Сказка о музыканте - Кай Ольга - Страница 4
- Предыдущая
- 4/33
- Следующая
При этих словах мужчины возмущенно заворчали, женщины принялись качать головами и тихо ахать: куда, мол, мир катится, если всеми гонимые беглецы тоже могут оказаться переодетыми полицаями.
— Все имущество конфисковано. Меня выгнали из города и пытались убить на дороге, но мне удалось отбиться и сбежать.
— Ты по своей воле пошел с проводниками? — осведомился воевода.
— Да. Я слышал когда-то, что в заповедном лесу живут те, кого преследует закон. Сейчас я, увы, тоже вне закона, — он развел руками и попытался улыбнуться.
— Ну что ж, — Ярден обернулся, безмолвно, при помощи взгляда, советуясь со своими помощниками. — Ты можешь остаться. Но учти — покидать поселок без моего разрешения запрещено.
— Значит, я — пленник? — холодно поинтересовался Рене.
— Нет. Ты — гость. Но, сам понимаешь, если бывают ненастоящие артисты, то могут быть и ненастоящие беглецы. Нам нужно время убедиться, что ты тот, за кого себя выдаешь. Речь идет о безопасности всех этих людей!
— Понимаю, — Рене кивнул. Клятв и заверений от него никто не требовал, люди стали расходиться, приступая к повседневным делам.
— Иллария, накорми его! — попросил воевода.
Женщина улыбнулась и жестом позвала молодого человека за собой.
— Жить пока будешь там, — она указала на широкую палатку, у входа в которую стоял темноволосый человек, скрестив руки на груди. — Это — твой сосед по жилью. Он не разговаривает, немой.
Иллария жила вместе с сыном и невесткой в небольшом аккуратном домике с резным крылечком. Она приходилась сестрой жене воеводы, и была старше, чем казалась на первый взгляд. Муж ее погиб давно, а Иллария все не спешила снова выходить замуж, хотя предложения поступали довольно часто, да и мужчин в поселке было больше, чем женщин.
Возле домика под навесом располагался широкий стол, за который она усадила Рене.
— Ты ведь голоден? Погоди немного, сейчас…
Она проворно взбежала на крыльцо и скрылась в доме, а Рене, проводив ее взглядом, принялся оглядываться по сторонам, стараясь делать это незаметно, потому как откровенно глазеть на незнакомых людей не позволяло воспитание. Он увидел воеводу, беседующего с седобородым старичком, стайку ребятишек, играющих в догонялки, хмурого человека в грязной рубахе, сидящего на чурбане у входа в палатку, а потом едва не вздрогнул от неожиданности, заметив, что совсем рядом, прислонясь к опоре навеса, стоит девушка в широкой цветастой юбке и внимательно смотрит на него серыми, как осеннее небо, глазами.
— Меня зовут Ния, — сказала она.
— Рене. Рене Ольвин.
— Я знаю.
Девушка шагнула к столу и мягко опустилась на край скамьи.
— Я знаю твоего отца.
— Да? — удивился Рене. — Откуда?
— Он — хороший человек. Когда мог, он помогал нашим.
Иллария вышла на крыльцо с широким котелком в руках.
— А вот и завтрак!
— Помочь? — Ния с готовностью вскочила с места, но женщина покачала головой.
— Не надо, я сама. Ты лучше пойди его позови…
Немой сидел у откинутого полога, вертя в пальцах тоненькую сухую веточку. Ния присела напротив, стараясь заглянуть ему в лицо. Когда это, наконец, получилось, девушка улыбнулась. Ей показалось, что человек не поверил улыбке, и потому не ответил на нее.
— Доброе утро.
Он кивнул.
— Как себя чувствуешь? Лучше?.. Ну, хорошо. Надо бы тебе что-нибудь из одежды подыскать. Я спрошу у Илларии и остальных…
Немой смотрел на нее в упор, почти не мигая, и на его лице Ния не смогла прочесть никакой реакции на свои слова. "Может, у него с головой не все в порядке?" — подумала она.
— А ты можешь написать свое имя? Я не хочу ничего выпытывать, но… надо же тебя как-то называть! Если хочешь, напиши любое имя, которое тебе нравится.
