Шпион на батарейках - Гусев Валерий Борисович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/27
• Следующая

– Зачем? – Алешка выпучил глаза.

– А когда я разделаюсь с Хорьковым, чтобы Сеня напоследок дал ему в ухо. Познакомите?

Ради такого дела – конечно. Но...

– Я вам скажу, – поморщился Алешка. – Он ведь бывший бандит. Он в подъездах грабил. – И тут же поспешил: – Но теперь он честный человек.

– Бывший преступник... – Стасик задумался, наморщив лоб. – Тогда, пожалуй, не стоит. – Мы переглянулись с Алешкой. Но Стасик сказал совсем не то, о чем мы подумали. Он сказал: – Тогда, пожалуй, нельзя его подставлять. Могут опять посадить.

Нам очень понравилась такая забота сурового мстителя.

– А с замками в подвале, – вдруг выпалил Алешка, – мы вам поможем.

Дома Алешка мне сказал:

– Мы, Дим, с тобой все время думали, а теперь будем действовать.

Ну, что касается меня, то не так уж много я думал.

– А зачем действовать? – спросил я.

– Для справедливости. Чтобы она была.

– Где? – я человек очень добрый. Но не настолько же.

– Везде! И чтоб Хорьков свое получил, и чтоб ограбленные им люди тоже свое получили.

– А их-то за что наказывать? Они ничего плохого никому не сделали.

Алешка тяжко-тяжко вздохнул и устало так, будто надоевшему несмышленому малышу, сказал:

– Они должны получить свои деньги. Обратно. – И он, с сомнением взглянув на меня, уточнил: – Еще раз объяснить?

Его спасло от подзатыльника только то, что я очень добрый человек. С умным лицом.

– Дим, если человек прячет деньги, значит, он их у кого-нибудь украл. Так? Когда нам мама дает деньги, мы ведь их не прячем. А поскорее тратим. И в подвале не складываем.

– У нас и подвала-то нет.

– И денег – тоже. – Алешка хихикнул. А потом деловито нахмурился и стал похож на полководца перед боем.

– Нужно срочно связаться с Белым Клыком... Я хотел сказать, с дядей Сеней.

– И что? – я спросил его как дисциплинированный адъютант.

– Он поможет нам выйти на своего другана. Который теперь не друган, а сантехник. Исполняйте!

– А с кусачей козой нам связаться не надо?

– С козой я сам свяжусь. Где папин фонарик, не знаешь?

Я пожал плечами. Коза и фонарик – вещи, по-моему, несовместимые.

– Ты никогда ничего не знаешь. Как же ты учишься, Дим? Ты так никогда не станешь отличником. И светловолосая брюнетка не окинет тебя любящим взглядом.

Вот это выдал! Но Алешка тут же признался:

– Дим, это я где-то прочитал. Или в телевизоре услышал. Не обижайся. А где папины сапоги для рыбалки?

Я опять пожал плечами.

– Ты никогда ничего не знаешь! – и Алешка полез в кладовку.

Там сразу же что-то попадало, разбилось, застучало.

Фонарик он не нашел. Зато вытащил громадные болотные сапоги. И влез в один сапог сразу двумя ногами. И, можно сказать, исчез. Только одна голова торчала из одного сапога. И хлопала глазами.

– Здорово, Дим?

Не скучно во всяком случае.

– А что дальше? – спросил я. – Фонариком посветить?

– Сначала вытащи меня отсюда. Из сапога.

– Зачем? Постой еще. Тебе очень идет. Ты похож на котенка в сапоге.

Я наступил на носок сапога и выдернул из него Алешку.

– Мне там понравилось, – сказал он серьезно. – Такая спецобувь очень хороша для...

Но тут позвонил Сеня и сказал, что через полчаса ждет нас на бревнышке, невдалеке от Зеленого дома, вместе с «объектом».

– Бери спецобувь, – приказал Алешка, – на встречу с агентом пойдем.

Я послушно захватил сапог, и мы пошли на Самородинку. По дороге мы встретили Сашу. Она выгуливала свою звонкоголосую защитницу Мэрку.

– Вы куда? – спросила она (Саша, а не Мэрка). – Да еще с таким сапогом.

– Туда, – сказал Алешка. – С сапогами.

Тут он взглянул на сапог и безмерно уди–вился.

– А где второй, Дим?

– Дома. Ты же один мерил. Вот я его и взял.

Мне Алешка на это ничего не сказал. А просто спросил Сашу:

– У твоего Гоши какое любимое слово?

