Полураспад - Зорич Александр - Страница 20
- Предыдущая
- 20/73
- Следующая
— Давай-ка чуть левее… Нет! Назад! Чуть левее я сказал… У меня интуиция… — командовал я. — Нет, это чересчур… Так можно его проворонить… Да что у тебя, руки, что ли, трясутся?! Или ты специально ими трясешь, мамкина норка?!!
Так мы и работали, экзаменуя лужу метр за метром.
Несмотря на то, что всматривание в темную толщу радиоактивной жидкости полностью поглощало мое внимание, я все же находил в себе силы изредка отрываться от подсолнухоискательства и окидывать окрестности Белого Замка, а также гребни дюн цепкими опасливыми взглядами.
Один раз мне показалось, что в окнах Белого Замка мелькнул некий неясный силуэт. Но датчик движения ПДА был безмолвен.
Когда на дне лужи засиял неземным цветом волшебный цветок, предмет наших поисков, я был потен, изможден и… счастлив!
— Нашел, Тигрёнок! Всё в порядке! — крикнул я. — Так и держи, пока я не скажу.
До «подсолнуха» было десять шагов. Но это были не самые легкие шаги в моей жизни.
Начать с того, что лужа была заполнена камнями, точнее — маленькими вулканическими «бомбами» из спекшейся глины, которые охотно выплевывают разломы в процессе своей эволюции.
Как ни называй их, камни эти были чудовищно скользкими. Два раза я едва не упал на спину. А один раз чувствительно подвернул ногу, которая угодила в узкую расщелину между двумя особо крупными вулканическими «бомбами».
Интенсивность излучения росла от краев к центру лужи, достигая тысячи рентген в час.
Это тоже не прибавляло оптимизма. Защитные ресурсы моего костюма были отнюдь не безграничны.
— Ну как там? — звонко спросил Тигрёнок, которого, видать, удивлял тот факт, что все происходит так медленно.
— Погоди… Сейчас…
Я уж было примерился к тому, чтобы наклониться и поднять «подсолнух» со дна, когда луч фонаря вдруг метнулся вправо-вверх и раздался громкий вскрик Тигрёнка. Не то «ой!», не то «ай!», не то «аой!».
— Что там, итить твою двести? — поинтересовался я нарочито спокойным голосом.
— Тут кто-то камнями кидается! — прогундосил мой спасеныш.
У меня возникло сразу несколько версий относительно услышанного. И любая из версий заставила бы менее опытного сталкера, чем я, затрястись крупной дрожью от адреналиновой лихорадки.
Но один из главнейших законов Зоны гласит: конец — всему делу венец. Иными словами, сначала добудь артефакт, а потом уже дознания устраивай. И трясись в адреналиновой лихорадке, если хочешь.
— Отставить панику, — скомандовал я. — Посвети фонарем на меня, а потом на дно, как и раньше. Это ясно?
— Да ясно… ясно…
Во второй уже раз я сфокусировался на «подсолнухе», ответившем притягательными переливами лучу света от фонарика «Гелиос Люкс».
Я осторожно наклонился и наконец-то взял артефакт в руки, прижимая мокрое, неистово фонящее сокровище к груди. Как вдруг рядом со мной в воду плюхнулся изрядной величины камень!
Я чертыхнулся и едва не выронил скользкий «подсолнух».
Тигрёнок испугался еще пуще!
— Что происходит?! Владимир?! Владимир!… Сергеич!… — истерично заорал он.
Со всей возможной в подобной ситуации ловкостью я поспешил спрятать «подсолнух» в свой контейнер для артефактов.
Затем, чувствуя закипающую ярость, сорвал с плеча «Калашников» и, включив укрепленный на планке Пикатини тактический фонарик, взрезал им темноту в направлении нашей дневки.
Как я и ожидал, обоих валунов там уже не было.
Зато над белым песком стелилось призрачное изумрудно-зеленое сияние.
— Это полтергейст, Тигрёнок! Полтергейст! — крикнул я. — В переводе с нерусского — «буйство духов»!
В фильмах герой постарше обязательно добавил бы «Не бойся!». Но я добавлять не стал.
Потому что причин бояться полтергейста было очень много. Начать хоть с того, что в отличие от зомби, псевдогигантов и даже химер эту напасть не брали ни пули, ни огнеметы, ни гранаты. Оставалось лишь надеяться, что конкретно этот полтергейст окажется вялым и нецелеустремленным…
— Что я должен делать? — спросил Тигрёнок.
