Похищение Черного Квадрата - Гусев Валерий Борисович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/28
• Следующая

про голубей. Чтобы Ростик, если его прячут в этой квартире, услышал и принял меры.

У вас есть фотография? — спросил я.

Только на паспорт. Не пойдет? — Видно, он ничего не имел против того, чтобы покрасоваться на Доске почета. Своей физиономией в виде блина.

Не пойдет, — сказал Алешка. — Очень маленькая. Вас никто не разглядит. Улыбнитесь. — И он щелкнул Игоряшку нашим новым фотоаппаратом.

Машинка пискнула — фотография выползла. Алешка взглянул на нее: „Красота!“ — и передал мне. Я вложил ее в блокнот.

И мы попрощались. И пока ждали лифта, чувствовали, что Игоряшка не сводит с нас глаз. Он явно начал что-то соображать.

— Э! — сказал он и вышел на площадку. — Ну-ка, фотку отдай!

Мы шмыгнули в лифт.

— Двадцатого, — сказал Алешка. — На банкете, с большими напитками.

Дверцы запахнулись, но мы услышали, как но лестнице загремели вниз торопливые шаги.

Я нажал кнопку седьмого этажа, мы тихонько вышли, я просунул руку в лифт и отправил его на первый. А мы на цыпочках спустились на пятый, сели на подоконник.

Некоторое время слышался топот, ездил туда-сюда лифт, наконец остановился на четвертом этаже. Игоряшка вышел, проворчал: „Слиняли, блин!“ — и за ним захлопнулась дверь квартиры.

Мы похихикали и опять же на цыпочках спустились вниз и вышли на улицу.

А зачем тебе его фотография? — спросил я Алешку. И получил лаконичный ответ:

Пригодится. Где его окна, как ты думаешь?

Мы прикинули, как в Игоряшкиной квартире могут располагаться комнаты, и сообразили, куда выходят ее окна. Оказалось, что с другой стороны дома.

Там было что-то вроде небольшого скверика, с детской песочницей и скамейками. Мы уселись под грибком и стали ждать, не спуская глаз с окон на четвертом этаже.

А если он не догадался? — спросил я. — Не сообразил?

Ростик? — удивился Алешка. — Он знаешь какой хитрый!

И такого хитрого в плен взяли? Что-то не верится…

И я так и сказал Алешке. Он вдруг задумался, а потом очень серьезно спросил:

— Дим, а чего тебе не верится? Что он хитрый? Или что его похитили?

Теперь я задумался. А ведь ближайшие события показали: здесь есть вопрос. Очень тонкий.

— Смотри! — Алешка вдруг схватил меня за руку.

На четвертом этаже распахнулась форточка, и скользнул из окна на волю белый бумажный голубь. Почтовый!

Сначала он сделал плавный полукруг, а потом красиво и медленно спланировал… в раскрытое окно на втором этаже.

Алешка взвизгнул. Да так, что дремавшая на соседней скамейке „пожилая старушка“ подпрыгнула, как молодая спортсменка.

Не сговариваясь, мы обежали дом и ринулись в подъезд. Взлетели на второй этаж, затрезвонили в квартиру.

Дверь открыла молодая женщина в брюках и фартуке, с закатанными рукавами. В руке у нее была мокрая губка — она мыла окна.

К вам наш голубь залетел! — выпалили мы, запыхавшись.

Не залетал, — удивилась женщина. — Ни голубь, ни попугай.

Бумажный голубь.

Ах, бумажный! Бумажный был. Я не знала, что это голубь.

А где он? У него, — Алешка показал на меня, — на нем контрольная написана.

Я его обратно выпустила. Вместе с контрольной.

Мы с грохотом помчались вниз, осмотрелись. Разбудили бабулю.

Птичка? — спросила она. — Птичка, милок, пролетала. Беленькая. Голубок.

А куда он полетел?

В парк, милок. У ней там гнездышко. — И бабуля снова уснула.

— Надо искать, — вздохнул Алешка.

— Ага, — скептически кивнул я. — Мы его приманим. Хлебными крошками. Цып-цып-цып…

Алешка с таким укором взглянул на меня, что мне стало стыдно. Он у нас в семье — прямо живая совесть. А может, и во всем районе.

В общем, мы обошли всю прилегающую территорию, но голубя так и не нашли. Снова уселись на скамейку.

