Хозяин черной жемчужины - Гусев Валерий Борисович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/30
- Следующая
Мы отошли в сторонку. Кореньков был расстроен, я смущен, Алешка безмятежен.
– Ну что? – упрекнул его Кореньков. – Насоветовал?
– Я же не знал, что он такой дурак.
– Да и я не умнее, – вздохнул Кореньков.
– Поехали к нам, – неожиданно предложил Алешка.
– Зачем?
– Узнаете. Решим проблему.
Дома никого не было. Я приготовил чай, а Лешка стал решать проблему. Для этого он заставил меня слазить на антресоли и снять коробки с елочными игрушками.
– К Новому году готовишься? – с ехидцей спросил я. – Не рановато?
Алешка ничего не ответил и принялся раскрывать коробки и усердно копаться в них.
– Что ты ищешь? Волшебную палочку?
– Деда Мороза, – буркнул Алешка.
К этому времени он вытащил из коробок все игрушки и разложил на тахте. Деда Мороза среди них не было. Алешка рассердился:
– Ты не все достал. Залезай обратно.
Когда Алешка что-нибудь затевает, он осуществляет свою затею с таким напором, что перед ним, перед этим напором, никто не может устоять. Тем более – старший брат.
И старший брат опять полез на антресоли. И достал еще одну новогоднюю коробку. В ней нашлись подставка для елки в виде ведрышка на откидных ножках, пластмассовый Дед Мороз и большая белая борода. Совсем как настоящая, морозная.
В старое время, когда мы были маленькими, папа надевал в кабинете свой зимний рыболовный тулуп и нацеплял эту бороду – изображал Деда Мороза. С большим красным мешком, полным подарков. Алешку, правда, уже тогда не столько интересовали подарки, сколько подергать Деда за бороду.
– Вот она! – радостно сказал Алешка, вытаскивая бороду из коробки. – Нашлась! Как миленькая!
Кореньков пил чай и с интересом наблюдал за ним. А потом с таким же интересом стал перебирать елочные украшения. Как ребенок. Среди игрушек он разыскал пластмассовую раковину и удовлетворенно пробормотал ее название по-латыни. А у нас в семье она называлась просто – ракушка.
Кореньков рассмотрел ее и рассеянно положил в карман.
Алешка тем временем уже трудился над бородой – вовсю орудовал над ней ножницами. Борода тихо и молча роняла на пол белоснежные лохмотья и на глазах превращалась из широкой и окладистой в какую-то козлиную.
– Вот! – удовлетворенно вздохнул Алешка, подняв свое творение над головой. – Камуфляж!
Как ни странно, Кореньков сразу же его понял, но возразил:
– Но она же белая, а у меня была черная.
У вас ее почти никакой не было, хотелось мне сказать. Но я не успел. Алешка схватил черный маркер и...
– Была белая – стала черная.
Кореньков вздохнул:
– Мне как-то неловко. Маскарад какой-то. Я все-таки почти профессор.
– Приходящий! – фыркнул Алешка.
Когда Алешка что-нибудь затевает... Впрочем, я об этом уже говорил. Скажу только, что со вздохами и хмыками Кореньков приладил бороду. И взглянул в зеркало. Ничего не сказал. Сказал Алешка:
– Поехали!
На вахте находился все тот же охранник. И ситуация... повторилась. Даже осложнилась. Он взял из рук Коренькова удостоверение, взглянул поочередно на фотографию и оригинал, нажал тревожную кнопку.
Через минуту в вестибюле появились еще два амбала в черной форме. Охранник что-то шепнул им, показывая глазами на Коренькова. Я разобрал лишь несколько слов: «Вторичная попытка проникнуть... Объект режимный...»
Коренькова подхватили под руки и исчезли вместе с ним за какой-то «режимной» дверью. Я повернулся к Алешке:
– Доигрался! Дед Мороз!
Я думал, он сейчас заплачет. Но Лешка невозмутимо пожал плечами и небрежно зашагал в дальний угол, где на стене висели телефоны. А возле них за маленьким столиком сидела старушка в очках. Через мгновенье Алешка уже непринужденно о чем-то с ней трепался, примерил ее очки и снял трубку телефона. Две минуты разговора – и он уже рядом. Довольная мордаха, на которой написано ожидание чего-то приятного. У меня же было другое настроение. И другое ожидание.
– Сматываемся, Лех. Пока и нас с тобой не замели.
– Дим! – Он изумился. – Неужели тебе не интересно, чем все кончится?!
