Разумеется, откуда ей знать, что я раскрыла страшную тайну ее хозяина? И теперь уже мне стало окончательно ясно: англичанка ненавидела Эрика, вот откуда вся ее холодная сдержанность, скука во взгляде – ну как же, очередная жертва хозяина. Сколько их уже было, а сколько еще бу-удет!

Я трясущимися руками сбросила пижаму, впрыгнула в джинсы, набросила куртку.

Бежать, бежать отсюда!

Я осторожно просунула голову в дверь. В коридоре было пусто, тихо и темно. Медленно, вздрагивая от каждого шороха, я на цыпочках пробралась до поворота. Ага, вон и входная дверь, и мои грязные кроссовки на соломенном коврике.

Дальше – просто. Дом оказался не заперт, Бернард впопыхах только щеколду задвинул. Я выскользнула на крыльцо, прилипла на миг к мраморной облицовке… Погони не было, над особняком по-прежнему висела сонная тишина, и даже в окнах не горело ни огонька.

Вот и прекрасно!

Уподобляясь спринтеру, я рванула к воротам, словно обезьяна, вскарабкалась по ажурной решетке. Перебросила ногу – и наконец очутилась на свободе.

Ф-фух! Живая. Отделавшись легким испугом.

…Но даже когда я рысью неслась к ближайшему переулку, тело предательски напоминало о тех мгновениях, когда руки Эрика лежали на моей талии, а его темные, блестящие глаза смотрели прямо в донышко души.

Домой я добралась в предрассветных сумерках.

С трудом попадая ключом в замочную скважину, отперла дверь. Скинула куртку, протопала на кухню. Там на столе меня сиротливо дожидался последний блинчик со сгущенкой, заглянула в холодильник – на полке, завернутый в полиэтилен, уютно желтел кусок сыра. Замечательно! Я – дома…

Теперь – спать, только бы не забыть про будильник. Цапля не любит опозданий, а я не люблю скандалы по поводу оных…

Я свернула блин в трубочку и, откусывая его на ходу, побрела к дивану. Скинула плед, кое-как выбралась из джинсов, расстегнула рубашку. Теперь – будильник. Затолкав остатки блина в рот, я вжала кнопку в черную макушку электронных часов. Взгляд случайно скользнул по стене…

Сложно, очень трудно заставить себя не кричать. Замереть неподвижно, не шуршать, не скрипеть половицами. И в то же самое время одной рукой дотянуться до бейсбольной биты, которая вот уже сколько лет валялась за подлокотником дивана.

Балконная дверь была чуть приоткрыта – и как же я сразу не заметила? – а дальше, снаружи, сквозь опущенные жалюзи мутно вырисовывался плечистый силуэт.