Выбери любимый жанр

Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы - Желязны Роджер Джозеф - Страница 14

Изменить размер шрифта:

Он был, конечно, прав. Когда ураганы поутихли, Сэндоу занялся созданием океанов. Затем он подбросил огонька в недра и принялся формировать материки. Успокоил землетрясения, заткнул глотки местным вулканам, а под конец очистил атмосферу так, чтобы ею можно было дышать.

На следующий же день мистер Сэндоу привез целый ковчег животных и растений и резко активизировал их способность к мутациям. После этого они стали расти и размножаться словно сумасшедшие. Сэндоу дал им несколько лет, а затем вновь дочистил атмосферу. Так он проделывал добрую дюжину раз и, когда все утряслось, занялся тонкой регулировкой погоды.

Настал день, когда он привез на Угрюмый несколько ответственных чиновников. Сбросив кислородную маску он поднял над собой зонтик, глубоко вздохнул и промолвил: — И сказал я, что это хорошо. А теперь хорошо платите.

Он закашлялся, потому что в воздухе было многовато углекислого газа, но, сами понимаете, ни один вновь построенный объект не сдается без отдельных недоделок.

И согласилась комиссия, что это на самом деле хорошо, и галактические бюрократы были искренне рады. Так же как и сам Сэндоу. Но, увы, только на короткое время. Почему? В этом-то вся и загвоздка, как вы увидите дальше.

На большинстве обитаемых миров можно найти некоторые приятные местечки, где нет холодной зимы, жаркого лета, ураганов, града, цунами, ужасных электрических штормов, комаров, слякоти, льда и всех подобных штучек, которые заставляют философов всех миров прийти к одной и той же мысли: «Жизнь прекрасна, но все же полна страданий».

На Угрюмом все проще. Находясь на этом уродце, вы даже не сможете толком разглядеть местное солнце, поскольку Бетельгейзе, как правило, закрыто облачным покровом, но, когда оно все-таки продирается через редкие просветы в тучах, вы и глядеть на него не захотите — уж больно оно жаркое. Остальные местные достопримечательности не лучше: пустыни, ледники, джунгли, резкие перепады температур, ураганный ветер — всего этого здесь вдоволь и в самых различных комбинациях. Так что планета не зря получила свое веселое имечко.

Почему же Земля заплатила Сэндоу хорошие деньги за создание этого ада?

Преступники, как известно, должны перевоспитываться. А что может быть лучшей терапией, чем изрядная доза неприятностей, материальных и психологических? Всего этого на Угрюмом было вдоволь.

Угрюмый был планетой-тюрьмой. Максимальным сроком ссылки на неё было пять лет. Я получил три. Несмотря на то, что я только что наговорил, к этому миру можно было привыкнуть. Условия жизни были недурными, включая отопление помещений, кондиционирование воздуха и все прочее. Никаких тюрем на планете-тюрьме не было, вы могли приходить и уходить в свое жилище, когда пожелаете; пригласить семью или обрести желанное одиночество. Вы могли здесь даже заработать деньги. На Угрюмом было сколько угодно приятной, необременительной работы, а также театров, ресторанов, церквей и всего прочего, что есть на любой цивилизованной планете. Правда здесь все эти строения были раза в три крепче построены а зачастую вообще упрятаны под землю. Никто не стал бы возражать, если бы вы вдруг ударились в мизантропию и сидели целыми днями в своем доме, размышляя о сущности бытия. С голоду вам не дали бы умереть.

Но покинуть планету до истечения срока ссылки было нельзя. На планете было приблизительно триста тысяч человек, из которых 37 % были ссыльными или членами их семей. У меня семьи не было, да и не в этом суть дела. А может быть, в этом. Не знаю.

Я работал в большом саду — один-одинешенек, если не считать роботов. Половину дня мой сад был наполовину закрыт водой, а другую половину полностью. Он располагался на дне долины, с высокими деревьями на вершинах окружающих холмов. Среди них стоял мой сборный дом с маленькой лабораторией и компьютером. Каждое утро я выходил прогуляться в одних шортах или шел на работу с Легким аквалангом на плечах. Мне нравилось плавать над своим садом, но собирать урожай или заниматься севом я терпеть не мог.