– Не интересно! – отрезал я. – Мне и так известно, чем все это кончится. Двойкой за полугодие по биологии. Ты-то у него любимчик, а на мне твой конфетолог отыграется.
– Ты что! Он такой романтик! Он акулу ножом тыкал!
Где тут логика?
– Дим, еще пять минут, ладно? Решим проблему – и мы свободны.
Решим проблему... По-моему, у нас эти проблемы только нарастают. Благодаря Лешкиным усилиям.
– Ты кому звонил? Маме?
– Папе, – лаконично ответил Алешка. – Смотри, вот он!
Двухэтажная дверь распахнулась и в вестибюль быстро вошел... нет, не папа. Вошел капитан Павлик. Во всей форме и с двумя медалями на груди. Не взглянув на нас, он решительно подошел к «режимной» двери и нажал кнопку звонка. И не отрывал от нее палец, пока ему не открыли. И скрылся за ней.
А мы подобрались поближе. Дверь была плотная, слышимость плохая, но кое-что, какие-то обрывки разговора мы уловили.
Сначала мы уловили виноватый бубнеж одного из охранников:
– Ну, товарищ капитан, вы посмотрите. И в паспорте, и в удостоверении этот гражданин при бороде. А на вахту явился без нее. А во второй раз, вы посмотрите, с фальшивой бородой. Да еще каких-то пацанов пытался провести.
– Это не какие-то пацаны, – сурово ответил капитан Павлик. – Это дети Шерлока Холмса.
– Артиста?
– Великого сыщика.
– А...
– Вот что, ребята, вы кончайте свою самодеятельность. Издеваетесь над заслуженными людьми, а всякие торгаши проживают в институтском общежитии без регистрации. Где у вас телефон? Я сейчас вызову парней из ОМОНа, и они быстренько наведут здесь порядок.
– Да ладно, товарищ капитан. Ну ошиблись... С кем не бывает... Объект секретный... Да еще этот Сморчков нас попутал... Он тут недавно, не освоился еще...
– Зато вы хорошо освоились, – жестко отрезал капитан Павлик. – Сколько вы с этих коммерсантов берете?
– Да что вы, товарищ капитан... А вы, товарищ профессор, извините нас. Виноваты, ошиблись маленько...
А этот самый Сморчков, покинув свой ответственный пост, уже приближался к нам чугунными шагами, помахивая дубинкой, пошлепывая ею по широкой ладони, усмехаясь злорадно.
– Только попробуй! – сказал я ему, загораживая Алешку.
Но тут дверь распахнулась, вышел капитан Павлик, а за ним угодливо засеменили амбалы-охранники, на ходу, незаметно, показав пудовые кулаки Сморчкову. Тот остановился.
– Привет, Сморчок, – сказал ему капитан Павлик. – Ты, оказывается, здесь окопался? Я тобой займусь.
И не глядя ни на кого, Павлик зашагал к выходу. Мы с Кореньковым – за ним. Алешка в дверях задержался, обернулся и показал охране свой длинный язык.
На ступенях Павлик остановился, закурил. Проворчал:
– Паразиты!
– А этот Сморчок, – сразу же спросил Алешка, – он ваш знакомый?
– Знакомый, – горько усмехнулся Павлик. – Он в отделении патрульным служил. И с бабулек, что у метро укропом торгуют, деньги брал. Его из милиции выгнали. Вот он здесь и пристроился... Ладно, ребята, пока. Мне сегодня еще с участковыми встречаться.
– Да уж, ребята, – вздохнул Кореньков, доставая из кармана козлиную бороду, – сегодня экскурсия отменяется. – Отдал бороду Алешке.
Павлик вдруг нахмурился и спросил вроде бы Коренькова, а на самом деле самого себя:
– Зачем ему это было нужно?
– Кому? – не понял Кореньков.
– Сморчкову.
– Да по глупости.
– Ну-ну, – Павлик козырнул нам и спустился к машине.
Кореньков вернулся в институт, а мы пошли к метро.
– Мог бы и нас подвезти, – буркнул Алешка, когда мы вошли в вагон.
– Ему в другую сторону.
– Не думаю, – как-то философски заметил Алеша.
В вагоне было довольно многолюдно. Однако мы с Алешкой сидели почему-то свободно. Рядом с нами постоянно были пустые места. На станциях, я заметил, входящие пассажиры резво устремлялись к ним, но вдруг замедляли свой бег и вяло, оглядываясь, отходили в сторону.
- Предыдущая
- 8/30
- Следующая
