Искатель. 1969. Выпуск №5 - Константинов Лев Константинович "Корнешов" - Страница 6

Ива теперь уже не могла скрыть, что волнуется и… боится. Она не находила места рукам. Сцепила их на коленях, усилием воли уняла дрожь. Что-то в ее облике напоминало затравленного маленького зверька, попавшего в ловушку.

— Мы уполномочены произвести у вас обыск. Чтобы не терять времени, скажу: нам известно все. Повторяю: наши неплохо поработали, и мы знаем каждый ваш шаг от того времени, когда вы стали руководительницей гражданской сети[16] в Долине, и до наших дней.

Длинная фраза далась Кругляку с трудом, необходимость что-то подробно объяснять раздражала его, и он недовольно морщился при каждом слове, как от зубной боли.

Менжерес обернулась к двери, но там стоял Северин. Стоял как камень, который ни обойти и ни объехать.

— Сюда! — резко приказал Кругляк. — Сядьте на место. И не вздумайте сопротивляться — бесполезно. Вы влипли крепко, Менжерес. Помочь вам может только чистосердечное признание. Так что не теряйте времени.

Добродушие с него как рукой сняло. Даже в масленых глазках, утонувших в припухших веках, появился азартный блеск. Кругляк весь подобрался, собранно следил за каждым движением Ивы, слова его звучали властно и требовательно.

— Фамилия? Назовите фамилию.

— Менжерес…

— Не валяйте ваньку, или как это там у вас называется! Назовите подлинную фамилию, а не ту, что записана в фальшивках!

Кругляк говорил по-русски без акцента. Он с самого начала вел разговор на русском, а Ива отвечала на украинском, иногда употребляя русские слова.

— И все-таки вы меня принимаете за кого-то другого, — упорно твердила она. — Я не знаю, что такое гражданская сеть и где находится Долина. Если меня оклеветали, то правда скоро выяснится.

— Ишь ты, невинный ягненочек, — прищурился Кругляк. — Когда вы с Бурлаком выжигали села, наверное, по-другому пела. Впрочем, хватит болтать! Будешь давать показания? — Он грубо и резко перешел на «ты». — Нет? Приступай к обыску, — приказал Северину.

Северин обыскивал комнату очень методично и тщательно, чувствовалось, что дело это для него привычное. Он вначале пересмотрел все книги и тетради, обшарил мебель, перевернул постель, вытряхнул чемоданы, простучал стены и пол.

— Про потолок забыл, — нашла силы на колкость Ива.

Она нервно передергивала плечами, как от озноба.

— Посмотри в шубе, — раздраженно посоветовал Кругляк помощнику.

— Вот, — наконец доложил Северин. Он извлек из кармана шубки браунинг.

— Хорошо, — повеселел Кругляк. — А теперь займись подоконником. — Он перехватил взгляд Ивы, брошенный на окно.

Северин извлек из тайничка в подоконнике националистические листовки.

— Ну, что вы теперь скажете? — повернулся Кругляк к девушке. — Может, поговорим начистоту?

Девушка упрямо закусила нижнюю губку. Лицо у нее стало совсем некрасивым — лицом злой, упрямой, стареющей женщины.

— Вы сами все это подбросили. Хотите сфабриковать доказательства? Не выйдет — обыск проводился без понятых…

— Смотри, как заговорила, — удивился Кругляк. — Ну ладно, собирайся, пойдешь с нами, там все припомнишь.

Он встал, сунул найденный браунинг и листовки в полевую сумку. Менжерес подошла к кровати, поправила зачем-то развороченную постель, собрала в чемодан выброшенные во время обыска вещи.

Северин придвинулся к Кругляку, они о чем-то шептались. Взгляд Ивы задержался на ружье.

— Можно попрощаться с подругой? — покорно спросила разрешения у Кругляка.

— Ладно, — милостиво согласился тот и сам позвал Оксану. Распорядился: — Ружье надо тоже забрать.

Северин полез на кровать, чтобы снять двустволку.

Ива поморщилась, сказала укоризненно:

— Не гоже в сапогах да на постель. Я сама подам. — И, не ожидая согласия, сбросила хромовые сапожки, легко взобралась на кровать. Северин стоял теперь совсем рядом, он даже руку протянул, чтобы взять двустволку.

