Человек без страха - Карр Джон Диксон - Страница 2

• Предыдущая
• 2/46
• Следующая

Впрочем, скорее всего, именно это он и попытался сделать: забрался на стул, подпрыгнул, ухватился за нижнюю часть люстры. Затем, вероятно (судя по образовавшейся дыре в балке), стал энергично раскачиваться, как на трапеции, до тех пор, пока под тяжестью его веса люстра не вывалилась из потолка и…

— Вот это да! — воскликнул искусствовед.

В баре раздался такой взрыв хохота, что оглянулись даже люди из самых дальних уголков салона. Виной тому был сам рассказчик: не крайне серьезное выражение его лица, а яркое, интересное повествование, заставившее всех представить картину: хилый восьмидесятилетний старик, словно утенок Дональд, весело раскачивается взад и вперед на люстре. Как тут удержаться от смеха!

Рассказчик побагровел от возмущения:

— Вы мне не верите?!

— Нет! — в один голос ответили мы.

— Тогда почему бы вам самим не проверить это? Давайте попробуйте! Убедитесь сами!

Издатель призвал всех к тишине и мягким, успокаивающим тоном, каким обычно разговаривают со слабоумными, возразил:

— Послушай, старик, может, дворецкий был ненормальным?

— Нет.

— Тогда почему он это сделал?

— Эх! — мрачно произнес молодой человек и, допив джин, с грохотом поставил стакан на стойку бара. — В том-то и дело — хоть бы кто-нибудь из вас был так любезен объяснить мне это. Он поступил именно так. Только почему?

Его тирада немного привела нас в чувство — не стоит отрицать, что рассказ несколько всех взволновал.

— Чушь какая-то! — высказался первым искусствовед.

— И вовсе не чушь, а истинная правда. Раскуроченное дерево в дыре балки, откуда вывалился крюк (как отметил коронер на дознании), безусловно свидетельствовало о том, что прежде чем люстра упала, дворецкий раскачивался на ней.

— Но почему?

— Именно об этом я вас и спрашиваю.

— В любом случае, — заметил прозаик, — это — не аргумент. При чем тут призрак? То, что старый слуга подпрыгнул и стал раскачиваться на люстре, еще не доказывает, что в доме есть призраки, не так ли?

Рассказчик выпрямился во весь рост.

— Мне стало известно, — он сделал акцент на слове «известно», — что в доме действительно есть призраки. Я знаю кое-кого, кто провел там несколько ночей и видел их собственными глазами.

— Кто это?

— Мой отец.

Наступило неловкое молчание, затем кто-то кашлянул — никто же не станет из приличия вести себя глупо и говорить парню, что его старик лжет.

— Ваш отец видел в «Лонгвуд-Хаус» призрака?

— Нет, но на него прыгнул стул.

— Что?

— Большой деревянный чертов стул! — воскликнул юноша, отчаянно жестикулируя, словно пытаясь изобразить размеры какого-то предмета. — Такой старинный стул… Он прыгнул на него: просто отошел от стены и прыгнул. — Заметив скептицизм в глазах окружающих, наш серьезный юморист пронзительно закричал: — Я знаю, что это правда! Он сам мне рассказывал! Вам смешно?! А что бы вы делали, если бы какой-нибудь чертов большой деревянный стул отошел от стены и прыгнул на вас?

— Встал и бился бы насмерть, — попытался сострить художник-график, — или поискал веревки, привязанные к стулу… Ну все, с меня довольно!

— Не было там никаких веревок! — заорал рассказчик. — Свет был включен, и отец…

— Ш-ш-ш… Спокойно, не волнуйся. Что ты пьешь?

— Розовый джин. Но…

Разговор, ловко переведенный в другое русло, обошел острый угол тайн и реальности «Лонгвуд-Хаус», и мы переключились на еду.

За время жаркой дискуссии мой гость, Мартин Кларк, не произнес ни слова. Он продолжал стоять у камина, глядя на свою оловянную кружку и время от времени взбалтывая ее содержимое. Мартин старался не встречаться со мной взглядом — думаю, потому, что любой дружеский вопрос заставил бы его заговорить и он произносил бы взволнованный монолог всю оставшуюся часть дня.

История молодого юмориста не выходила у меня из головы, а на душе был какой-то неприятный осадок. Может, напрасно я выпил шерри перед обедом — даже не знаю! Но если разобраться, возможные события, послужившие основой истории о проворном дворецком, были вовсе не комичными. У нашего рассказчика (говорю это с полным уважением) было забавное лицо, и мы наверняка смеялись бы над этой историей гораздо меньше, если бы она исходила не от него.