По утрам долина была задернута густым туманом, так что мне казалось, что Угрюмый исчезал, а я погружался в преисподнюю. С восходом невидимого солнца туман превращался в серых рептилий, которые уползали прочь, оставляя меня один на один с наступающим днем. Он бывал обычно ещё хуже, чем утро, но, как я уже говорил, к окружающему можно было привыкнуть. Я привык — быть может, потому, что был всерьез увлечен своим проектом.

Вот почему я не позволял себе, как другие, кричать то и дело: «Железо!»

У меня был интересный исследовательский проект. Угрюмый был не только тюрьмой, но и своеобразным полигоном для множества изобретений. Немало смелых парней раскатывали на новых типах автомобилей по различным климатическим поясам планеты, изучая возникающие неполадки. Разнообразные типы жилищ, выдержавшие местные ураганы, землетрясения и грозы, без сомнения, получат в будущем распространение на многих новых планетах с суровым климатом. Любая идея, любой прибор или механизм, рожденные человечеством, проходили проверку на прочность здесь, на Угрюмом. Моим делом были продукты питания.

Однажды до моей затерянной среди холмов долины донесся испуганный вопль: «Железо!», прокатившийся по всей планете и встревоживший всех её обитателей. Мой срок кончился уже год назад, но я решил остаться. Я мог покинуть Угрюмый в любой момент, но предпочел довести свое дело до конца и с головой погрузился в свой проект.

Фрэнсис Сэндоу намеревался испытать на этой планете множество новых технологий, и они порой давали удивительные побочные эффекты. То, что изучал я, было связано с экологическими процессами, протекающими в моей долине. По каким-то причинам обычный рис здесь рос так быстро, что это можно было наблюдать невооруженным глазом. Сэндоу и сам не знал, чем это было вызвано — вот я и взялся разобраться. И так увлекся, что даже добровольно остался в этой проклятой тюрьме ещё на год.

Результаты моих экспериментов над различными видами растений поражали воображение. Любой злак, любой овощ или фрукт созревали здесь всего спустя две недели после посадки. Учитывая, что население Галактики в последнее время стремительно росло, этот секрет повышения плодородия мог стоить фантастические деньги. Ради этого можно было остаться даже в этом милом мире.

Итак, по утрам я выходил из дома в легком акваланге, вооруженный до зубов на случай встреч со змеями и водяными тиграми; я собирал урожай, анализировал результаты очередных опытов и вводил данные в компьютер. Факты собирались медленно, годами, и я был всего в паре урожаев от получения ответа, когда мой радиоприёмник завопил десятками перепуганных голосов: «Железо!» Чушь!

У меня были другие виды на будущее. Я собирался написать на листочке бумаги выводы своих исследований, поднять его над Вселенной и скромно сказать: «Слушайте, люди тысяч миров! Я сделал кое-что, что спасет человечество от голодной смерти, ныне и во веки веков. Разрешите представить счет к оплате».

Порой мне приходилось навещать соседний город. В последнее время там только и было разговоров, что про это проклятое «железо». Нет, не зря меня тошнит от людей. Потому-то я и поселился в долине один, чтобы не слушать подобной пустопорожней болтовни. Горожане, ясное дело, тоже меня не очень-то любили. Я то и дело слышал у себя за спиной нелестные рассуждения на свой счет.

Поэтому я был весьма удивлен, когда колокольчик за дверью моего дома зазвенел. Я открыл дверь, и гостья едва не упала мне на руки, подталкиваемая хорошим ураганом в спину и поливаемая сумасшедшим ливнем.

— Сюзанна! — искренне удивился я. — Входите.

— Похоже, я уже это сделала, — с иронией ответила девушка, и я закрыл за ней дверь.

— Разрешите помочь вам снять плащ.

— Спасибо.

Я помог ей освободиться от плаща, который на ощупь был похож на дохлого угря, и повесил его на вешалку.

— Не хотите ли чашечку кофе?

— С удовольствием.

Она последовала за мной в лабораторию, которая заодно служила мне кухней.