Разбудить смерть - Карр Джон Диксон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая

— Мне известно только то, — ответил Хэдли, — что сообщил мне по телефону Беттс. Да, все. И сэр Гэй тоже был с ними. Таким образом, их снова было шестеро, как и в «Четырех входах».

— Гэй приехал с ними в гостиницу? Зачем?

— Думаю, просто хотел быть в компании, ведь Гэй и Рипер закадычные друзья.

Доктор Фелл с любопытством посмотрел на Хэдли, словно удивленный подобной характеристикой. Но обернулся к Кенту.

— Вряд ли визит в мой дом, — извинительным тоном пробормотал доктор, — ассоциируется у вас со старым добрым английским гостеприимством. Я так ждал встречи с вами! Мне не терпелось обсудить с вами несколько моментов, касающихся непридуманных историй. Но, честно говоря, сейчас я хотел бы задать вам несколько вопросов. Например, ваших друзей я не видел и хочу, чтобы вы мне их описали. Нет, боже сохрани, никаких сложных историй. Просто скажите мне одно слово или одну фразу — первое, что приходит вам на ум. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Кент, — хотя я все-таки думаю…

— Итак. Дэниел Рипер?

— Разговоры и поступки, — мгновенно ответил Кент.

— Мелитта Рипер?

— Одни разговоры.

— Франсин Форбс?

— Женственность, — после легкой паузы произнес Кент.

Хэдли бесстрастно заметил:

— Из разговора с мистером Рипером я понял, что эта леди очень вас интересует.

— Так оно и есть, — чистосердечно признался Кент. — Но мы с ней не очень ладим. Уж очень она увлекается политикой и самыми разными новыми теориями. Она настоящий справочник по социализму, капитализму, советизму и так далее. Я не такой. В политике я, подобно Эндрю Лэнгу, не захожу дальше того, чтобы быть якобитом. И я думаю, что если у человека достаточно практической сметки, чтобы сколотить состояние, то пусть он этим и занимается. Поэтому Франсин смотрит на меня как на упрямого тори и реакционера. Одной из причин, по которой я принял это пари, было желание доказать ей…

— Хе-хе-хе! Понятно! — прервал его доктор Фелл. — Следующий по списку — Гарви Рейберн.

— Акробат.

— В самом деле? — удивился доктор. — Это интересно, Хэдли. Вы помните О'Рурке в случае с Пустотелым Человеком?

— Он не акробат в буквальном смысле слова, — откликнулся Хэдли. — Но я понимаю, на что вы намекаете. — Он внимательно посмотрел на Кента. — Очень гибкий парень, Фелл. Стоит о чем-нибудь упомянуть, как оказывается, что он об этом или много читал, или имел какой-то личный опыт в этой связи. Он до головокружения забалтывал меня своими рассуждениями о преступлениях и поражал энциклопедическими знаниями о психологии преступника. Но, кажется, он нормальный и, — добавил Хэдли с обычной своей осторожностью утверждать подобное о ком-либо, — довольно честный малый.

— Да, это так, — согласился Кент.

— Это все члены нашей компании. А сейчас я не стал бы много говорить, прежде чем мы получим все факты. Но, бог ты мой, более стерильного, более безобидного общества в смысле возбуждения подозрений мне еще не встречалось. Мы проверили прошлое всех этих людей. Я допрашивал их до тошноты. В этой компании никто не испытывает друг к другу ненависти или антипатии. Нет даже намека на какие-нибудь амурные дела с женами друг друга. Кажется, не существует абсолютно никаких причин, почему двое обычных молодых людей, чья смерть никому не принесет ни выгоды, ни удовольствия, выслежены и убиты. Но мы опять оказываемся перед загадкой. Их не просто убили. Оба избиты, упорно и жестоко. Избиты после смерти. Если только кто-то из компании не сошел с ума во время убийства, во что я отказываюсь верить, ибо не сталкивался с помешательством, чтобы не было заметно ни единого его признака, — данное преступление бессмысленно и нелепо. Что тут поделаешь?

— Есть только одно предположение, Хэдли. После убийства Родни у вас оставалась его жена, которую вы могли допросить. Не сказала она что-либо, что могло пролить свет на причины убийства ее мужа?

