Сестра звезды - Жаринова Елена - Страница 31

— Ты понимаешь меня?

Я судорожно кивнула.

— Ты — законная добыча охотников из Дугонского леса, — заявил он. — Вы посягнули на наши владения, и нам нужно было решить: убить мужчину или забрать в плен женщину. Дугонским разбойникам не надо лишнего! Так что радуйся: ты спасла от смерти твоего спутника.

— Что вы со мной сделаете? — спросила я, не очень-то желая услышать ответ. Но разбойник ответил, равнодушно пожав плечами:

— Скоро сюда прибудет невольничий караван, идущий в Цесиль. Мои люди будут сопровождать его через лес. Если старший купец сочтет тебя достойным товаром, мы получим за тебя деньги. Если ты ему не понравишься, мы тебя убьем, потому что ты ведьма, и из-за тебя погибли наши товарищи.

Сказав это, разбойник повернулся и вышел, и я услышала, как лязгнул замок, запирающий дверь.

Оставшись одна, я какое-то время сидела неподвижно, боясь, что за мной наблюдают, а потом вскочила на ноги и внимательно осмотрела темницу. Бревна были пригнаны очень плотно, но под потолком виднелось маленькое окошко, из которого не лился свет: наверное, уже успело стемнеть. Хватаясь руками за жесткую паклю между бревнами, я вскарабкалась наверх и выглянула наружу.

Даже если бы оконце было шире, убежать бы мне не удалось. Стена сарая выходила не на улицу, а в помещение, где было полно разбойников. Все они были высокие, темнокожие и одетые так же, как тот, кто заходил ко мне, только цвета рубашек у всех были разные — наверное, в этом был какой-нибудь смысл. Одни сидели прямо на полу и жадно уплетали дымящееся варево из глиняных плошек, другие раскуривали трубки, третьи поправляли тетиву на своих страшных луках. Мне оставалось только надеяться, что Рейдан и Готто не бросят меня в беде. В том, что они в любом случае попробуют мне помочь, я не сомневалась: именно затем они постарались уцелеть во время нападения разбойников. Но вот удастся ли им меня вызволить?

Тем временем в комнату зашел уже знакомый мне разбойник в красной рубашке, а следом за ним — низенький толстый человек в долгополом кафтане неопределенного цвета и длинной козлиной бородой. Они явно направлялись к сараю, поэтому я быстро спрыгнула вниз и снова уселась на солому.

— Итака, старший купец, — сказал мне разбойник, пропуская козлобородого толстяка вперед. — Ты должна делать, что он скажет. Если будешь сопротивляться, он не станет тебя покупать, и тогда я застрелю тебя. У тебя красивые волосы, а такой товар ценится в Цесиле.

Купец проговорил что-то визгливым голосом.

— Тебе нужно раздеться, — равнодушно перевел разбойник.

Я забилась в самый угол, не веря своим ушам. Толстяк резво подскочил ко мне и, продолжая верещать, потянул меня за голуну; с ткани с треском полетели крючки. В бешенстве я оттолкнула мерзавца так, что он чуть не упал. Однако эта ярость происходила от сознания собственной беспомощности: силы Келлион не возвращались ко мне, и я готова была рыдать злыми слезами. Тем временем Итака, погрозив мне кулаком, подбежал обратно к разбойнику и начал что-то быстро говорить ему, показывая на меня немытым пальцем. Тот с высоты своего роста обронил несколько тихих слов и снова обратился ко мне, поднимая лук.

— У тебя полминуты, девушка, чтобы решить, чего ты хочешь — жить или умереть.

Разбойник не кричал на меня, он даже не был рассержен, но я чувствовала, что жизнь моя висит на волоске. Я точно знала, что он без всяких сомнений и сожалений исполнит свою угрозу и сделает это ровно через полминуты. А умирать мне не хотелось. Может быть, мне удастся убежать от этих отвратительных купцов по дороге, может быть, представится такой случай в Цесиле, может быть, мои друзья отыщут меня и спасут, но все эти «может быть» осуществимы лишь для живых. Поэтому я сжала зубы и начала снимать с себя одежду.

