Коллекция в бегах - Гусев Валерий Борисович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/27
• Следующая

Алешка забрался в свой самолет и грустно просидел в нем до обеда. Ну, может, и не грустно. Может, задумчиво. Может, он думал о том, кто же у бедной потерпевшей «Корягиной» украл драгоценные картины ее батюшки Карякина. И о том, как разыскать эти картины, вернуть их потерпевшей, настучать жуликам по тыкве и сдать их в милицию. Может быть. Очень может быть…

– Кушать подано! – крикнула мама в окошко. – Мойте руки!

– Опять?! – возмутился Алешка. – Всю жизнь руки моем! – И тут же: – Мам, а что у нас на обед?

– На выбор, – похвалилась мама. – Я вам запас на три дня сделала: сварила и суп, и щи. Ты что будешь?

– Щи!

– Почему? – спросил я.

– Проголодался, – объяснил Алешка, – суп-то один, а щей много.

Странная какая-то логика. Ну да ладно. Главное, он свой полет на турундыке по имени «Лебить» отложил до папиного приезда. Так-то оно спокойнее. А то ищи его потом по всему экватору.

Странное дело – когда Алешка затевает что-нибудь совершенно немыслимое, все почему-то верят, что это немыслимое у него получится. И, как правило, оно получается. То ли он счастливчик такой, то ли шибко умный, то ли здорово упрямый. Скорее всего, и то, и другое, и третье.

Тогда я, правда, не думал: полетит его самолет или нет. Но не это главное. Главное в том, что из-за этого самолета мы не пролетели мимо такой истории, которую даже вспоминать не очень хочется. Вроде подковы без гвоздя.

Папа приехал вечером, после работы, усталый и голодный.

– Что будешь? – спросила его мама. – Суп или щи?

– Щи! – вдруг изменил папа своему любимому картофельному супу с тушенкой. И объяснил точно как Алешка: – Суп-то в единственном числе, а щи во множественном. Да и Алешке супчику в полет надо оставить.

После ужина папа еще «отзвонился» на работу, узнал, что там новенького и как идут старенькие дела. Такая уж у него милицейская работа – и днем и ночью. И дома, и на даче.

И вот после звонков произошли полетные испытания лебединой турундыки.

Алешка уселся на место пилота, и мы с папой выкатили самолет за калитку, на асфальтированную дорожку. Турундыка катилась довольно легко. Вполне возможно, что и взлетит.

– Дим! – скомандовал Алешка. – Будешь мотор заводить!

Я послушно начал вертеть пластмассовый пропеллер от вентилятора. Резиновый жгут стал закручиваться. С каждым оборотом все туже и туже.

– Ты там осторожней, Дим, – посоветовал Алешка из кабины. – Покрепче его держи. А то сорвется и в лоб тебе закатит. Мама расстроится: тебя – к врачу, меня – в угол.

Заботливый такой!

А винт крутился все труднее и труднее.

– Хорош! – сказал Алешка. – Фиксирую!

Тут из носа байдарки выдвинулась ручка от лопаты и заклинила винт.

– Все разбежались! – скомандовал летчик-испытатель. – От винта!

– Стой! – закричала мама. – А суп? Забыл? – Она в самом деле стояла у калитки с кастрюлькой супа. – Проголодаешься до экватора.

Хорошая у нас семейка. Все умеют дурака повалять.

– Поехали! – Алешка дернул на себя фиксатор.

Пропеллер взвизгнул, завертелся как ненормальный и… турундыка тронулась с места, легко побежала – все быстрее и быстрее – по дорожке. Только почему-то задним ходом.

– Дурак! – завопил Алешка. – Ты винт не в ту сторону закрутил!

Турундыка пробежала его немножко, беспомощно хлопая зонтичными крыльями, едва не зацепила какого-то дядьку в полосатой майке и устало остановилась.

– Славно, – сказал дядька. – Покатаешь меня?

Алешка, сидя в «кабине», поднял голову и внимательно осмотрел «пассажира» с головы до ног, покачал головой:

– Я на ваш вес машину не рассчитывал.

– Я похудею, – пообещал дядька. – До скольких надо худеть? До какого размера?

– До моего, – безмятежно сообщил Алешка.

Тут подошли мама с папой. Папа тем временем отобрал у мамы кастрюлю и прямо из нее хлебал свой любимый суп. Щей ему не хватило. Во множественном числе.