— Замри на месте и читай «Отче наш», — посоветовал я.
В следующий миг произошло событие, возможность которого я целый день продержал в самом дальнем чулане своего ума, а потом позабыл о ней так надежно, что, когда событие все-таки случилось, я едва не заорал от ужаса.
Зажглись «огни святого Эльма»!
Они вспыхнули на гребнях ближайших дюн мертвенно-голубыми кострами.
Множество тонких молний беззвучной зыбью заструились вниз, по белым склонам.
Если бы кто-то из нас в этот миг находился вблизи гребня любой дюны, этому кому-то сильно не поздоровилось бы. Могучие электрические разряды, накатывая один за одним, не оставили бы несчастному ни одного шанса выжить. И никакой экзоскелет тут не помог бы!
В сравнении с электрами на других уровнях Зоны здешние электрические аномалии были самыми матерыми.
— Не дрейфь, Тигрёнок. До нас они скорее всего не докатятся, — ободрил я своего спасеныша. И, поскольку счетчик Гейгера истерично трещал, обещая мне скорое свидание с врачом-радиологом, я вышел из ступора и пошкандыбал наконец прочь из черного озерца.
На этом напасти не кончились.
Потому что полтергейсты наконец-то вошли во вкус ночного безобразия.
— Да что это такое?! — вновь взвился Тигрёнок.
— Что на сей раз?
— Кажется, опять началось…
Он не успел завершить фразу, как я и сам понял, что именно началось.
Теперь камни летели в нас не по одному, а настоящим градом.
Причем это были не те сравнительно безобидные обломки кирпичей и комья глины, которые попадались кое-где у подножия дюн. А оплавленные патологическими энергиями разлома, гладкие и страшно радиоактивные катыши со дна озерца!
Полтергейсты доставали их со дна при помощи телекинеза — а телекинезом эти твари владели в совершенстве — и метили ими в наши бренные тушки. А также, что было особенно неприятно, в наши бренные бошки.
Пожалуй, сцене очень недоставало зловещего уханья и демонического хохота. Которые, если бы мы находились внутри фильма ужасов, непременно изливались бы буквально отовсюду да еще и отдавались бы гулким, нефизичным эхом — даром что дюны, сыпучие субстанции, хорошее звукопоглощение…
В реальности же камни летели в полной тишине.
И вот это было по-настоящему жутко!
— Может, убежим? Давайте убежим, Владимир Сергеевич! — взмолился Тигрёнок, доведенный бомбардировкой до исступления.
— Ты ночью здесь побегаешь… До первой жарки…
— Но что-то же надо делать!
— Отступаем к МАЗу. А там видно будет, — приказал я и подал своему подопечному пример прыткости — моему возрасту уже, увы, несвойственной.
Я промолчал о том, что проклятый МАЗ был, в сущности, последним местом, где мне хотелось бы дожидаться рассвета. Но цепочка полтергейстов, фланирующих вдоль разлома с одной стороны, и гирлянды «огней святого Эльма», смертельным водопадом струящихся с другой стороны, не склоняли к привередливости.
— Так что, спрячемся в кабине? — проявил догадливость наивный Тигрёнок.
— Ни в коем случае! И даже не прикасайся к ее двери! Падай за колесом!
Тяжело дыша, мы оба лежали под брюхом могучей советской машины, без устали бомбардируемой полтергейстами. Броня отзывалась ударам вулканических «бомб» низкими, короткими, но очень сочными звуками: «бэм», «бэмм», «бымм».
Обломки некоторых «бомб» падали достаточно близко от правого переднего колеса МАЗа. Радиационный фон в той точке, где мы с Тигрёнком находились, от этого неуклонно рос.
Дела наши были так плохи, что впору было запевать что-нибудь ободряюще-предсмертное, вроде «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!».
Спасения ждать было неоткуда.
До рассвета оставалось шесть долгих часов.
Да и, кстати, непонятно было, с какого бодуна здешние полтергейсты должны бояться рассвета…
Из недр гигантской бронированной коробки МАЗа вдруг начали доноситься подозрительные щелчки и потрескивания. Я не сразу выделил их на фоне ударов вулканических «бомб» как нечто, имеющее самостоятельную природу.
- Предыдущая
- 20/73
- Следующая
