Выбери любимый жанр

Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира - Страница 15

Изменить размер шрифта:

– Может, какие-нибудь украшения? Колечки, цепочки, браслеты…

– Ну нет, хватит с меня колечек, – рассмеялся бывший кольценосец.

– Слушай, ты и вправду был назгулом? – поинтересовался Тирзэ.

– Что ты, разумеется, дивным эльфом, разве не видно? – Аллор усмехнулся. – Да, был.

– Вас действительно все Средиземье боялось?

– Ага, детей пугали: прилетит, мол, назгул и унесет. И недалеко от истины, между прочим.

– Наслышан я о черных всадниках-призраках…

– Да уж. Пятно тьмы под черным плащом… Любимые герои баллад и анекдотов.

– И чем вы в основном занимались?

– Убивали, например, – лениво проговорил Аллор.

– Неужели Гортхауэр стал таким? – грустно спросил Тирзэ, помолчав. – Впрочем, его и Мелькор часто укорял за… жестокость…

– Всегда получается, что кто-то берет это на себя. В Средиземье бывает не до сантиментов. Аргор это хорошо понимал…

– Аргор? Ваш предводитель? Кем он был?

– Воином. Полководцем. Нуменорцем… Тирзэ помолчал, потом вдруг спросил:

– Все же удивительно: твои побратимы смогли уйти, когда их души перестало держать кольцо. А как тебя оно могло удерживать – еще раньше? Ты же…

– Я не был майа. Я был человеком. Просто у них душа сохранилась – людская, а у меня ее, видимо, вовсе не было… Нечему уходить – осталась некая сущность. – Глаза говорившего нехорошо сузились.

– Извини. Тебе тяжело вспоминать?

– Глупости. Просто неприятно.

– Неприятно… – Тирзэ с сомнением покачал головой. – Ума не приложу, что можно с человеком сделать, чтобы осталось только то, что в пределах Арды неуничтожимо…

– В Средиземье это называют преисподней. Туда попадают несвободные души, отягощенные злом, – если они не могут уйти за Круги… Меня держало Кольцо – почти эпоху, – тускло проговорил Аллор. Глаза его на мгновение стали неподвижными, чуть дрогнули тонкие длинные пальцы. Тирзэ показалось, что отблеск огня мелькнул на лице собеседника; впрочем, все быстро исчезло, как наваждение, тем более что новый майа успел найти на столе гребень и теперь невозмутимо расчесывал густые пряди волос.

– Это Гортхауэр так с тобой поступил? За что?

– За все хорошее. Личные дела.

Тирзэ понимающе кивнул, прекращая расспросы.

– Послушай, – вдруг спросил Аллор, – а у тебя нет… чего-нибудь черного – из одежды? Я очень уважаю Намо, да и Тьма успела надоесть – как мне казалось, но… Я, наверное, слишком долго был там: неуютно как-то, непривычно, что ли.

Тирзэ задумался. Потом тряхнул головой, видимо, приняв какое-то решение.

– Подожди, я сейчас, – и нырнул в соседнюю комнату, откуда вскоре вернулся, бережно неся темный сверток. Встряхнул черную ткань – это был плащ, длинный и широкий, с пурпурно-фиолетовой подкладкой. Черная, как ночное небо, материя на ощупь напоминала одновременно и бархат, и шелк, была легкой и в то же время плотной, складки мягко струились. Майа накинул плащ на плечи Аллору – ткань почти касалась земли, хотя он был высок, – и застегнул изящную серебряную застежку в виде ящерицы с небольшими крылышками, с глазами из золотистого, с искрой, камня.

Аллор осторожно закутался в плащ, вопросительно взглянул на Тирзэ:

– Откуда это? Твое?

– Теперь – твое. Носи – тебе, наверное, нужнее. Это его плащ.

– Его? – Аллор понял, о ком речь. – Но… мне?

– А кому? Мне, что ли? Где? Здесь? – Тирзэ стоял, опустив голову.

Аллор положил ему руку на плечо:

– А собственно, откуда он – у тебя?

– Мелькор подарил когда-то.

– Ты был у него? Так этому плащу…

– Тебя еще на свете не было. Люди только пробудились.

– А что ты там делал?