– Славные у вас пацаны, – улыбнулся дядька. – Чуть не задавили меня.

– Им повезло, – кивнул папа.

– Почему это им? – не понял дядька. – Это мне повезло.

– Им повезло, – объяснил папа. – Если бы они вас задавили, я бы их жестоко наказал.

– Ну что уж так сразу… – Дядька стал заступаться за нас. – И уж сразу – жестоко… А как, например?

– Младшего засадил бы за таблицу умножения, старшего – за таблицу Менделеева. Или наоборот.

– Наоборот, – подсказал Алешка. – Менделеева – за таблицу умножения.

– Веселая семейка, – рассмеялся дядька. – Славная. Иван Иваныч, – назвался он, приподняв над головой полосатую бейсболку. – В некотором роде ваш сосед. Вон мой домик. Правда, славный? Своими руками построил.

Мама с папой тоже назвались, посмотрели на домик, и мама спросила:

– Хотите супу?

Дядька неожиданно согласился.

– А его уже нет, – сказал папа и побренчал ложкой в пустой кастрюле. «Запас на три дня». – Но щи еще остались. Они во множественном числе.

– Они мне остались, – веско подчеркнул Алешка. – В очень множественном числе. У меня после долгих полетов всегда голод появляется. Поехали снова.

Он уселся в кабину:

– Заводи, Дим. В нужную сторону.

Я снова закрутил пропеллер. Уже в нужную сторону.

– Пошел! – скомандовал Алешка.

На этот раз турундыка поехала вперед – вот-вот взлетит! – и плавно остановилась точно возле нашей калитки. Не взлетела…

– Мотор слабоват, – вздохнул Алешка, покидая кресло пилота. – Ну ничего: или мотор посильнее сделаю, или зимой вместо колес Димкины лыжи присобачу. И будут у меня аэросани. Буду гонять по снежным просторам. Пока не догоню экватор.

Какое-то у него странное представление об экваторе.

– А я буду худеть до зимы, – пообещал полосатый Иван Иваныч. – Я тоже люблю догонять экватор.

Мы закатили турундыку во двор. Алешка бережно накрыл ее старой пленкой, и мы пошли пить чай. Мама нашего нового знакомого Ивана Ивановича тоже пригласила. Мама у нас очень вежливая и хорошо воспитанная. Только вечно ломает зонтики, теряет перчатки и забывает в магазине взять сдачу и забрать продукты.

Этот Ван Ваныч тоже очень вежливый оказался: на мамино предложение не стал отнекиваться, а сразу же согласился. И за столом вел себя очень прилично, весело и легко. Будто сто раз уже у нас чай пил. В нашем сарайчике в виде вагончика.

– Славно у вас. Но тесновато, – сказал он после третьей кружки чая, оглядывая наши хоромы. – Вам строиться надо.

– Капитал не дозволяет, – усмехнулся папа.

– То денег нет, то времени, – добавила мама.

– Когда есть деньги, то нет времени, – вставил и Алешка свое слово. – А как время появляется, то деньги кончаются.

Ван Ваныч рассмеялся так, что у папы зазвенела и запрыгала ложечка в стакане.

– Да, – Ван Ваныч вытер веселые слезы, – материал нынче дорог. Но я бы вам помог.

– Нам нельзя помогать, – серьезно предупредил Алешка. – Мы с папой большие начальники. Еще скажут, что мы взятки берем.

Опять хохот до потолка. Опять полная чашка веселых слез.

– Взяток я не даю, у меня на взятки денег нет. Но с материалами помочь славным людям всегда готов. – И он стал рисовать цветные картинки.

Оказалось, Ван Ваныч руководит каким-то строительством. И материала всякого у него выше крыши. Он приобретает его со скидкой. И у него часто бывают остатки. Которые он может продать нам с еще одной скидкой.

– Вы, Сергей Алексаныч, прикиньте, в чем у вас нужда, составьте списочек. Я все подсчитаю – останетесь довольны. И давайте запросто – по-соседски. Тем более что у вас такие ребятишки славные и жена очень обаятельная и гостеприимная.

Мама от этих слов прямо расцвела. Можно подумать, она сама об этом не знала – какая она добрая, вежливая и гостеприимная. И обаятельная.

– Я подумаю, – сказал папа.

– Подумайте. А я вам пару хороших мастеров пришлю. Есть у меня на стройке две хохлушки. Берут за работу они недорого, а работают очень хорошо.

• Предыдущая
• 5/27
• Следующая