Мне захотелось треснуть Алешку сапогом по макушке. Но я этого не сделал. Повернулся и пошел домой за вторым сапогом.

Когда я вернулся, Алешка и Саша дружелюбно болтали. Саша спрашивала, Алешка не отвечал. Мэрка сердито на него за это лаяла.

– Леш, ну правда, вы куда? – Саше, видно, страшно понравилась наша оперативная работа. И ей не терпелось снова принять в ней участие.

– Туда, – емко отвечал Алешка.

– Я тоже хочу туда. – Ей все равно куда, лишь бы с нами.

– Пойдешь, – пообещал Алешка. – Только не сразу.

– Там страшно?

– Не знаю, я там еще не был.

Саша немного обиделась и пошла домой, волоча Мэрку за поводок. Мэрке тоже очень не хотелось уходить, и она все время оборачивалась и спотыкалась своими крохотными кривыми лапками.

На берегу Алешка отвернул голенища сапог и влез в них уже двумя ногами, прямо в кроссовках. И стал похож на котенка в двух сапогах. Не заблудился бы он в них.

– Что дальше? – спросил я.

– Жди меня здесь. – Он направился к трубе, из которой выбегала на белый свет Самородинка. – Если через три дня я не вернусь, звони в МЧС. Пусть высылают вертолет.

И с этими словами он, заплетаясь ногами, как Мэрка, шагнул в трубу. И чуть не упал под напором воды. А я стоял и хлопал глазами. И решил терпеливо ждать три дня, сидя на бревнышке. А потом я позвоню в МЧС, чтобы выслали вертолет. Вот только зачем? В трубу он все равно не пролезет. Ладно, вызову – Алешке виднее. Он у нас в семье самый умный. Зато я – самый добрый.

Не прошло и трех дней (мне казалось, что прошло гораздо больше), как из трубы снова появился мой младший брат. Волоча на ногах громадные сапоги. Которые даже папе были великоваты.

Лицо его было задумчиво. Он немного щурился от солнечного света, а подойдя ко мне, громко чихнул.

– Простудился? – спросил я. – Промок?

– В них промокнешь, как же, – сказал он с сожалением. – Там, Дим, не только вода, но и пыль.

– А еще что?

– Подземный ход. В одну сторону один, а в другую другой. Из одной дыры река выливается, а в другом ходу какая-то дверь железная. С засовами. И я знаю, куда ведет эта дверь.

– Куда?

– Туда. – Он мотнул головой в сторону Зеленого дома. – Давай эти бахилы снимать.

Я помог ему стащить сапоги, скатал их и засунул в пакет. И все думал: зачем это Алешке понадобилось? Лазить в какую-то трубу, где пыльная вода... или водяная пыль и какая-то ржавая дверь. Ладно, придет время – сам расскажет.

А тут как раз и показались на краю парка две фигуры. Наши агенты.

Сеня познакомил нас со своим бывшим «товарищем по работе». Его звали Жора. Он ничем особенным не отличался. Кроме роста. Небольшой такой рост. Чуть побольше Алешкиного. А в ширину он был чуть побольше своего роста. Мячик такой, на ножках. Вернее – два мячика, туловище и голова. Будто на верхушке футбольного мяча чудом держался мячик теннисный.

Он и ходил так ровно и быстро, будто мячиком катился.

– Я когда-то был знаменитый домушник, – гордо похвалился он нам.

– Домушник – это который дома строит? – наивно спросил Алешка.

В его наивность я верю так же, как в любезность гремучей змеи.

– Домушник... Тебя как звать?

– Алексей Сергеич.

– Домушник, Алексей Сергеич, – это который дома, квартиры обносит.

– Чем обносит? Забором? – наивно спросил Алешка.

В его наивность я верю так же, как в доброжелательность крокодила.

– Обносит – это по-нашему говорится. А по-вашему – обкрадывает. Я знаменитый домушник был. Я любую дверь за три секунды хоть гвоздиком открывал. – Жоре, видно, очень нравилось вспоминать свое «героическое» прошлое. – Но, однако, у меня инструмент. Редчайшей породы. Он сейчас в милицейском музее содержится. Во как! На первом месте. Под стеклом.

Мы сидели все на том же бревнышке, на берегу Самородинки. Уже вечерело. Из парка стали уходить люди, а в парк стали собираться на ночлег вороны и галки. Они так галдели над нами в ветвях, будто собирались не спать, а на митинг. От Самородинки потянуло вечерним холодком.

• Предыдущая
• 17/27
• Следующая