Мужчина протянул руку, и кончик веточки замер над землей, как заточенное перо над бумагой. Наверное думал, что бы написать… Он провел первую линию, которая получилась немного неровной, и Ния заметила, что пальцы держат веточку как-то неловко, неуверенно.
— Ты ведь умеешь писать?
Рука замерла, а в следующий момент сухая веточка хрустнула, ее обломки выпали из разжавшихся пальцев. И тут только девушка обратила внимание, что пальцы у незнакомца почти все неровные, неправильные, словно надломленные.
Ния не удержалась от совсем нетактичного вопроса:
— Что у тебя с руками?
Усмешка и снова взгляд исподлобья. Девушка вздохнула, поднялась, расправила юбку.
— Пойдем. Ты же есть хочешь? Хочешь, хочешь, я знаю. Пойдем, Иллария вон уже рукой машет.
— Да, понимаю, нелегко тебе теперь придется, — Иллария насыпала полную миску каши, положила туда несколько кусочков мяса и поставила перед молодым человеком, который негромко поблагодарил за еду. — Ну да ничего, привыкнешь. В память об отце тебя здесь должны хорошо принять…
В это время подошла Ния, рядом с ней, отставая на полшага, шел немой. Девушка показала, куда сесть, и он опустился на скамью. Стараясь не глядеть в глаза своему недавнему пациенту, Иллария и ему наложила поесть.
— Это Рене, — девушка улыбнулась молодому аристократу, — он пока тоже поживет в палатке.
Темноволосый поднял голову, внимательно посмотрел на своего нового соседа и снова принялся за еду. На этом знакомство и закончилось.
— Сегодня я расскажу вам сказку про художника…
Потрескивал хворост в костре, Жена Ярдена вместе с Илларией закончили чинить старую одежду и теперь прикидывали на глаз: кому какая рубашка по размеру придется, ведь надо одеть двух новых жителей лесного поселка. Ния задумчиво обхватила руками колени, а дети и некоторые взрослые приготовились слушать.
— Жил-был на свете художник. Конечно, он никому не говорил, что он художник, и поэтому все — и соседи, и родные, — думали, что он простой дровосек. Но на самом деле он был художником. Он рисовал деревья и цветы, лес и маленькое тенистое озеро возле поселка. И все, что он рисовал, получалось таким ярким, красивым, таким живым и радостным, что очень хотелось поделиться этим с людьми. Но художник молчал — он знал, что его картины не понравятся полиции, как не нравилось все настоящее и радостное. Но однажды случился неурожайный год, люди ходили грустные, потому что каждый думал, где бы взять еду. И чем больше они грустили, тем больше болели. И только художник не болел, потому что каждый день, после тяжелой работы, он рисовал, и от этого ему было хорошо и радостно. И тогда он решил показать свои картины друзьям…
Ния услышала, как вздохнул Тим. Он прекрасно понимал, какое окончание имела бы эта история в реальности. Тим рано лишился родителей, а старшего брата, который научил мальчишку играть на сопилке, казнили по приказу наместника.
— Когда друзья увидели его картины, то сперва очень удивились, ведь все думали, что он — простой дровосек, а не художник. А потом удивились еще сильнее, потому что каждая картина была красивее предыдущей. Они долго рассматривали картины, на которых все было таким ярким и красивым, что хотелось улыбаться… И люди улыбались, а когда человек улыбается, любая болезнь бежит от него. Вот так и случилось, что люди в той деревне перестали болеть и пережили неурожай.
— Все-все-все? — уточнила маленькая Ида. — И никто не умер?
— И никто не умер, — улыбнулась Ния. — А зимой, когда люди соскучились по весне, они приходили к дровосеку-художнику и просили нарисовать их сады в цвету, их огороды с богатым урожаем. И он рисовал, а люди вешали картины на стену, смотрели на них и были уверены в том, что все будет именно так, как нарисовано. А если человек уверен в том, что делает, у него все получается. И поэтому в деревне у всех был богатый урожай. Осенью они поехали на ярмарку, много наторговали, много добра купили и повезли домой. Они были очень довольны, долго благодарили художника, но не знали о том, что на той же ярмарке был главный городской полицейский. Он очень удивился, что у всех жителей деревни такой хороший урожай, и что все такие веселые и счастливые, и решил узнать, в чем дело.
- Предыдущая
- 4/33
- Следующая
