Искатель. 1969. Выпуск №5 - Константинов Лев Константинович "Корнешов" - Страница 3

Администратор снова обрел приветливость.

— Почему сразу не сказали, что часы все-таки нуждаются в ремонте? Покажите, пожалуйста.

Девушка щелкнула замком сумочки.

Часы были изумительной работы. Давний мастер сделал циферблат из небесно-голубого фарфора. В кругу изящно выписанных цифр был изображен бог времени Хронос, мудро и отрешенно взирающий на мир. Циферблат стиснули в объятиях две золоченые змейки — их хвостики служили подставкой.

Молодой человек чуть склонил голову с идеальным пробором:

— Я покажу ваш годыннык пану майстру…

— Разрешите мне это сделать самой. Кстати, не рекомендую душиться такими сильными духами, в Европе это было модно лет пять назад…

Администратор побагровел от смущения, невнятно пробормотал:

— Подождите минутку, узнаю, сможет ли пан мастер встретиться с вами.

Он исчез за перегородкой, отделявшей кабинет заведующего от общего зала.

В мастерскую вошел еще один посетитель. Это был широкоплечий молодой человек, видно бывавший здесь и раньше: мастера разогнули спины, чтобы приветствовать его. Девушке не понравилось, что молодой человек внимательно разглядывает, будто ощупывает ее. Она села в мягкое кресло, взяла газету, развернула. Газетный лист прикрыл лицо. Посетитель топтался у стойки, громко расспрашивая какого-то Андрея Ивановича о здоровье и делах, сетовал на то, что теперь все труднее способному молодому человеку подработать лишнюю копейку.

Наконец он решился и подошел к девушке.

— Тысяча извинений, паника, но я осмелюсь кое-что вам предложить…

— Что именно? — девушка отодвинула ненужную теперь газету.

— Вам подойдет — вижу по вашему виду, у меня глаз наметанный, — широкоплечий молодой человек перешел на шепот. — Имею французские чулки… Могу предложить итальянское белье…

— Неплохо, — девушка заинтересовалась. — Вот мой адрес — загляните с образцами вашего товара. Если понравятся — буду вашей постоянной клиенткой.

В глазах у широкоплечего зажглись алчные огоньки. Он подобострастно поклонился элегантной панике.

— Пройдите, пожалуйста, к заведующему, — появился администратор.

Мастер Яблонский был еще не старым человеком, так лет под сорок. Лицо у него было воскового цвета, кожа казалась почти прозрачной. Глубокие морщины поползли от глаз, редкие волосы старательно обрамляли лысину. У мастера был неподвижный анемичный взгляд и холеные, длинные пальцы. Сейчас эти пальцы бережно ощупывали часы девушки.

— Действительно, редкая вещь, — сказал он вместо приветствия. — Где вам удалось их приобрести?

— Достались по наследству.

— Давно остановились?

— Двадцать восемь лет назад.

— Где потеряли ключик?

— За Саном.

Мастер кивнул. Он уже осмотрел часы и остался доволен. Впрочем, холодные глаза его ничего не выражали.

— Что за тип крутится в общем зале? — спросила девушка.

— Вы имеете в виду Стефана? Наверное, предлагал свой товар? Каждый живет как может… У него есть хорошая черта: не надувает покупателей и ценит постоянных клиентов. Ну-с, посмотрим, что можно сделать с вашими часиками…

— Побыстрее, — вдруг резко сказала девушка, — ваш идиот и так продержал меня на виду у всех минут пятнадцать…

— Попробуем их завести, — пробормотал про себя мастер и вставил ключ в едва приметное отверстие в корпусе. Перед тем как повернуть ключ, он исподлобья глянул на девушку.

— У вас неплохая выдержка, пани, — впервые за все время улыбнулся мастер.

— А вы дурно воспитаны, пан Яблонский. Могли бы предложить присесть перед путешествием в мир иной…

— Двенадцать еще не пробило. Слава героям!

— Героям слава![9]

Мастер сдвинул стрелки с отметки двенадцать и только тогда отбросил крышку. На взрывном механизме лежал листик папиросной бумаги…

«Контакты установила. В организации — семь. Расширять опасно. Этого достаточно, чтобы выполнить ваши приказы. Жду обещанной встречи, инструкций, денег. Офелия».