— Нет. Во всяком случае, она сказала, что не знает, и я могу поклясться, что она не лгала. Так зачем убивать ее? Помните, когда это случилось с ее мужем, она была у своих тетушек в Дорсете. Она чуть с ума не сошла, и тетушки дали ей успокоительное и уложили в постель. Женщина только-только вышла из-под докторской опеки, чтобы присоединиться к остальной компании в Лондоне, и в первую же ночь была убита. И я снова спрашиваю, что нам делать?

— Что ж, я вам скажу. — Доктор Фелл откинулся на спинку кресла и надул щеки, отчего лицо его еще больше округлилось. — С сожалением должен признаться: в настоящий момент ничем не могу помочь. Могу только указать на моменты, которые представляются мне интригующими. Меня интересуют полотенца. Меня интересуют пуговицы. И меня очень интересуют имена.

— Имена?

— Точнее, производные от имен, — поправился доктор Фелл. — Может, нам пора отправиться в гостиницу?

Кент ожидал увидеть управляющего гостиницей учтивым, властным человеком в утреннем халате — нечто вроде старшего официанта, иностранного или, скорее, семитского происхождения. Мистер Кеннет Хардвик оказался полной противоположностью: скромный, уютный и радушный типичный англичанин, одетый в обыкновенный серый костюм. Он был среднего возраста, с поседевшими волосами, с волевыми чертами лица, с крючковатым носом и мигающими глазками. Преобладающим качеством управляющего, как и ведомого им отеля, была уверенная профессиональная сдержанность, слегка поколебленная произошедшим убийством, с которым он, однако, намеревался разобраться спокойно и без излишнего шума.

Шеф полиции Хэдли, доктор Фелл и Кент расположились в кабинете управляющего на седьмом этаже. Офис находился внизу; но на новом этаже крыла Д для управляющего специально выделили две комнаты. Оба окна его гостиной, обставленной строго, но уютно дубовой мебелью, выходили на вентиляционную шахту, облицованную белой плиткой. Хардвик сидел за большим письменным столом с включенной настольной лампой. Лампа разгоняла сумрак непогожего дня, а управляющий постукивал пальцем по лежащему перед ним плану крыла А, непрестанно снимая и надевая очки — единственный признак волнения во время деловитого доклада.

— Таким образом, — заключил он, — до того, как здесь появились вы, мистер Кент, положение было таково. Полтора месяца назад мистер Рипер заказал для себя и своих друзей номера, особо оговорив, чтобы они были выделены на этом этаже. Разумеется, мне уже известно о смерти мистера Родни Кента две недели назад. Ужасная трагедия. — Казалось, он с трудом овладел собой и более твердо укрепил очки на переносице. — Хотя в газетах об этом почти ничего не писали, кроме того, что… что убийца был пьян.

— Да, — подтвердил Хэдли, — главное управление полиции дало нам указание не разглашать подробности происшедшего. Слушание дела отложено.

— Понимаю. — Хардвик чуть подался вперед. — Теперь вот в чем дело. В обычном случае я не стал бы спрашивать вас, можно ли удержать дело в тайне. Я не намеревался и сейчас не собираюсь спрашивать об этом. Но мне хотелось бы знать, если возможно: поскольку в отношении смерти мистера Кента сохранялась определенная секретность, не будет ли она касаться и миссис Кент? Пока что об этом не известно никому, кроме тех, кто так или иначе вовлечен в печальное событие. Дела в гостинице, как видите, идут обычным ходом. Это оказалось не очень трудно — мистер Рипер и его общество были единственными гостями в крыле А. Они, так сказать, более или менее отрезаны…

— Отрезаны, — машинально повторил Хэдли. — До тех пор, пока я не получу указаний, разумеется, нужно держать все в тайне. Теперь перейдем к подробностям. Какие конкретно комнаты занимали члены этой группы?

Хардвик подтолкнул к нему план крыла А.

— Я отметил их. Вы видите, номер 707 помечен «Мистер и миссис Родни Кент». Так было записано в нашем регистрационном журнале, запись не менялась, хотя мистера Родни Кента уже не было в живых. Поэтому сегодня утром служащие не удивились, когда второй жилец этого номера попросил завтрак.

• Предыдущая
• 8/51
• Следующая