Ива сняла ружье, подержала секунду в руках, прощаясь с дорогой сердцу вещью, и внезапно с силой, коротко, почти не размахиваясь, ударила прикладом Северина в лицо. Тот вскрикнул, схватился за глаза. Второй удар пришелся по голове. Северин, складываясь пополам, брякнулся на пол.

Кругляк поспешно сунул руку в карман, но Ива уже успела перебросить двустволку в руках и теперь держала под прицелом и Кругляка и Оксану.

— Не брыкаться — стреляю без предупреждения! В патронах картечь.

— Погодите! — выкрикнул Кругляк.

— Молчать! — лицо Ивы передернула злая гримаса, глаза возбужденно заблестели. — Руки за спину!

Она, пятясь, отошла в дальний угол, и теперь ее отделяли метра три и от Оксаны и от непрошеных гостей.

— Оксана, свяжи им руки. По очереди одному и второму — эта дылда сейчас тоже очухается, — Ива ткнула стволом в Северина.

— Веревок нет, — Оксана нерешительно топталась на месте. — Ивонько, хочу тебе сказать…

— Перестань болтать. Делай что приказано. Скрути простыни жгутом и вяжи!

Кругляк беззвучно шевелил побелевшими губами, но заговорить не решался. Он по опыту знал, как опасно связываться с такими вот психами, которые сперва нажмут на спусковой крючок, а потом начнут выяснять, в кого стреляли.

Оксана послушно спеленала его и Северина. Делала она это медленно, оттягивая время, и Иве снова пришлось подстегнуть ее злым окриком.

Не спуская глаз с «гостей», Менжерес достала из полевой сумки Кругляка свой браунинг, взвела курок. Только после этого отложила двустволку. Каждое ее движение было точным, продуманным, экономным. По тому, как уверенно обращалась с оружием, можно было судить, что дело это для нее привычное.

Менжерес подвинула к себе чемодан. Открыла ящик стола, достала пачку денег.

Торжествуя, сказала Кругляку;

— С удовольствием помогла бы вам расстаться с жизнью, но, к сожалению, пока лишена этой возможности. Я сейчас уйду. Не вздумайте поднимать шум раньше времени. Впрочем, — на ходу решила она, — придется заткнуть вам рты и привязать к кровати. Тебя тоже, — повернулась к Оксане, — чтобы своим друзьям не смогла помочь…

Кругляк поймал ее взгляд. В нем была ненависть, он был таким колючим, что Кругляку показалось, будто он пошел босиком по битому стеклу. Он проклинал себя за то, что повел себя с этой девчонкой так беспечно.

Ива допустила только одну ошибку. Когда собирала вещи, ослабила контроль за пленниками, рассчитывая, что связаны они крепко. Оксана же спеленала Кругляка еле-еле, для видимости. И когда Менжерес, положив рядом пистолет, наклонилась над чемоданом, Оксана незаметно дернула за конец простыни, которой связала коренастого Кругляка. Тому теперь было достаточно развести с силой руки, чтобы освободиться.

Туго набитый чемоданчик не закрывался. «Помоги», — приказала Ива Оксане. Они вдвоем надавили на крышку. Пистолет лежал на полу, ближе к Оксане. Кругляк упорно смотрел на него, и Оксана, наконец, поняла, что от нее требуется. Когда чемодан удалось закрыть, она, вставая, ударом ноги отбросила браунинг в дальний угол. В ту же секунду Кругляк сбросил свои путы и перехватил двустволку.

Менжерес выпрямилась. Руки у нее безвольно повисли, она попятилась к стене. Прошептала: «Конец…»

Оксана развязывала Северина.

— Нет, начало, — сказал хмуро Кругляк. Одобрительно заметил: — Действовали вы хорошо, смело. Но по-дилетантски.

И объяснил:

— Надо было положить нас на пол, лицом вниз. И Оксану тоже — в таких ситуациях никому нельзя доверять. Опыта у вас маловато, зато злости с избытком. Очень хорошая реакция, но оружие впредь, если такое случится, выпускать из рук не советую…

— Уводите быстрее, — жалобно попросила Ива. — А то я сейчас запущу в вашу физиономию вот этим стулом…

Растерянность прошла. Осталась только безнадежность.