Допустим, он не подшучивал над нами. Допустим, факты недостоверны. Это все равно не смешно, когда старый восьмидесятилетний человек ни с того ни с сего подпрыгивает и хватается за люстру. Почему он сделал это? Может быть, кто-то гнался за ним?

Кларк не касался этой темы до тех пор, пока мы не ушли из клуба. А за обедом он был необычно молчалив, хотя несколько раз хихикнул и однажды поднял оловянную кружку за мое здоровье. Мы спускались по лестнице на улицу в великолепный мартовский день. Солнце пригревало, ветерок раскачивал ветки деревьев на Карлтон-Хаус-Террас. И только тогда он заговорил:

— Вы знаете какого-нибудь хорошего архитектора?

Один из моих друзей был отличным, но обедневшим архитектором, поэтому я охотно порекомендовал его. Кларк достал небольшой блокнот и записал его имя.

— Эндрю Хантер, Нью-Стоун-Билдинг, Ченсери-Лейн. Ах да! — При упоминании улицы лицо его просияло. — Прекрасно! Если мои изыскания окажутся успешными, мистер Хантер мне скоро понадобится.

— Вы собираетесь строить дом?

Кларк убрал блокнот, аккуратно заправил шелковый шарф в пальто, плотнее надвинул котелок и наклонил голову, защищаясь от ветра.

— Я подумываю купить дом, — улыбнулся он. — Но я — бизнесмен, мистер Моррисон, и никогда не покупаю кота в мешке. Меня больше интересуют не призраки, а в порядке ли крыша и канализация. Они, конечно же, запросят высокую цену, так что мне надо подготовиться. Чудесно! Превосходно! Замечательно!

Через две недели он купил «Лонгвуд-Хаус», и, как позже говорила Тэсс, в смутном полумраке этого дома начался ужас.

Мы с Тэсс пили чай, когда пришел Кларк, буквально набитый новостями.

Тэсс (с гордостью сообщаю, что вскоре она стала моей женой) сидела у камина в гостиной моей квартиры. От огня шло приятное тепло, а за окном апрельская погода коварно лилась дождем и насвистывала порывистым ветром.

Тэсс работала заведующей отделом в модном магазине одежды. Несмотря на мрачную погоду, она была сама ухоженность и опрятность, которые идут не только от ухоженности и опрятности тела, но и одежды. Тэсс сидела у чайного стола на краешке глубокого кресла, обхватив руками колени. Отблески пламени играли на роскошных черных волосах и оттеняли ее лицо, высвечивая тревожный блеск карих глаз под естественными, невыщипанными бровями.

— Этот твой новый друг, мистер Кларк… — произнесла она.

— Нельзя сказать, что он мой друг. Он — друг Джонни Вандервера. Джонни написал мне и попросил присмотреть за ним, когда он будет в Лондоне.

Тэсс, откинув голову назад, рассмеялась:

— Боб, ты — безумно сознательный, самый сознательный человек! Почему ты растрачиваешь себя на всех этих людей?

— Кларк — интересный малый.

Тэсс кивнула, пожала плечами и повернулась к огню. Ее лицо, никогда не выражавшее уверенность, несмотря на практичность, прямоту и откровенность Тэсс, теперь помрачнело.

— Я знаю, — сказала она. — Он очень славный. Он мне ужасно нравится, только…

— Только — что?

Она посмотрела мне в глаза:

— Боб, кажется, я ему не верю. По-моему, он играет в какую-то игру.

— Кларк?

— Да, Кларк.

— Но послушай! — Я невольно ощутил какой-то разлад в гармонии теплого, уютного дня. — Ты хочешь сказать, он проходимец?

— Нет, вовсе нет. Я не считаю его мошенником, который пытается продать тебе фальшивые золотые акции. Только… ой, нет, наверное, я ошибаюсь! Наверное.

— Думаю, да.

— Но что ты знаешь о нем, Боб? Кто он?

— Насколько мне известно, он из Йоркшира, но большую часть жизни провел на юге Италии. Там у него было какое-то собственное дело. Он преуспевал, процветал и, наконец, решил вернуться в Англию навсегда. У него не меньше двух десятков хобби — он вообще испытывает неутолимый интерес к жизни. Сейчас он «прорабатывает» Лондон со скрупулезностью, превосходящей любой путеводитель. Например…

• Предыдущая
• 2/46
• Следующая