Обольсти меня на рассвете - Клейпас Лиза - Страница 33

• Предыдущая
• 33/70
• Следующая

Лео с трудом представлял себе, как эти вечно поджатые маленькие губки мисс Маркс могут растянуться в улыбке. Он не был даже уверен в том, что у нее имелись зубы, поскольку никогда их не видел.

– Она своим видом испортит мне все удовольствие от прогулки, – пожаловался он утром, когда Поппи и Беатрикс сообщили ему, что берут его с собой покататься. – Я не смогу вволю насладиться пейзажем, когда этот Джек Потрошитель в юбке отбрасывает на все окружающее свою зловещую тень.

– Не называй ее такими жуткими прозвищами, Лео! – возмутилась Беатрикс. – Мне она очень нравится. И она очень милая, когда тебя нет поблизости.

– Думаю, что в прошлом какой-то мужчина очень плохо с ней обошелся, – вполголоса сказала Поппи. – Ходят слухи, будто мисс Маркс пошла в гувернантки лишь потому, что оказалась замешанной в одну очень неприятную скандальную историю.

Лео заинтересовался:

– И что это был за скандал?

Поппи понизила голос до шепота:

– Говорят, она слишком щедро расточала свои симпатии.

– Она не выглядит как женщина, которая стала бы расточать симпатии, – сказала Беатрикс нормальным голосом.

– Тише, Беатрикс! – воскликнула Поппи. – Я не хочу, чтобы мисс Маркс нас услышала. Она может подумать, что мы о ней сплетничаем.

– Так оно и есть. Мы о ней сплетничаем. Кроме того, я не верю, что она стала бы делать… ну, ты знаешь, это… с кем бы то ни было. Она не такая женщина.

– А я верю, – сказал Лео. – Обычно расточать свои симпатии более всего склонны те леди, которым нечем похвастать.

– Не понимаю, – покачала головой Беатрикс.

– Он хочет сказать, что непривлекательных женщин легче соблазнить, – ехидно пояснила Поппи, – с чем я не могу согласиться. И кроме того, мисс Маркс вовсе нельзя назвать непривлекательной. Она только немного… сурова.

– И костлява, как шотландский цыпленок, – пробормотал Лео.

Экипаж проехал через Марбл-Арч и продолжил путь по Парк-лейн. За все время пути мисс Маркс ни разу не отвернула голову от окна, делая вид, что рассматривает урны с цветами, которые, по правде говоря, в эту весеннюю пору выглядели живописно.

От нечего делать Лео принялся рассматривать мисс Маркс. С удивлением он вынужден был отметить, что у нее очень даже симпатичный профиль – маленький, чуть вздернутый носик, на котором сидели очки, и приятно округлый подбородок. Печально, что нахмуренный лоб и поджатые губы портили в целом весьма милое личико.

Он вновь перевел взгляд на Поппи, раздумывая над тем, почему она не хочет оставаться в Лондоне. Другая девушка ее возраста стала бы умолять родных оставить ее в Лондоне до конца сезона. Разве может сравниться деревенская скука, каким бы свежим ни был там воздух и какими бы зелеными ни были лужайки, с искрометностью столичных балов?

– Расскажи мне о перспективных женихах этого сезона, – предложил Лео, обращаясь к Поппи. – Неужели ни один из них не проявил к тебе никакого интереса?

Поппи покачала головой:

– Ни один. Я познакомилась кое с кем. Должна признаться, что их было совсем немного, и тех из них, что понравились мне, можно пересчитать по пальцам одной руки. Я имею в виду лорда Бромли и…

– Бромли? – переспросил Лео. Брови у него поползли вверх. – Но он вдвое тебя старше. Неужели для тебя не нашлось никого помоложе? Ни одного, кто родился хотя бы в этом столетии?

– Ну, еще мистер Радсток.

– Толстый увалень и тупица, – вынес свой вердикт Лео. Высший свет Лондона представлял собой довольно тесный круг. – Кто еще?

– Еще лорд Уолскорт, очень дружелюбный и любезный, но… он кролик.

– Любознательный и симпатичный? – спросила Беатрикс, которая была о кроликах высокого мнения.

Поппи улыбнулась:

– Нет, я хотела сказать, что он довольно бесцветный и… одним словом, кролик. В качестве домашнего любимца кролик вполне сгодится, но не в качестве мужа. – Она продолжала расправлять ленты шляпки, завязанные бантом под подбородком. – Ты, вероятно, посоветуешь мне снизить планку, Лео, но я уже и так опустила ее до того уровня, что под нее пролезет и червяк. Должна сказать тебе, что сезон стал для меня одним большим разочарованием.