– Я с ним познакомился, еще когда он в первый раз в плену был. Здесь, в Залах Мандоса. Намо к нему заходил, ну и я… подслушивал… – Тирзэ вздохнул. – А потом я отпросился к нему, в Средиземье. Там было так интересно… Красиво. И народ славный. И я все думал – может, Валар просто не видели этого, просто какое-то непонимание…

– И если всем все объяснить, то настанет мир и всеобщее ликование…

– А почему – нет?! – взвился Тирзэ. – Теперь-то я понимаю, что если на самом деле каждый только и думает, как власть удержать или чтобы по голове не получить, то эти мир и взаимопонимание никому даром не нужны! Некоторым вообще скучно, когда никого не режут… – Майа расхаживал по комнате, размахивая руками от волнения.

– И ты все же попытался?

– Попытался… С Таникветиль открывается прекрасный вид… вот только падать неприятно – даже для майа… – Тирзэ поморщился.

Глаза Аллора стали ледяными. Майа продолжал – как будто выговаривался за многие годы:

– Сказали: врагу продался, сволочь!.. А ведь я действительно Свет тоже любил…

– А Намо…

– А что – Намо? Что он против всех сделать мог?

– Но ты ведь был посланником… Впрочем, о чем это я? С вражескими пособниками ни к чему церемониться…

– Вот именно. Меня судили как отступника. А Намо… сидел как окаменелый… До сих пор себе простить не может – я-то простил…

– И с тех пор ты здесь?

– Да. А куда я отсюда? Как очнулся, плащом этим накрытый, думал – убегу. Туда. А потом представил виноватую физиономию Мелькора… А у Намо такие глаза были… Он мне, конечно, сказал, что я его могу своим Валой не считать, что он трус и ничтожество, раз не смог меня защитить, и что поможет мне бежать из Валинора… А я остался. Не смог его бросить. Вот и «живу» потихоньку. – Тирзэ усмехнулся. – Чертоги Мандоса велики, кто меня среди призраков искать будет? Так что… общаюсь, новости разные узнаю, с Намо и Вайрэ сидим, беседуем – иногда. Пишу вот, рисовать порой берусь… Ты ко мне заглядывай – даже если выйдешь отсюда…

Аллор взял со стола один из рисунков:

– У тебя хорошая рука.

– Спасибо. А ты в этом смыслишь, я вижу…

– Почему ты так думаешь?

– Ну ты смотришь как-то правильно…

– При жизни меня называли арбитром изящества. И вообще я люблю… любил рисовать… Может, у тебя литок найдется? И для письма что-то…

Тирзэ протянул ему лист бумаги, кисть и баночку с тушью.

В первом наброске майа узнал себя, потом возникли драконы, странные деревья, сплетающиеся в танце фигуры… Еще один быстрый росчерк, явно в задумчивости – на бумаге появилось девичье лицо с большими приподнятыми к вискам глазами, слегка вздернутым носом и насмешливой улыбкой. Пышные кудрявые волосы обрамляли его.

– Слушай, это лицо мне знакомо. Кто это?

– Так… некто…

Тирзэ наморщил лоб, что-то вспоминая.

– Но я видел ее. Здесь. В Залах Людей.

Аллор резко повернулся к нему, оторвавшись от листа. Капля туши сорвалась с кисти, одев плечи нарисованной девушки черным плащом.

Тирзэ вздрогнул от неожиданной реакции.

– Где? – прошептал Аллор.

– В Залах Людей. Давно… около трех тысяч лет назад. Да, это она.

– Три тысячи… И? Рассказывай все, подробно! – Майа стиснул кисть Тирзэ с неожиданной для хрупких на вид пальцев силой.

– Отпусти, больно, ты что?! – Пальцы разжались, Тирзэ высвободил руку. – Что с тобой?

– Рассказывай, – повторил Аллор.

– Она появилась в Залах Людей. Я сначала подумал, что это мальчишка, подросток. Одежда пыльная, рваная. Окликнул – обернулся, вижу – девчонка. Хмурая. – Это, говорит, чертоги Мандоса? – Да, отвечаю. – Можно гут присесть? – Отчего же нет?

Она села, прислонившись к стене, и прикрыла глаза. Странным мне это показалось. Я вышел: она явно была не в духе. Ладно. Захожу через день-два – люди обычно уходят дальше, а она сидит. Только в дальний от выхода угол перебралась. Тут я не выдержал. Почему ты еще здесь? – спрашиваю.

– А что, нельзя?

– Тебе придется уйти. Люди здесь не задерживаются.

– Обычно. Но… может быть, все-таки можно?

– Не сможешь, – говорю. – Ты и так долго удерживаешься. Людей как бы уносит течением – туда, на Пути.

– Я не могу сейчас уйти на Пути.

– Невозможно.

– А как же Берен?

– Он бы вынужден был уйти. Приди Лютиэнь днем позже – и все.