«Форсируйте подготовку к приему гостей. Это главное. О встрече сообщим дополнительно. Поздравляем с награоюдекнем Бронзовым крестом и званием сотника…»[10]

— Не думала, что ты так живешь… — сказала Оксана и показала на мебель, пианино, дорогие ковры, изящные безделушки. — Откуда это у тебя?

— Батькова спадщина,[11] - не вдаваясь в подробности, скупо объяснила Ива. — Кое-что люди сберегли, другое удалось собрать по чужим квартирам.

— Люкс! — восхитилась Оксана.

— Берлога, — поджала губы Ива. — Днями придет один нужный человек, поможет все это привести в божеский вид.

Квартира действительно смахивала на склад дорогой мебели.

В тот же день Оксана перевезла свои пожитки. Она радовалась:

— Мы тут сами себе господарки. Хотим — гуляем, хотим — спим.

Пришел «нужный человек» — Стефан. Он восторженно осмотрел мебель и ковры, немного поторговался, привел в следующий раз мастеров, которые со вкусом обставили комнаты, задрапировали окна, оборудовали стеллажи для книг. Стефан лебезил перед Ивой, а она обращалась с ним приветливо, но высокомерно. Ива объяснила Оксане:

— Хочется, наконец, жить по-человечески.

Потянулись дни — ровные, спокойные, одинаковые. Девушки избегали шумных компаний. Но Ива последовала совету новой подруги: кое-как объяснила на курсе свою вспыльчивость на собрании. Мол, нездоровилось, нелады были с жильем, вот и разнервничалась.

Ива занималась необычайно усердно, выделяясь среди других студентов знаниями и прилежанием. На собраниях, где обсуждалась успеваемость, девушку неизменно ставили в пример. Иногда с нею беседовали комсомольские активисты: как живет, не требуется ли помощь? Ива благодарила, отвечала, что у нее все в порядке, привыкает к новой жизни. Первое время она все вечера просиживала над конспектами, никуда не ходила, ни с кем не встречалась. Даже Оксана удивлялась:

— Не записалась ли ты в монашки, подруженька?

— Мой монастырь — белый свет, — туманно отвечала Ива.

Над кроватью у нее висела двустволка — простое, без излишних украшений ружье, из тех, которые изготавливают для дела, а не для забавы. Потускнела вороненая сталь на стволах, сошел, стерся лак приклада — видно, не всегда двустволка висела без применения. Иногда девушка брала ружье в руки: подержит, подержит и… повесит обратно.

— Тоскуешь? — интересовалась деликатно Оксана.

Ива отмалчивалась.

Она рассказала новой подруге, что последние годы жила в Польше, в лесной глуши, охота там была богатая, привыкла к простору, а в городе ей не по себе.

На осторожные вопросы, где именно жила, в каком воеводстве и почему забросила ее туда доля, отвечала неопределенно:

— Не мы выбираем себе дороги — они нас ищут. И еще сегодня не знаем, куда пойдем завтра…

— Не пойму я, что ты за человек, — сказала как-то Оксана, — все скрытничаешь…

— Нет, просто моя жизнь принадлежит не мне одной.

Что скрывалось за этой фразой, Оксана могла только догадываться.

Ко все-таки иногда Ива оттаивала и тогда рассказывала, как хорошо ей жилось с отцом. Он был в своей среде известным человеком, занимался общественной деятельностью, и всегда у них в квартире было шумно, собиралось много интересных людей, спорили, разрабатывали планы на будущее. И ходил к ним один парень, ох какой парень.

Вспоминая прошлую жизнь, Ива становилась беспокойной, нервной; она отшвыривала учебники, говорила подруге: «Собирайся». Одевалась в свои лучшие наряды, тщательно причесывалась, и они отправлялись куда-нибудь в ресторан. Ива много танцевала, не отказывала никому, кто бы ни пригласил, была полна какого-то неестественного, взвинченного веселья. Пила она обычно довольно много, понимая толк в хороших винах.