– Мне жаль, Поппи, – тихо сказал Лео. – Жаль, что я не знаю ни одного парня, которого мог бы тебе рекомендовать, потому что те, кого я знаю, могут лишь кутить и бездельничать. Они все – отличные друзья, но я скорее пристрелил бы любого из них, чем назвал бы своим зятем.

– И это подводит меня к тому, о чем я давно хотела тебя спросить.

– И что же это? – Он смотрел в серьезное лицо своей хорошенькой сестры, которая так отчаянно и безнадежно стремилась выйти замуж и обрести тихое, без всяких претензий семейное счастье.

– Теперь, когда, так сказать, состоялся мой выход в свет, я услышала, что люди говорят…

Лео криво усмехнулся. Он догадывался, о чем она хотела его спросить.

– Обо мне?

– Да. Ты действительно такой испорченный, как о тебе говорят?

Несмотря на то что заданный Поппи вопрос носил очень личный характер, от внимания Лео не ускользнуло то, что мисс Маркс и Беатрикс замерли в напряженном внимании.

– Боюсь, что так, дорогая, – сказал он. В памяти его пронеслись все непристойные выходки последних лет.

– Но почему? – спросила Поппи с прямотой, которая обычно так нравилась ему в ней. Но не сейчас, когда мисс Маркс устремила на него взгляд, полный ханжеского, лицемерного осуждения.

– Быть распутником куда проще, чем быть праведником, – сказал он. – Особенно когда у тебя нет причин для того, чтобы стремиться в праведники.

– А как насчет стремления попасть в рай? – спросила Катерина Маркс. Он мог бы подумать, что у нее приятный голос, если бы источник этого голоса был более привлекательным. – Разве это недостаточный стимул для того, чтобы вести себя прилично?

– Все относительно, – с сардонической усмешкой ответил он. – Что для вас рай, мисс Маркс?

Она отнеслась к его вопросу более вдумчиво, чем он ожидал.

– Мир. Умиротворенность. Место, где нет греха, нет сплетен, нет конфликтов.

– Ну, мисс Маркс, боюсь, что ваше представление о рае совпадает с моим представлением об аде. Таким образом, у меня нет ровным счетом никаких причин, чтобы стремиться покончить с прежним. Следовательно, я могу со спокойной совестью продолжать вести прежнюю греховную жизнь. – Обращаясь к Поппи, Лео произнес иным, более ласковым и участливым тоном: – Не теряй надежды, сестренка. Есть на свете тот единственный, кто ждет тебя. Однажды ты его найдешь, и он станет для тебя всем, на что ты надеешься.

– Ты действительно так думаешь? – спросила Поппи.

– Нет. Но я всегда считал, что девушке в твоих обстоятельствах следует говорить именно это.

Поппи прыснула и ткнула Лео локтем в бок, а мисс Маркс окинула его взглядом, полным презрения.

В последний вечер в Лондоне семья посетила частный бал, устраиваемый в доме мистера и миссис Саймон Хант в Мейфэре. Мистер Хант, предприниматель, совладелец компании «Британские железные дороги» и единственного в стране завода, производящего локомотивы, был человеком, о которых говорят, что он «сделал себя сам», – отец Ханта был простым лондонским мясником. Мистер Хант принадлежал к нарождавшемуся классу инвесторов, бизнесменов и финансистов, которые подрывали так долго существовавшие в обществе представления о том, что высший свет может быть представлен лишь потомственной аристократией.

Публика на ежегодно устраиваемый Хаитами весенний бал приходила самая разнообразная: британские политики, влиятельные и богатые иностранцы, аристократы и бизнесмены. Получить приглашение на бал считалось почетным, поскольку даже пэры, которые на словах презирали стремящихся к наживе плебеев, на деле стремились упрочить отношения с необычайно влиятельным и баснословно богатым мистером Хантом.

Особняк Хантов можно было бы назвать воплощенным в камне символом успеха частного предпринимательства. Просторный, роскошный, технологически продвинутый, дом имел газовое освещение в каждой комнате, а лепнина потолков была выполнена из современного пластичного материала, в настоящий момент представляемого на выставке в Хрустальном дворце. Высокие, от пола до потолка, окна зала выходили в сад, разбитый на манер садов во Франции, с широкими дорожками для прогулок. В доме также имелся зимний сад – оранжерея с застекленной крышей, отапливаемая паром с помощью разветвленной сети труб, проложенных под полом оранжереи.

• Предыдущая
• 33/70
• Следующая