Я надеюсь, что эти минуты унижения когда-нибудь изгладятся из моей памяти. Грязные руки с короткими жирными пальцами деловито шарили по моему телу. Купец смотрел мне зубы, как лошади, приподнимал, словно взвешивая, груди, перебирал волосы, но я стояла неподвижно, и даже когда он полез проверять мою девственность, лишь поморщилась. Я казалась окаменевшей, и кто бы знал, как мне на самом деле хотелось превратиться в камень!

Наконец Итака отошел от меня к разбойнику, который, выслушав его, сказал мне:

— Купец считает, что ты слишком хороша, чтобы тебя убивать. Он согласен взять тебя, несмотря на твой дурной нрав. Но до Цесиля ты поедешь связанной, пока не попадешь в руки опытных надсмотрщиков. Одевайся и выходи — караван сейчас отправляется.

Они вышли из сарая, и на этот раз разбойник не стал запирать дверь. Я быстро оделась и вышла в комнату. Она тем временем опустела, только один темнолицый в коричневой рубашке сидел на лавке у стола, на котором лежал большой ломоть белого хлеба и стояла кружка с водой. Разбойник, который показался мне совсем молодым, равнодушно взглянул на меня и жестом указал на еду. Я поняла, что это предназначается мне, послушно отломила небольшой кусок хлеба и жадно запила его водой — ведь со вчерашнего дня у меня во рту не было ни крошки.

Когда разбойник вывел меня из комнаты, я сразу оказалась на широком дворе, истоптанном лошадиными копытами и окруженном высоким бревенчатым забором высотой в полтора человеческих роста. В темноте наступившей ночи горели яркие факелы, воткнутые в землю возле дома. Я разглядела три телеги, запряженные незнакомыми мне животными, кажущимися помесью лошади и вола. Странные твари переминались с ноги на ногу и мотали головами — рогатыми и гривастыми одновременно. Две телеги были заботливо укрыты полотнищами ткани, — вспомнив рассказы Готто о Цесиле, я вздрогнула и даже не стала представлять себе, какого рода товар мог перевозиться там. В третьей я смутно различила тихо сидящих женщин.

Купцов было пятеро: все, как один, низенькие, толстые и бородатые; Итаку я узнала среди них только по тому, как он давал распоряжения своим спутникам, которые занимали место на козлах и в телегах. Телеги окружали трое конных разбойников. Я быстро огляделась в поисках возможности для побега, но не увидела даже ворот в заборе. Тем временем молодой разбойник, который привел меня на двор, жестами велел мне залезать в телегу с невольницами, помог мне забраться туда и запрыгнул сам, ловко замотал мне сзади руки веревкой и прикрепил ее к железному кольцу, приделанному к бортику телеги нарочно для таких целей. Сразу после этого ворота бесшумно распахнулись, и ближайшая повозка не спеша выдвинулась вперед, а за ней потянулись остальные. Вслед за купцами за ворота выехали разбойники; один во главе каравана, двое других — замыкающими.

Связанные руки не болели, но как я ни пыталась освободиться, у меня ничего не вышло. Я хотела рассмотреть своих подруг по несчастью, но все девушки не то спали, не то пребывали в забытьи. Их лица, едва различимые во мраке, были прикрыты капюшонами или накидками. Скоро я и сама почувствовала, как мерное покачивание телеги вгоняет меня в сон, и, вместо того чтобы измышлять путь к свободе, я крепко уснула в том углу, где была привязана.

Однако сон не принес облегчения, потому что мне приснился кошмар.

Я снова была ребенком. Я строила дворец из песка, старательно охлопывая его ладошками. Вдруг откуда ни возьмись появлялись трое в голубых плащах с лицами дугонских разбойников. Я с криком бросала свои игрушки и бежала, бежала, бежала к дому. Почему-то я никак не могла добежать, хотя дом все время находился рядом. На крыльце стояли отец и мать, они звали меня и махали рукой, и я точно знала, что там я окажусь в безопасности. Вдруг отец превращался в Рейдана, обнимал мать и отворачивался от меня; дом и дорога, и знакомые горы начинали вертеться волчком, проваливаясь в необозримую пропасть, и я с криком летела вслед за ними, а за мной, обращаясь в огромных хищных птиц, с клекотом стремились преследователи…

Резкий толчок прервал мой кошмар. Один из купцов, лопоча что-то на полузнакомом языке, протягивал мне ломоть хлеба и кружку воды. Вокруг было светло, но солнце уже опускалось к горизонту: значит, я проспала всю ночь и весь день.