На нашей улице (На улице, где ты живёшь) (Другой перевод) - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 13

Для начала его спросили, беседовал ли он в тот вечер с Мартой Лоуренс.

— Она знала, что я из академической среды, и поинтересовалась, не знаком ли я с кем-нибудь из Школы бизнеса Туланского университета в Новом Орлеане. Она собиралась туда в аспирантуру.

— А на следующее утро вы отправились на прогулку, но не к океану. И Марты нигде не встретили?

— На этот вопрос я отвечал неоднократно.

— Доктор Уилкокс, ваша жена на приеме потеряла шарф?

— Да, потеряла.

Томми заметил, что на лбу доктора Клейтона Уилкокса выступили капельки пота.

— Жена просила вас забрать у нее шарф?

— Жена помнит, что просила меня положить шарф в карман. Я же помню, что она просила положить его рядом с ее сумочкой на столике в холле. Так я и поступил.

— На следующий день, когда выяснилось, что шарф куда-то делся, вы позвонили Лоуренсам?

— Нет, не позвонил.

— Разве не логично было бы спросить Лоуренсов?

— Мистер Дагган, когда мы поняли, что шарф пропал, все уже знали, что исчезла Марта. Неужели вы полагаете, что я решился бы беспокоить их по такому пустяку?

— Но жене вы сказали, что справлялись о шарфе?

— Да, сказал — чтобы избежать скандала.

— Доктор Уилкокс, вы были знакомы с доктором Лиллиан Мэдден?

— Нет.

— Вы обращались к ней за консультацией?

— Нет, я не был ее пациентом и не помню, чтобы когда-либо встречал ее.

Врет, подумал Томми.

Николас Тодд позвонил Эмили в девять пятнадцать в воскресенье.

— Надеюсь, наш договор в силе? — спросил он.

— Разумеется. В «Старой мельнице», говорят, там сказочно кормят. Я заказала столик на час.

— Отлично. Я заеду около половины первого. Да, я вас, случайно, не разбудил?

— Я уже прогулялась до церкви и обратно, а она в полутора километрах от моего дома. Это ответ на ваш вопрос?

— Это неприкрытое хвастовство. А теперь объясните, как к вам проехать.

Ровно в двенадцать тридцать в дверь Эмили позвонили. Открыв, она вдруг поняла, что со звонка Ника в пятницу с нетерпением ждет встречи с ним. Он мило улыбнулся и прошел в дом. Она с удовольствием отметила, что одет он неформально: куртка, брюки, свитер с высоким воротом.

— Мы, наверное, целый месяц не виделись?

— Да, около того. Последние недели в Олбани я работала дни и ночи напролет, приводила в порядок дела.

— И с тех пор, как я понимаю, отдохнуть не удалось.

— Мягко говоря. Хотите посмотреть дом?

— Конечно. Дом потрясающий.

Она провела его по всем комнатам, а потом они отправились в ресторан. Столик в «Старой мельнице» стоял так, что им был виден пруд с лебедями. Официантка принесла две «кровавых Мэри» и подала меню.

— Мы закажем чуть позже, — сказал Ник.

Приняв приглашение работать в фирме, Эмили три или четыре раза ужинала с Ником и Уолтером, но наедине с Ником оказалась впервые. Он мило улыбался, но чувствовалось, что ему не по себе. Она ли тому причиной или у него личные проблемы? Эмили знала, что он не женат.

— Хотелось бы мне знать, о чем вы думаете, — прервал ее размышления Ник. — Вы так погружены в себя.

Эмили решила действовать напрямик:

— Мне кажется, вы чем-то обеспокоены, и боюсь, что это связано со мной. Вы действительно хотите, чтобы я у вас работала?

— Хочу ли я, чтобы вы работали в нашей фирме? Разумеется! Честно говоря, я был бы счастлив, если бы вы приступили завтра же. Кстати, поэтому-то я и приехал. — И Ник рассказал ей о принятом им решении.

Узнав, что Ник собирается оставить фирму, Эмили расстроилась — она так мечтала работать с ним.

— И куда же вы намерены податься? — спросила она.

— В администрацию федерального прокурора. Убежден, что это место как раз для меня. Но боюсь, мне не удастся уговорить вас выйти на работу на следующей неделе.

