Хозяин черной жемчужины - Гусев Валерий Борисович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/30
- Следующая
Честно говоря, нас с Алешкой эти подлые кражи в общем-то не очень заинтересовали. Алешка, правда, время от времени сердито ворчал: «Какие же они гады! Да, Дим?» Но ворчал все реже и реже. Только иногда спрашивал у папы, как «наш Павлик» расследует эти кражи. «Как надо», – коротко отвечал папа. У него было много других, более важных дел. Да и у нас тоже – заканчивалось полугодие, близились зимние каникулы. Нужно было срочно исправлять двойки на тройки с минусом и четверки на пятерки с плюсом.
И вот тут-то мы с Алешкой совершенно неожиданно оказались замешанными в эту историю с квартирными кражами на юбилеях, свадьбах и похоронах.
Началось это все, правда, очень невинно. У нас заболела Маргарита Павловна (Королева Марго), преподаватель биологии. В наше время в разгар учебного года попробуйте найти нужного школьного учителя. А наш директор Семен Михалыч нашел. Как бывший строевой офицер, грозный полковник, он не мог оставить «два старших взвода» в конце полугодия без преподавателя биологии. И он его где-то достал. И не простого, а почти профессора из какой-то академии.
Этот новый учитель Вадим Иваныч Кореньков совсем, однако, не был похож на профессора. Правда, я настоящих профессоров живьем еще ни разу не видел. Не попадались они мне на моем жизненном пути. Они мне попадались только в книгах и на экране. И я всегда представлял себе профессора в виде пожилого человека, осанистого такого, с басовитым голосом, с широкой бородой или с широкой лысиной. Такой настоящий профессор всегда снисходительно обращается к своим коллегам со словами «батенька мой»:
«Вы, батенька мой, напоминаете мне упрямого осла! И отнюдь не длинными ушами».
А вот Кореньков еще не был похож на настоящего профессора. Он был молод. Он был худенький, вроде нашего Алешки. Лысины у Коренькова тоже не было, он ее еще не вырастил. А вот борода все-таки была. Не осанистая, правда. Бороденка такая жиденькая, в три-четыре волосинки. Когда мы встречали его на улице, мне всегда казалось, что ее вот-вот сдует с подбородка легким ветерком. И Кореньков бросится ее догонять, как улетевшую шляпу.
Наш класс принял Вадима Иваныча хорошо. И в первый же день он получил у нас прозвище Вадик. Он нам понравился, потому что умел не только интересно говорить, но с интересом нас слушать. У взрослых – это редкий дар.
И несмотря на молодость, Вадик был похож на настоящего ученого: много знал, был очень вежливый и очень рассеянный. Один раз достал из кармана авторучку и попытался ею причесаться. В другой раз попытался расческой вместо авторучки запись в журнале сделать. В третий раз мы заметили, что у него в ботинках шнурки разного цвета. Но мы почему-то его рассеянностью в своих интересах не пользовались.
В первый же день Вадим Иваныч, проверив мои знания, оставил меня после уроков на дополнительные занятия. У меня с биологией особые отношения. Точнее – взаимная неприязнь. Не то что у Алешки. У него отношения с флорой и фауной прекрасные. Особенно с фауной собачьей, полное взаимопонимание. Он с собаками сходится, как с хорошими людьми, – легко и быстро. И он, конечно, пришел в кабинет биологии, потому что уже пронюхал, что новый учитель тоже любит собак. «Самые хорошие люди, – как-то сказал Кореньков, – это дети и собаки».
С детьми у него все ясно – сто студентов и два наших класса. А вот с собаками?
– А у вас какие собаки? – сразу же спросил его Алешка.
– А никаких, – ответил Кореньков, приласкав ладонью свою нежную бородку. Как лысенькую таксу.
Алешка удивился безмерно:
– А... почему?
– А потому. Потому что мне приходится часто и надолго уезжать в экспедиции. И очень далеко.
– За границу, что ль?
– Что ль за границу. На всякие океаны – Индийский, Тихий, в Атлантику. С кем же я собаку оставлю?
– Я вам сочувствую, – сказал Алешка. – У вас, что ль, никаких домашних животных нет?
– Почему нет? Рыбка есть, курица, Черная Марго.
– Тогда еще ничего, – вздохнул Алешка. – С курицей не скучно.
