Магия Любви и Черная Магия - Давид-Ниэль Александра - Страница 11

Дэчема отчетливо понимала: ее вина заключается в том, что она любит Гараба; эгоизм, заставивший ее бросить своих благодетелей на произвол судьбы, чтобы осуществить мечту о любви, будет наказан.

Осиротевшую в трехлетнем возрасте Дэчему воспитали бабушка и дедушка, оба зажиточные фермеры. У них не было других детей кроме ее отца, и они отдавали сироте всю свою нежность.

У Дэчемы было беззаботное детство, но затем дедушка заболел, несколько лет не мог заниматься хозяйством, у семьи появилось много долгов. Когда дедушка немного оправился, его силы оказались подорваны долгой болезнью и он был уже не в состоянии поправить свои пошатнувшиеся дела. Все поля оказались распроданы одно за другим, и престарелые супруги быстро впали в нищету.

Как-то раз, когда Дэчема пошла с подругами в монастырь на религиозное представление, ее увидел сын наместника провинции. Красота девушки поразила его, и недолго думая он решил на ней жениться. Его отец не стал возражать. Семья Дэчемы пользовалась уважением, и, кроме того, решил наместник, пожилые люди не запросят большого приданого,[30] как чиновник его ранга, у которого была бы дочь на выданье. Наместник послал к фермерам одного из своих сыновей,[31] оговорившего условия заключения брака. Долги стариков будут уплачены полностью, и, кроме того, наместник пообещал прислать к ним своего доверенного человека, который будет вести дела на ферме. Все запущенные постройки отремонтируют; старые супруги останутся жить вместе с молодыми, им не придется работать, и помимо прибыли от фермы они будут получать денежную ренту.

Старики порадовались счастью, выпавшему на их долю, видимо, в награду за нежную заботу о сироте, для которой, как они думали, брак с сыном крупного чиновника, открывавший доступ в благородную и богатую семью, также являлся неслыханной удачей. Естественно, они и не подумали спрашивать у Дэчемы согласия на союз, отвечающий их чаяниям. Кроме того, в Тибете не принято советоваться с невестой. Фермеры лишь известили девушку о том, что ей предстоит стать невесткой наместника и жить в довольстве; они были уверены, что она несказанно обрадуется такой чести.

Однако Дэчема была этому не рада.

С самого детства она предавалась романтическим мечтам, подобно тому как мужчины из ее деревни пьянствовали и искали приятных ощущений. Дэчема не питала склонности к физическому труду и большую часть времени придумывала разные сентиментальные и драматические истории, главной героиней которых неизменно являлась она сама. Бесконечные перипетии этих рассказов сами собой рождались у нее в голове, утоляя и в то же время возбуждая ее эмоциональный голод. Вследствие ранней чувственности единственной темой ее фантазий вскоре стала любовь. Дэчема грезила о необыкновенном возлюбленном — прекрасном, отважном и пылком герое. Постепенно этот навязчивый образ укоренился в ее воображении и принял определенный неизменный облик — ее идеал обрел свое лицо.

Дэчема бессознательно предавалась занятию, напоминавшему упражнение, которое учителя-мистики заставляют выполнять своих учеников, чтобы те убедились, что окружающий мир — в том виде, в каком они его воспринимают, — порождение человеческого разума. С помощью постоянной концентрации мыслей она создала фантом.

Мало-помалу воображаемый возлюбленный начал выходить за пределы грез. Порой, когда она даже не помышляла о нем, он становился почти таким же реальным, как и обитатели фермы; она видела его, слышала голос, чувствовала прикосновение рук и позволяла ему увозить себя на головокружительные конные прогулки.

Дэчема была суеверна, как и люди, среди которых жила. Она слышала множество историй о привидениях и подобно большинству жителей Тибета не проводила четкой грани между «возможным» и «невозможным», между «нашим миром» и соседствующими с ним «другими мирами». Она верила в реальное существование привидевшегося ей человека и жила в ожидании его появления.

