Искатель. 1969. Выпуск №4 - Поляков Борис - Страница 35

— Джефф! Где же Джефф?

— Бьюсь об заклад, этот прохвост удрал отсюда…

— …Успели остановить поезд как раз вовремя. Все пассажиры выскочили из вагонов и помогли оттащить с рельсов упавшие столбы…

— Где же Джефф?

— А он говорит: давайте спустимся в погреб. А я говорю: у нас нет погреба.

— Вы говорите пять секунд? По-моему, прошло не менее пяти минут.

Кто-то сообщил Форресту, что Джина и Роуз тоже видели здесь с младшими детьми. Он был около их дома, но, увидев, что дом цел, поторопился проехать мимо. Им, Джаннеям, повезло — его собственный дом тоже оказался за пределами торнадо…

Неожиданно зажглось электричество, и доктор увидел, как люди собираются у палаток Красного Креста в ожидании горячего кофе, и тут же почувствовал, насколько устал.

— Вам бы лучше пойти отдохнуть, — сказал молодой врач. — Я заменю вас. Мне помогут две сестры.

— Да-да, да-да… Я только закончу с этим.

Раненых эвакуировали на поездах в другие города тотчас же после того, как их раны были обработаны и забинтованы, а на их место сразу же поступали новые. У него осталось всего двое, и первым из них оказался Пинки Джанней. Доктор приложил стетоскоп к его сердцу. Оно билось слабо. То, что Пинки выжил во время катастрофы, само по себе было чудом. Каким образом он попал сюда? Кто его нашел и доставил? Все это было необъяснимо. Доктор обнаружил несколько ушибов, два пальца были сломаны, грязь набилась в уши — это происходило со всеми пострадавшими, — но только и всего. Доктор задумался, но стоило ему закрыть глаза, как тотчас же перед ним возник образ Мэри Деккер, она уходила, оставляла его одного. Доктор поспешно открыл глаза. Нечто привычно-профессиональное, не имеющее ничего общего с его чувствами, его болью и обидой, уже вступило в действие, и он был не в силах это остановить. Он вытянул руки перед собой, они слегка дрожали.

— Черт бы вас побрал! — пробормотал он.

Выйдя из комнаты и пройдя по длинному коридору в укромный уголок, доктор вытащил свою фляжку с остатками кукурузной водки и выпил. Вернувшись, он продезинфицировал инструменты, подозвал сестру и со скальпелем в руке опустился на колено у головы племянника.

Два дня спустя доктор медленно ехал по пустынной разоренной долине.

Проследить путь Дьявола было не так уж трудно. Он гнался семимильными шагами по всей долине, вырывая с корнем целые рощи, попадавшиеся ему на пути, иногда он, подобно горожанину, шел по мощеной части дороги, если ему было по пути с этой дорогой, а затем сворачивал с нее и мчался дальше, туда, куда ему хотелось. Кое-где следы Дьявола видны были и на полях хлопка, который вдруг буйно расцвел за эти две отчаянные ночи. На самом деле этот хлопок был выворочен из сотен подушек, матрацев, одеял и возвращен к месту своего рождения.

Проезжая мимо церкви, доктор остановился и сосчитал свежие бурые холмики, появившиеся на кладбище. Он приближался к самому центру бедствия. Вот и дом Хоудена, здесь было убито трое, от дома осталась длинная печная труба, груда мусора и чудом сохранившееся, как будто в насмешку, огородное чучело. В разрушенном доме на пианино взобрался петух, шумно возвещая, что он является царем этого государства тряпья, ботинок, календарей, стульев, оконных рам, тростей, тряпок, сплющенного радиоприемника и колченогой швейной машины. Повсюду были разбросаны постельные принадлежности — одеяла, матрацы, пружины от кроватей, растерзанные подушки, — доктор почему-то подумал о том, как много времени человек проводит в постели.

В полях то там, то тут паслись коровы и лошади, и многие из них были вымазаны йодом. Наконец около одной из палаток Красного Креста доктор увидел маленькую Хелен Килрайн, она сидела у входа в палатку, держа в руках кошку.

— Здравствуй, моя девочка, — сказал доктор, и сердце у него сжалось. — Понравился твоей киске торнадо?

— Нисколько.

— Что же она делала?

— Она мяукала.

— Ах вот как.

— Она хотела убежать, но я прижала ее к себе, а она меня исцарапала — видишь?

