Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы - Желязны Роджер Джозеф - Страница 43
- Предыдущая
- 43/95
- Следующая
— Да. Я должна избегать чего-либо подобного.
— Вот и избегай. Я могу ещё многое проделать со Временем, ну, например, полностью его заморозить. С тобой все будет хорошо, верь мне!
— Конечно, — сказала она, поднимая бокал. — Счастливого Рождества.
— Счастливого Рождества.
Но даже если человек неимоверно богат, пренебрежение умножением этого богатства, маниакальная одержимость в достижении единственной цели и постоянные огромные расходы неизбежно приводят к тому, что впереди начинает маячить конец. И пусть он маячит где-то вдали, пусть остается ещё много лет, которые можно использовать, тем не менее всем окружающим было уже ясно, что Карл Мейнос посвятил себя борьбе, которая приведет его к гибели. По меньшей мере финансовой. Для них же хуже такой гибели ничего быть не могло, Ибо они не жили в мыслях Мейноса и не подозревали, что есть другая, куда более губительная гибель.
Он пришел к ней в начале лета и принес записи любовных дуэтов де ла Крус и Идальго Бретона. Они сидели рядом, держась за руки, и весь июль и август слушали голоса других влюбленных. Он ощутил её тоску, только когда август был на исходе и запись кончилась, пение сменилось тишиной.
— Что? — спросил он нежно.
— Ничего. Совсем ничего.
— Так скажи мне.
И тогда она заговорила об одиночестве. И затем осудила себя — за неблагодарность, за нетактичность, за недостаток терпения. Он ласково её поцеловал и обещал что-нибудь придумать,
Когда он вышел из комнаты, в этом уголке мира веяло сентябрьской зябкостью. Но он начал изыскивать способ смягчить её одиночество. Он подумал было о том, чтобы самому остаться с ней и вести эксперименты в комнате без Времени. Но это было неосуществимо по многим причинам — главным образом связанным со Временем. Да и для проведения экспериментов ему требовалось большое пространство, а пристроить к комнате дополнительные помещения было невозможно. Он отдавал себе отчет, что у него на это просто не хватит средств.
А потому он остановился на другом выходе, наилучшем при таких обстоятельствах,
Он поручил своему фонду обыскать весь мир, чтобы найти для неё наилучшего товарища в её уединении. После трех месяцев ему вручили список возможных кандидатов. Их оказалось двое. Всего двое.
Во-первых, красивый молодой человек Томас Гриндел, веселый, остроумный, говорящий на семи языках. Он написал оригинальную историю человечества, много путешествовал, был общителен и во всех остальных отношениях представлялся идеальным собеседником в одиночестве.
Во-вторых, малопривлекательная женщина Иоланда Лоеб. В образованности она не уступала Гринделу, была замужем, развелась, писала очень хорошие стихи и посвятила жизнь борьбе за различные социальные реформы.
Даже Карл Мейнос был не настолько погружен в свои изыскания, чтобы не заметить, чем был чреват тот или иной выбор. Он вычеркнул Гриндела.
Иоланде Лоеб он предложил два соблазна: увеличение срока жизни и финансовое вознаграждение, которого ей с лихвой хватило бы на три жизни. Она согласилась.
Карл Мейнос провел её в дом и перед дверью комнаты, прежде чем набрать открывавший её код, сказал:
— Я хочу, чтобы она чувствовала себя счастливой. Нашла бы себе занятие. Чего бы она ни захотела, её желание должно быть исполнено. Вот все, о чем я прошу вас.
— Я сделаю все, что в моих силах, мистер Мейнос.
— Она чудесная натура. Я уверен, что вы её полюбите.
— Да, конечно.
Он открыл тамбур, и они вошли. Затем он нейтрализовал временность, внутренняя дверь открылась, и он вошел вместе с Иоландой Лоеб,
— Привет!
Глаза Лоры широко раскрылись при виде незнакомой женщины, но, когда Карл объяснил, что мисс Лоеб составит ей компанию, будет подругой, в которой она нуждается, по её губам скользнула улыбка, и она поцеловала ему руку.
— У нас с Лорой есть сколько угодно времени, чтобы познакомиться, сказала Иоланда Лоеб, — так почему бы вам пока не побыть вдвоем? — И она отошла в дальний угол комнаты к книжным полкам и взяла том Диккенса.
Лора обняла Карла Мейноса и поцеловала его.