— Ваш отец будет очень недоволен?

— Он, конечно, расстроится, что вы не выйдете до первого мая, но ему придется с этим смириться. Равно как и мне.

Около четырех Ник привез Эмили домой и проводил ее до крыльца.

— У вас хорошая сигнализация? — спросил он.

— Отличная. А завтра мой приятель из Олбани установит и камеры наблюдения.

— Понимаю вас. После того, что вы пережили в Олбани...

Она открыла дверь. Конверт на полу в холле они увидели одновременно.

— Кажется, вам оставили записку, — сказал Ник и наклонился поднять конверт.

— Берите за уголок. Там могут быть отпечатки пальцев. — Эмили не узнавала собственного голоса — таким он был испуганным.

Из конверта выпала фотография. На ней была Эмили на пороге церкви, а ниже подпись: «Помолись за себя».

С нетерпением жду того, что, насколько я понимаю, начнется сегодня днем. И очень рад, что получателем моего сообщения будет Эмили Грэм.

Скоро ей доставят почту.

Как я и предполагал, вопросы о шарфе задавали, но я уверен: никто не знает, в чьих руках он оказался в тот вечер.

Марте он понравился. Я слышал, как она говорила Рейчел, что у нее очень красивый шарф. Помню, в тот самый момент я подумал, что Марта сама выбрала орудие собственной смерти.

Ведь шарф не так уж отличается от пояска, который пережал горло Мадлен.

В воскресенье Томми собрался уходить с работы, когда позвонила Эмили Грэм. Они с Питом помчались в Спринг-Лейк и забрали у нее конверт и фотографию.

В понедельник утром Томми с Питом отправились к прокурору и ввели его в курс последних событий — Эллиот Осборн в пятницу вечером уехал в Вашингтон и ни о чем не знал. Томми сообщил ему об убийстве доктора Мэдден и о встрече в доме Уилла Стаффорда.

— Это шарф миссис Уилкокс. Она утверждает, что попросила мужа положить его к себе в карман, а он говорит, она велела оставить его рядом с ее сумочкой.

Осборн задумчиво барабанил пальцем по столу.

— Шарф довольно длинный. Вряд ли он поместился бы в карман летнего пиджака.

Томми кивнул:

— Я тоже об этом подумал. К тому времени, когда его использовали, чтобы задушить Марту, часть от него уже была отрезана. С другой стороны, Уилкокс солгал жене, сказав, что звонил Лоуренсам. Он объяснил это тем, что Марта к тому времени уже исчезла и он не хотел беспокоить их по пустякам.

— А что нам известно про этого Уилкокса?

Пит Уолш достал блокнот:

— Серьезная академическая карьера. Закончил ее ректором Инок-колледжа. На пенсию ушел рано, двадцать лет тому назад. Будучи ребенком, проводил лето в Спринг-Лейке, поэтому и решил здесь поселиться. Регулярно публикуется в научных журналах. В Спринг-Лейке слывет кем-то вроде городского архивариуса.

— Что очень подходит под теорию Эмили Грэм, которая убеждена, что убийца Марты имел доступ к каким-то записям о женщинах, убитых в конце девятнадцатого века, — вставил Томми Дагган. — Готов поклясться, Уилкокс лжет, когда говорит, что не знал доктора Мэдден. Я хочу покопаться в его прошлом. Уверен, что там немало темных пятен.

Далее Томми и Пит рассказали Осборну о воскресном звонке Эмили Грэм.

— У нее потрясающее самообладание, — сказал Томми. — Когда мы приехали, она была бледна как смерть, но держалась стойко. Она считает, что кто-то решил еще раз сыграть в игру, в которую с ней играли в Олбани. Я также побеседовал с Mapти Бровски. Это детектив, который занимался в Олбани делом о преследовании Грэм.

— И что он сказал? — спросил Осборн.

— Он возобновил расследование. У него на подозрении двое: бывший муж Эмили Грэм и тот тип, которому она помогла избавиться от обвинения в убийстве.

— А ты что скажешь?

— Лучший вариант: розыгрыш, — сказал Томми. — Какие-нибудь подростки узнали, что Эмили подвергалась преследованиям, и решили позабавиться. Худший вариант: тот, кто убил Марту Лоуренс, играет с Грэм, как кошка с мышкой.