Он тревожно и пристально взглянул на нее.

— Кто же заботится о тебе?

— Сестры из Красного Креста и миссис Уэллс, — ответила Хелен. — Моего папу ранило. Он заслонил собой меня, и меня не тронуло нисколечко. А я заслонила собой киску. Папа в госпитале в Бирмингеме. Наверное, он скоро вернется и построит для нас с киской новый дом.

Доктор молчал. Он знал, что ее отец уже не построит ей нового дома: он умер этим утром. Она осталась одна, но она этого не знала. Вокруг нее простирался мир, темный и равнодушным.

Он спросил:

— У тебя есть какие-нибудь родственники, Хелен?

Она подняла к нему доверчиво свою славную мордочку и сказала:

— Я не знаю.

— Но ведь у тебя есть киска, правда?

— Да, но это только киска, — возразила она тихо и, тут же устыдясь, прижала кошку к себе.

— Она, наверное, доставляет тебе много хлопот?

— Ну что ты, — сказала она поспешно. — Какие же это хлопоты? Она даже и не ест ничего почти.

Доктор опустил было руку в карман, но передумал.

— Миленькая, я скоро вернусь, сегодня же. А ты как следует смотри за своей киской, ладно?

— Конечно, — просто ответила девочка.

Доктор поехал дальше и остановился у дома, который чудом уцелел. Уолт Капе, хозяин этого дома, чистил ружье на переднем крыльце.

— Что вы делаете, Уолт? Хотите застрелить следующий торнадо?

— Следующего не будет.

— Как знать. Посмотрите-ка на небо. Что-то слишком быстро темнеет.

— Нет, на ближайшую сотню лет даю гарантию, — усмехнулся Уолт и щелкнул затвором ружья. — Это для бандитов. Их за эти дни развелось больше чем надо. А черномазых среди них, заметьте, не так уж много. Пожалуйста, если будете в городе, попросите прислать нам несколько полицейских.

— Обязательно покрошу. А вы, я вижу, совсем не пострадали.

— Слава богу, нет. Мы все шестеро были дома и остались целы и невредимы. Торнадо отхватил у нас одну курицу и, возможно, до сих пор гонит ее где-нибудь по дорогам.

Доктор поехал в город. Он чувствовал какое-то странное возбуждение и не мог понять, в чем дело. «Вероятно, от погоды, — решил он. — Что-то похожее творилось со мной и в прошлую субботу».

В течение последнего месяца у него время от времени возникало желание уехать. Когда-то он надеялся найти в этих краях тишину и покой. Жизненная энергия, в свое время поднявшая его над средой, стала истощаться, и он вернулся на родину, чтобы наблюдать в тишине, как вращается Земля, чтобы жить простой и ясной жизнью среди простых людей, которых он любил. Тишина! Он понимал, что недавняя ссора с семьей брата не пройдет бесследно, с того момента все здесь переменилось, и этого уже не забыть. Он видел, как эти мирные долины превратились в поля смерти и ужаса. Здесь больше нет покоя. Надо бежать!

Он увидел Бутча Джаннея, идущего по направлению к городу.

— Я шел к вам, — сказал Бутч хмуро. — Все-таки вы оперировали Пинки, не так ли?

— Садись в машину… Да, я оперировал Пинки. Откуда ты знаешь?

— Нам сказал Бехрер.

Он быстро искоса взглянул на доктора, и тот уловил этот подозрительный взгляд.

— Говорят, он и дня не протянет.

— Я очень сочувствую твоей матери.

Бутч неприятно засмеялся.

— Да, вы сочувствуете…

— Я сказал, что сочувствую твоей матери, — повторил доктор резко.

— Я слышал, что вы сказали.

Некоторое время они ехали молча.

Становилось темней, где-то вдалеке, к югу, слышались слабые раскаты грома.

— Я надеюсь, — Бутч сузил глаза, — вы по крайней мере не были пьяны, когда оперировали Пинки?

— Видишь ли, Бутч, — очень медленно начал доктор, — это я сыграл с вами грязную шутку, это я пригласил сюда своего старого друга — Торнадо.

Ответа не последовало. Доктор обернулся. Лицо Бутча смертельно побледнело, рот широко раскрылся, глаза устремились в одну точку. Он пытался сказать что-то, но только протянул руку вперед, и тогда доктор увидел.