Устал, — признался Алешка и откинулся на спинку, взглянул в вечереющее небо. И тут же вскочил. — Дим, как ты думаешь, где живут птицы? — весело спросил он.

Смотря какие.

Птицы средней полосы, — сказал Алешка учительским голосом. — Почтовые голуби.

В основном на деревьях, — я вздохнул. Мне тоже хотелось на дерево. В уютное гнездышко или в теплый скворечник, на дне которого — мягкие пахучие стружки… И тут до меня дошло.

Я тоже задрал голову. Прямо над нами прятался в ветвях липы среди желтых листьев очаровательный голубь в белоснежных тонах.

Мы тут же стали сбивать его сучьями и камнями. Проходящий мимо не совсем трезвый дядька сделал нам замечание:

Мальцы! Не обижать птичку!

Это не птичка. Это голубь.

То-то! — И он зашагал дальше с сознанием выполненного долга.

Кончилось дело тем, что Алешка взобрался на дерево и снял „птичку“ голыми руками.

Мы, мешая друг другу, развернули голубя в тетрадную страничку.

Зря старались! Это были задачки по математике. С чудовищными ошибками. У нас опустились руки и подкосились ноги.

— Стой! — вдруг воскликнул Алешка. — А на другой стороне?

На другой стороне было написано: „Лешька, ни ишчи миня. Ни звани бабушьки. Я сидю в засади. Ростислав“.

Ну вот, еще один шпион. На этот раз Ростик…

— Дим, я ничего не понимаю, — признался Алешка, когда мы вернулись домой. — То ищи его, то не ищи.

Я подумал: а не тот ли это самый фокус, чтобы отмотаться от школы? Есть мальчик — пусть ходит в школу. Исчез мальчик — может не учиться. Пусть в своей «засади» сидит.

— Нет, Дим, — не согласился Алешка, когда я высказал свое предположение. — Это не так просто.

Ну да, Ростик не любит проторенных путей — ему подавай трудности.

Тут зазвонил телефон. Я снял трубку, послушал, протянул ее Алешке и сказал шепотом:

— Тебя. Аллочка.

Аллочка — это наш завуч Алла Михайловна. И она сказала Алешке, что наказание с него снято и он может продолжить свое образование.

— Спасибо, Алла Михайловна, — растроганно проговорил наш маленький хитрец. — Но я совершил нехороший поступок и должен полностью искупить свою вину. Буду сидеть в углу и делать уроки. И всякие дополнительные занятия.

Ну зачем уж так, Алеша? Это уж слишком. Приходи завтра в школу.

Нет, Алла Михайловна, папа говорит, что каждый человек с самого детства должен уметь отвечать за свои поступки.

Да, это крутой ход Алешка сделал. С папой — полковником милиции, сотрудником Интерпола — особенно не поспоришь. Да и непедагогично.

И Алла Михайловна сдалась. Она, правда, сделала еще одну робкую попытку вернуть «заблудшего» Алешку в родную школу с помощью нашей мамы, но Алешка затарахтел о том, что «наша мамочка очень строгая и принципиальная» и она не позволит своему младшему сыну уйти от заслуженного наказания.

Она сейчас к телефону подойти не сможет, она проверяет мои успехи по математике. И она так и сказала: будешь сидеть дома и учиться, учиться и учиться…

Ну хорошо, — сказала Аллочка, — отбывай заслуженное наказание. — И вспомнила: — Да, а не знаешь, почему Кузнецов не ходит в школу?

Кузнецов? А… Ростик. А он неожиданно уехал к родителям. В Америку. — Проверенный ход.

Насовсем? — в голосе Аллочки прорвалась нотка радости и облегчения.

На гастроли. Они там с дрессированными бизонами выступают.

Аллочка окончательно успокоилась и попрощалась.

— Надо торопиться, — сказал Алешка, положив трубку. — Надо выручать Ростика.

Для начала мы разыскали телефон Игоряшки. Это оказалось не так просто. Бабушка Калерия категорически отказалась назвать его номер.

Я тебя знаю, Оболенский! Опять чего-нибудь придумал.

Бабушка Калерия почему-то считала, что всеми их совместными проказами руководил Алешка. А наша мама считала наоборот — что Ростик. И это естественно. А по-моему — оба хороши. Друг друга стоят.

Но то, что бабушка Ростика не дала нам телефон Игоряшки, наталкивало на некоторые мысли. Скорее всего, она кое-что знала. Да она этого и не скрывала.

• Предыдущая
• 11/28
• Следующая