— Ты так добр ко мне!
— Но я же люблю тебя. Что может быть проще? Жаль только, что не все так просто.
— И как продвигаются исследования?
— Медленно, но продвигаются.
Она словно бы встревожилась из-за него.
— Ты выглядишь таким усталым, Карл!
— Утомленным, а не усталым. Это большая разница.
— Ты постарел.
— По-моему, седина в бороде придает мне большое благообразие.
Она весело засмеялась, а он обрадовался, что выбрал мисс Лоеб, а не Гриндела. Проводя наедине в запертой комнате бесчисленные месяцы, которые для них там, где Время почти остановилось, не были бы месяцами, кто знает, как они повели бы себя? Лора — необыкновенно красивая женщина. В неё влюбился бы любой мужчина. Но если её компаньонкой будет мисс Лоеб… Теперь беспокоиться не о чем,
— Ну, мне пора. Сегодня мы испытываем новый катализатор… Вернее, испытывали много дней назад, когда я вошел сюда. Береги себя, любимая. Я вернусь, как только смогу.
Лора кивнула:
— Теперь, когда у меня есть подруга, мне не будет так одиноко до твоего возвращения, любовь моя.
— Что ты хочешь, чтобы я принес в следующий раз?
— Сандала для курильницы.
— Непременно.
— Теперь мне не будет так одиноко, — повторила она.
— Да. Надеюсь, что да. Благодарю тебя. И он оставил их вдвоем.
— Вы знаете Неруду? — спросила мисс Лоеб.
— Прошу прощения?
— Чилийского поэта. "Вершины Мачу-Пикчу"? Одно из лучших его творений?
— Боюсь, что нет.
— Я захватила с собой эту вещь. Потрясающая мощь. В этих стихах скрыта сила, которая, подумала я…
— …придаст мне смелости перед лицом смерти. Нет. Благодарю вас, но нет. С меня достаточно вспоминать все, что те немногие, кого читала я, наговорили о конце жизни. Я трусиха, и я знаю, что рано или поздно все должны умереть. Но в отличие от них у меня есть расписание, Произойдет это, потом это, а потом все кончится. Между мной и смертью стоит только мой муж.
— Мистер Мейнос замечательный человек. И очень вас любит.
— Благодарю вас. Я знаю. А потому если вы хотели бы утешить меня, то мне это не нужно.
Однако Иоланда Лоеб сжала губы, коснулась плеча Лоры и сказала;
— Нет. Не утешить. Вовсе нет. Помочь вам обрести мужество, может быть, веру. Но не утешать, не уговаривать смириться с неизбежным. — И она продолжала:
Смерть много раз звала меня к себе. Она была как соль, сокрытая в волнах, и аромат незримый говорил о кораблях погибших и вершинах, и о постройках ветра и метелей.
— Откуда это?
— Начало четвертой песни.
Лора опустила глаза, а потом сказала:
— Прочтите мне все целиком. Иоланда начала низким выразительным голосом с чуть заметным акцентом:
Меж воздуха и воздуха, как сеть пустая, заброшенная в улицы глухие, бреду с дарами к воцаренью листопада…
Лора слушала; в этом, казалось, была скрыта какая-то новая истина.
А потом она протянула руку, и их пальцы нежно соприкоснулись.
Иоланда рассказала ей о своей юности в кибуце и своем неудачном браке. Она рассказала, как жила потом, о своих страданиях. Лора плакала, слушая печальные слова.
И потом несколько дней ей было очень скверно. Но для Карла Мейноса речь тут шла не о днях, и у него тоже была причина чувствовать себя скверно. Он познакомился с девушкой, чье общество ему очень нравилось, пока она не сказала, что любит его. Тогда он отшатнулся от нее, как от пропасти, как от жгучей крапивы. В конце-то концов Время — их друг-враг — прочно вошло в жизнь Лоры и Карла. В их роковом me nageatrois (Брак втроем (фр.)) не было места для посторонних.
Он чертыхался, уплачивал по счетам и изыскивал способы ещё больше подчинить себе Время.
Но внезапно его начала терзать боль. Он ничего не знал о Пабло Неруде, или о Пастернаке, Лорке, Евтушенко, Йитсе, Бруке, Дэниелсе — ни о ком из них, — а Лора теперь только о них и говорила. Ему нечего было сказать, и он только кивал. Все кивал и кивал…
- Предыдущая
- 43/95
- Следующая