Но он немного ошибся. Курица и рыбка «жили» в холодильнике, а Черная Марго – в баночке из-под крема. Но все это мы узнали позже.
– А у тебя какая домашняя собака? – спросил Вадик Алешку.
– А у меня разные. У меня их полно. Целое стадо. Штук двадцать.
Кореньков недоверчиво улыбнулся. Но Алешка не фантазировал. Он говорил правду. У него в подчинении была целая стая бродячих собак. Они достались ему как бы по наследству.
Когда-то в нашем парке, в самой его глубине, образовался лагерь бездомных людей. Они там построили себе полиэтиленовые шалаши и варили на кострах пищу. И с ними дружно жила стая бездомных собак. Поэтому в глубине парка все время что-то дымилось и все время слышался заливистый лай.
Потом бездомных людей забрали в какой-то приют, а собаки остались. Они были довольно смирные, и наши окрестные пенсионеры их подкармливают. Но вот что интересно. Наш Алешка редко их кормил, так, иногда стащит у мамы пригоревшую котлету – попробуй напасись на такую ораву, но собаки полюбили именно его. Может, потому, что он с ними разговаривает по-человечески. Сядет на скамейку и что-нибудь им заливает, а они сидят напротив полукругом и внимательно слушают. Помахивают хвостами и улыбаются во все свои белозубые пасти.
А иногда, когда они долго с Алешкой не видятся, начинают скучать. И приходят всей стаей к нашему подъезду. Усаживаются полукругом и поднимают дружный лай. Во дворе наступает паника.
– Алешка! – кричит мама. – Уводи свою стаю!
Алешка выходит из подъезда, собаки бросаются к нему, окружают, ластятся. А потом дружно шагают за ним в парк. Так что, похвалившись своими собаками, он не соврал и не преувеличил их число.
В общем, Алешка быстренько подружился с профессором Кореньковым, и тот даже попросил Алешку позаниматься со мной по нескольким темам. А дома Алешка важно сообщил:
– У Димки профессор появился. Собачник без собак. Но с курицей. Мы с ним будем Димку обучать.
– Барьеры брать? – усмехнулась мама. – Или апорт таскать?
– Он не по собакам профессор, – объяснил Алешка. – По всяким наукам. Кореньков его фамилия.
– Кореньков? – переспросил папа. – Молодой такой? И бородка вроде кисточки для бритья?
– Ты его знаешь? – удивилась мама.
– Знаю, – кивнул папа. И загадочно добавил: – Известный конхиолог.
– Конфетолог? – не понял Алешка. – Конфеты изучает?
– В какой-то степени, – улыбнулся папа.
– Хорошая работа, – Алешка облизнулся.
– Конхиолог изучает раковины. Морские и пресноводные.
– Да... – Алешка сразу потерял интерес к конхиологии. И немного завял. – Надо же...
Тут дело еще в том, что наш Алешка с этой... конфетологией уже сталкивался. Я, кажется, рассказывал, что мы с папой путешествовали по Тихому океану. Папа там разыскивал одного крупного международного жулика, а мы ему помогали. И вот на одном острове Алешка ухитрился обменять свои валенки на раковину тридакны. В подарок своей однокласснице, она его очень об этом просила.
Подарок Леночке здорово понравился. Она была от него без ума. И ее родители тоже. Потому что эта самая тридакна была размером с хорошую будку для сенбернара. Алешка в ней свободно помещался (в раковине, а не в будке) на корточках...
...Тридакна вернулась к нам. Мама затосковала. Алешка посоветовал ей подарить гигантскую раковину подруге Зинке на день рождения.
– Это жестоко, – сказал папа.
– Это справедливо, – обрадовалась мама. – Зинка мне на день рождения подарила пылесос, который так ни разу и не заработал.
Раковину подарили Зинке. Она сначала пришла в восторг, а потом не только перестала заходить в гости, но даже и звонить.
– Хоть какая-то польза от твоей раковины, – сказала мама Алешке.
Вот такая была история. Вспомнив о ней, мы посмеялись, а папа подначил Алешку:
– Конхиолог изучает не только обычные раковины, но и жемчужницы.
– Это которые драгоценный жемчуг делают? – спросил Алешка.
- Предыдущая
- 3/30
- Следующая