Новость, которую радостно возвестили ей бабушка и дедушка, повергла Дэчему в ужас. Между ней и человеком, которого прочили ей в мужья, внезапно выросла фигура властителя ее дум. Не думая о горе, которое она причинит лелеявшим ее старикам, надеявшимся благодаря этому браку провести остаток жизни в покое и достатке, она покинула ферму ночью, когда все спали, и отправилась на поиски возлюбленного, созданного воображением…

Как мы уже знаем, она нашла его странным и загадочным образом…

Кланяясь статуе Джово, Дэчема упрекала себя в неблагодарности. Ее мучили угрызения совести. Что стало с добрыми стариками, которые столько для нее сделали? Не наказал ли их наместник за ее побег? Возможно, им пришлось заплатить большой штраф, который довершил их разорение.

Дэчема отнюдь не была бессердечной; она раскаивалась в содеянном и клялась искупить свою вину. Она откажется от Гараба, ибо между ее набожными родными и предводителем разбойников не могло быть ничего общего, вернется домой, будет работать и постарается прокормить стариков.

Она видела в этом свой долг, а также средство избежать низвержения в низшие миры, которого она заслужила.

Ей необходимо признаться Гарабу в том, что до сих пор от него скрывала, и объявить ему о своем решении вернуться в отчий дом.

Обливаясь слезами, Дэчема продолжала молится у алтаря и выразила пожелание найти своих родных в добром здравии и стать их опорой в будущем.

Затем она покинула храм и вернулась на постоялый двор. Гараба еще не было; он пришел в час трапезы и сразу же сел за стол с мужчинами; Дэчеме подавали отдельно в ее комнате. «Я поговорю с ним, когда он поднимется сюда», — решила молодая женщина.

Разбойник принял окончательное решение: он отправится к Ган-Тэсэ вместе с Дэчемой. Оставалось лишь придумать благовидный предлог для столь резкой перемены планов накануне отъезда. И хитроумный Гараб нашел выход из положения, несмотря на тревогу, которую посеял в его душе предсказатель.

— Я должен сообщить вам неожиданную новость, — сказал он своим сообщникам, когда они собрались за столом. — Сегодня утром, как водится перед дальней дорогой, я советовался с ясновидящим, благоволит ли к нам судьба. Я обратился не к обычному предсказателю, а к прославленному ламе, который живет в монастыре, Эта встреча стоила немалых денег, но мне нужен был совет, которому мы могли бы всецело доверять. И вот, к моему великому удивлению, ясновидящий сказал, что я должен отправиться к Ган-Тэсэ.

Послышались изумленные возгласы, но никто из разбойников не заподозрил предводителя в том, что он изменил свои планы в силу личных обстоятельств, а также исказил смысл слов предсказателя. Все знали, что от ясновидящих, наделенных особым чутьем, можно ждать самых неожиданных советов; жители Тибета привыкли к тому, что ответы оракулов кажутся на первый взгляд лишенными смысла.

— Нужно ли нам также идти к Ган-Тэсэ? — спросил один из разбойников.

— Нет, — ответил Гараб. — Предсказание ламы касается только меня. Боюсь, что если не последую совету мудрого учителя, то это может навлечь беду на всех нас. Отправляйтесь в путь без меня; я попрошу лишь двоих из вас сопровождать меня. Что ты на это скажешь, Цзонду, и ты, Горэн?

Все согласились с его словами, и многие даже позавидовали удаче двух приятелей.

— А как же ваша красавица? — решился спросить Цзоиду с легкой иронией.

Все расхохотались.

— Разве Гараб нам ее доверит!? — воскликнул один из разбойников.

— И не подумаю, — со смехом отозвался Гараб.

Все еще больше развеселились, послышались грубые, но бесхитростные шутки, а затем предводитель обратил внимание разбойников на серьезные дела. Прибыль от продажи добычи была распределена заранее; оставалось произвести раздел животных и провизии между теми, кто возвращался домой, и четырьмя паломниками, отправлявшимися к Ган-Тэсэ. Кроме того, Гараб решил снабдить сообщников точными указаниями на время своего отсутствия.